— Эй! — грубо закричал Эдюс, — ты еще спишь или с тобой что-то случилось?

— Если бы ты знал, — тихо сказал Эсташ, — что за сон я видел… — он некоторое время ехал рядом с Эдюсом молча, а затем добавил: — о карбункуле, — и пересказал весь сон.

Тем временем рыцари подъехали к краю леса. Господин де Пайен приказал им остановиться.

— Перед тем как въехать в лес Клерво, мы должны немного поесть, — сказал он.

Когда они сидели в лучах полуденного солнца и ели, Эдюс сказал Эсташу:

— Тот, кому приснился карбункул, делается причастным к такой тайне, которую он не должен никому доверять.

Он робко посмотрел на своего товарища. Эсташ, отрезавший себе кусок сала, в смятении выронил нож. В тот же миг господин де Пайен приказал снова отправляться в путь, и бойкий господин де Сент-Омер подозвал к себе Эдюса, своего пажа. Тесной группой отряд продвигался по ухабистой, недостроенной дороге через пользующийся дурной славой лес Клерво.

Эсташ не оглянулся на поляну, где они останавливались, и не увидел, как сверкает в снегу его нож, который он уронил в растерянности.

Лес был темный и густой, а дорога узкая. Зловеще вскрикивала сойка, и певчие птицы умолкали перед поступью конских копыт. Эсташ, озираясь, в страхе посмотрел на Эдюса, который опять ехал сзади. Разве там не шуршал подлесок? Разве у этих густых кустов не сто глаз?

Эдюс, увидев боязливый взгляд друга, покачал головой и, снисходительно улыбаясь, махнул рукой. Он и сам испытал подобный страх, когда впервые проезжал через этот лес. Но внезапно Эдюс пришпорил своего коня и закричал:

— Эсташ, у тебя за поясом нет ножа!

Эсташ ощупал привычное место — ножа, такого бесценного, такого необходимого, там не было. Ножа прапрадеда, подаренного ему на прощание старшим братом, который когда-то получил его в наследство в родном городке, Единственное оружие… Эсташ беспомощно посмотрел на Эдюса, а затем решительно повернул своего коня назад.

— Если ты поторопишься, — закричал Эдюс ему вслед, — то сможешь догнать нас еще до того, как мы въедем в монастырские ворота!

Эсташ скакал галопом назад сквозь густой лес. Он изо всех сил старался ехать как можно быстрее.

«Чего я боюсь? — спросил он себя, чтобы успокоиться. — Разве разбойники, обосновавшиеся когда-то в этом лесу, не ушли из него, когда Бернар начал строить монастырь? И разве Эдюс не встретил мой страх снисходительной улыбкой?»

И вот уже стала видна светлая поляна, на которой они утоляли голод. Там должен был лежать нож. Но ножа там не оказалось. Эсташ огляделся вокруг в поисках и на краю поляны заметил под кустом человека в залитой кровью рубашке. Он видел, как тот согнулся на холодной земле. Затем Эсташ заметил рукоятку своего ножа, торчащего из спины этого человека. Он в ужасе соскочил с коня и склонился над раненым.

— Эй! — несколько раз позвал Эсташ, прикоснувшись к его плечу, — ты меня слышишь?

Он протянул руку к ножу. Однако тотчас же убрал ее: нож, торчащий из спины, невозможно выдернуть без того, чтобы раненый не захлебнулся кровью. Это известно всем воинам. Эсташ заплакал, внезапно почувствовав свою беспомощность. У него не хватит сил посадить человека на коня, но и оставить его лежать здесь он не мог.

Раненый не слышал Эсташа.

— Послушай! — попытался мальчик еще раз, — я привезу тебя в монастырь, там тебя выходят!

Человек перестал корчиться от боли. Спустя мгновение он поднял лицо, и Эсташ увидел, что он еще молод.

— У меня есть конь, — обратился юный паж к раненому.

Человек поднял голову, огляделся вокруг, увидел коня и хотел что-то сказать мальчику, но изо рта у него хлынула кровь. Эсташ подвел коня к ближнему пню и привязал его к кусту. Еще мгновение он был в оцепенении от страха: разбойники могли вернуться, напасть и на него и отобрать коня.

Раненый приподнялся. Нож крепко сидел у него в спине.

— Если ты сможешь встать на колени, — сказал Эсташ, — я буду поддерживать тебя спереди, и ты, возможно, поднимешься.

Человек попробовал сделать это. Все тело его содрогнулось, когда он, наконец, встал на ноги. Тяжело опершись Эсташа, он поплелся в сторону пня, но почти сразу упал. Изо рта у него обильно текла кровь. Эсташ тяжело дышал. «Как мне посадить его на коня?» — думал он в отчаянии. Как только Эсташу удалось перевести дух, ой снова поднял раненого на ноги и помог ему взобраться на пень.

— Крепко держись за седло! — сказал он, развязал подпругу и сунул под нее ногу раненого. Затем он изо всех сил поднял его и положил животом на коня.

Отдышавшись, Эсташ натянул подпругу, вскочил в седло и медленно поехал по ухабистой дороге через лес. Страх перед разбойниками странным образом прошел.

Раненый стонал. Изо рта у него непрерывно текла кровь. Эсташ не знал, удастся ли ему привезти раненого в монастырь живым. Но он знал, что поступает правильно. В этом он был совершенно уверен.

Вдруг впереди он услышал стремительно приближавшийся топот копыт. По лесной дороге навстречу ему мчались два всадника, и тут же в одном из них он узнал Эдюса. Другой был господин де Монбар, обеспокоенный отсутствием своего пажа. Но как только де Монбар увидел раненого, облегчение на его лице сменилось ужасом: он ошеломленно смотрел то на нож, то на Эсташа. Это продолжалось очень недолго. Затем господин де Монбар повернул коня назад и помчался рысью в сторону монастыря. Побледневший Эдюс молча ехал вслед за Эсташем.

Привратник открыл монастырские ворота еще до того, как господин де Монбар постучал в них.

— Я вас узнал уже издалека, ведь вы — дядя нашего аббата с материнской стороны! — закричал он, обращаясь к господину де Монбару, — иначе я не открыл бы вам ворота так быстро. Господи! Как ужасно выглядит этот человек! — он указал на раненого. — Здесь вы найдете только одного лекаря: нашего аббата с его исцеляющей рукой!

Эсташ постарался как можно быстрее проехать в ворота. «Скорее, скорее, — думал он, — где же здесь можно приютить беднягу?»

— Аббат ожидает вас в келье у задней стены, — крикнул им какой-то монах.

Они проехали мимо мастерских, в которых слышался стук молотков, и подъехали к каменной стене без окон. Еще дальше стояло низкое деревянное здание. По мосту они миновали небольшой ручей, протекавший под дальней стеной монастыря, и увидели уединенную келью.

Рыжий тщедушный монах — ему могло быть около двадцати одного года — стоял у двери. Эсташ подумал, что он уже видел этого человека, но не помнил где.

Господин де Монбар спрыгнул с коня, и родственники, почти одного возраста, по-братски поцеловались. Не говоря ни слова, господин де Монбар указал на раненого. Бернар подошел к нему, слегка приподнял раненому голову, внимательно посмотрел в лицо и приказал подбежавшим монахам снять его с коня и посадить на землю. Человек не подавал никаких признаков жизни.

Бернар встал на колени перед раненым, которого двое монахов поддерживали сзади. Он воздел руки к небу и стал тихо молиться. Затем наклонился вперед, вдохнул в рот неподвижному человеку живую силу и, крепко обхватив его левой рукой, одним рывком правой вытащил нож у него из спины.

Эсташ пронзительно вскрикнул. В ужасе он закрыл лицо руками. Потом услышал, как аббат сказал монахам:

— Теперь хорошо за ним ухаживайте, он должен выжить.

Как только Эсташ нерешительно убрал руки от лица, взгляд его упал на рыжего монаха.

Аббат странно ему улыбался, и Эсташ сразу вспомнил, что видел его во сне: аббат был тем монахом, который ночью показал ему карбункул.

— Твой нож, — сказал Бернар, все еще улыбаясь, и протянул нож.

«Откуда ему это известно?» — смущенно спросил себя Эсташ. И, прежде чем мальчик объяснил все обстоятельства, связанные с ножом, аббат кивнул, словно что-то подтверждая. Эсташ долго смотрел на него, потеряв дар речи. Затем он медленно поднял руку и взял у аббата нож.