Разговаривая так, они подошли к башне Аистов. Пьера преследовала мысль: зачем аббат послал его в Святую Землю? Парень продолжал идти рядом. Он был неприятен Пьеру тем, что коснулся темы, неясной для него самого. И смутный страх, уже знакомый Пьеру, стеснил его сердце.

— Почему ты не отвечаешь?

— Я не расположен вести беседу, — неприветливо отозвался Пьер. — Ты, пожалуй, лучше иди своей дорогой.

— Вот она, твоя неблагодарность, — закричал грубиян, — я предлагаю тебе помощь, а ты ведешь себя неискренне, как гадюка! — он повернулся назад и поспешил в долину Иосафат, откуда плотники уже возвращались.

Пьер погонял ослов в сторону дома тамплиеров. В ярости он стегал их хлыстом и обрадовался лишь тогда, когда Эсташ открыл перед ним большие ворота.

— Эй! — закричал Пьер, — помоги мне отнести балки в подземное помещение, если только такая работа не наносит ущерба чести стража ворот.

И, увидев, что Эсташ, смеясь, согласился, пообещал ему:

— После этого мы пойдем ко мне в гости! Ведь ты еще не знаешь, где мы живем. А малыш уже совсем неплохо бегает.

Пьер соорудил леса, доходившие до темного свода помещения, а господин де Пайен, как только понял, какой объем работ предстоит выполнить, дал ему в помощники обоих пажей. Если же нужна была особая сила, в Конюшни спускался господин де Мондидье, сбрасывал куртку и энергично делал нужную работу. С нетерпением он подгонял мальчиков, поскольку работы, как ему казалось, уже давно следовало закончить.

Пьер громко смеялся:

— Понять необходимость работы, сударь, и выполнить ее — это две разные вещи.

И действительно, наступила зима, когда арки стали выглядеть так, словно они не проваливались. Пьер брал факелы из железных колец, приделанных к стене, ходил с ними от колонны к колонне и придирчиво проверял каждую, нет ли в ней каких-либо повреждений. На него снова произвела впечатление массивность этих столбов, многие из которых были изготовлены из одной единственной глыбы. Колонна, находившаяся на северо-востоке зала, показалась ему особенно колоссальной. Когда он обошел ее, держа в руках факел, то заметил, что она лишь на две трети изваяна из единого куска скалы. Последняя треть ее в поперечном направлении была сооружена из того же самого иерусалимского камня, из которого был построен весь город. Машинально пальцы Пьера доставали песок из швов между камням и растирали его. Он вынул из-за пояса нож и стал ковырять им колонну. Камень лежал свободно, но это не имело никакого значения: даже если бы стенная кладка вообще отсутствовала, оставшаяся часть колонны легко держала бы свод. Пьер вынул камень из колонны.

Как же он удивился, когда смог просунуть в отверстие руку до самого плеча! Он не верил своим глазам: колонна оказалась полая! Его охватило профессиональное любопытство. В его роду были отличные каменотесы и строители. Но ни от кого из них ему не доводилось слышать, чтобы колонны в сводчатом помещении сооружались полыми. Факел уже угасал, и Пьер искал выход в сгустившейся темноте. Он подумал, что ему следует обо всем рассказать господину де Пайену перед тем, как идти домой. Но рыцари в надлежащий час собрались на молитву. Только Эсташ находился в своей башенке. Он открыл Пьеру ворота и затворил их за ним; и Пьер сразу почувствовал, до чего устал.

Улицы были темны и пусты. Он шел, погруженный в раздумья. Значит, колонна полая! Он покачал головой. Не осознавая того, что делает, он размахивал курицей, подаренной ему господином де Пайеном на ужин.

— Отнеси ее свой жене! — сказал господин де Пайен. — Один человек подал ее нам как милостыню. Я встретил твою жену несколько дней назад и обратил внимание, что она беременна. Поэтому она нуждается в усиленном питании.

Сначала Пьер не хотел принимать курицу, так как знал, что у монахов-рыцарей нет никаких доходов, и полагал, что деньги, привезенные ими из дома, уже на исходе.

Сюзанна спала, обняв малыша. Он тихо лег рядом с ней, но долго не мог уснуть. Когда же наконец задремал, снились ему причудливые сны.

Он увидел Соломоновы Конюшни с их гигантскими колоннами. При факельном освещении они отбрасывали жуткие густо-черные тени. Отверстая колонна зияла, как чья-то злобная пасть, из которой таращила горящие красные глаза белая лошадь. Между оскаленными зубами она держала карбункул, сияющий зловещим светом. Пьер проснулся в холодном поту. Кричали петухи, наступило утро.

С господином де Пайеном Пьер встретился в зале рыцарского дома.

— У меня есть новость для вас, господин, — сказал он и рассказал о колонне, оказавшейся полой.

Господин де Пайен внимательно выслушал сообщение, не спуская глаз с Пьера. Когда Пьер закончил свой рассказ, господин де Пайен предложил ему сесть на одну из скамей, которые стояли вдоль всех стен рыцарского зала.

— Садись, — сказал он, — мне хотелось бы с тобой поговорить.

В подавленном состоянии Пьер опустился на скамью. Он напряженно смотрел на господина де Пайена. Может быть, наступил тот самый момент, когда ему станет известна задача, про которую говорил аббат.

И действительно, господин де Пайен начал так:

— Настало время, каменотес, сообщить тебе кое-что о задаче, ради выполнения которой аббат Бернар послал тебя сюда. Мы приехали в Святую Землю в поисках сокровищницы знаний, более дорогих, чем все золото и все драгоценные камни мира. Может быть, нам не суждено их найти. Но это не должно удерживать нас от поисков. И нам нужна твоя помощь, ведь мы будем производить раскопки. Нам нужен человек, в чьем молчании мы бы не сомневались. Ибо множество людей стремятся к этим знаниям из любви к власти или жажды наживы, и они поставят на карту все, чтобы заполучить сокровища, едва только им что-нибудь станет об этом известно. Мы же хотим сохранить эти сокровища во благо человечества.

Несколько месяцев, в течение которых мы находимся в этой стране, меня не покидало предчувствие чего-то необычного. Полая колонна — именно то, чего я ожидал. Пусть это станет началом наших поисков! Итак, открой эту колонну, каменотес, чтобы мы увидели, что она содержит внутри!

Пьер вскочил на ноги. Выходит, это и есть та великая задача, которой он так опасался? Но она, по всей видимости, не труднее любой другой! И, конечно, она ничуть не угрожает ему. Успокоившись, он взял стамеску и молоток и, тихо насвистывая, спустился по лестнице.

Осторожно он вынимал из колонны один камень за другим, ставил их в ряд на полу, чтобы иметь под рукой, когда придется снова заделывать колонну.

И вскоре дыра оказалась такой огромной, что в нее мог влезть человек, приставив к колонне лестницу.

Небольшое происшествие заставило Пьера насторожиться.

Один из камней раскололся на кусочки, которые упали в отверстие в колонне. Но звука удара не последовало. Возможно, он не расслышал? Он взял горсть щебня и бросил в дыру. И опять ничего не услышал. Может быть, в дыре была та самая свирепая лошадь с красными глазами, приснившаяся ему прошлой ночью? Пьер медленно продолжал работать. Он заметил, что руки его слегка подрагивают.

К вечеру отверстие стало высоким, как дверь. Во время работы Пьер старался не глядеть в темный провал колонны, глубина которой пугала Пьера. Видимо, она была такой бездонной, что звука упавшего предмета уже не было слышно!

Пьер бросил молоток. Он вынул факел из кольца и поднялся в комнату для инструментов. Там он снял с крючка канат и направился к входу в рыцарский зал. Рыцари-монахи молились.

— Там уже достаточно большое отверстие, — сказал Пьер, войдя перед концом молитвы, — и господа могут попасть внутрь колонны.

С выражением ожидания на лицах рыцари последовали за ним в Соломоновы Конюшни. Перед колонной Пьер, не говоря ни слова, взял факел у господина де Пайена, но господин де Пайен заметил многозначительный взгляд каменотеса. Низко нагнувшись, Пьер просунул голову внутрь и, спустя мгновение, вынул оттуда факел, чтобы передать другим. Каждый из господ брал факел в руки, склонялся над отверстием, смотрел в бездонную глубину и уступал место следующему. Когда все заглянули в отверстие, господин де Сент-Омер сказал: