— Я же обещал. И вообще, я соскучился. — Джеймс закрывает мне рот поцелуем.

Только теперь, услышав эти слова, понимаю, что совсем по нему не скучала. Больше того — пока он не свалился как снег на голову, я о нем даже не думала. Но лишь потому, что была занята общением с семьей, с Гейбом и… ну, всякими делами, твердо говорю я себе. Отогнав сомнения, целую его в ответ.

— Я тоже соскучилась.

— Уже уезжаешь? — Дело к вечеру, мы стоим на газончике перед домом, и Лайонел обнимает меня на прощанье. — Не можешь остаться? Точно? Сегодня в «Форрестере» викторина. Завалимся туда и обдерем их как липку, что скажешь? — с надеждой спрашивает он.

Я висну у папы на шее, виновато улыбаюсь.

— Звучит заманчиво, но мне надо возвращаться. Работа! — корчу я гримасу.

— Рад был познакомиться, мистер Хэмилтон. — Джеймс подчеркнуто корректно протягивает руку.

Лайонел и бровью не ведет в его сторону.

— Есть вкуснейший зрелый бри, и я припас бутылочку отменного красного. — Он вроде как пропустил мои слова мимо ушей. Папа всегда так делает, когда люди говорят то, что ему не хочется слышать. Например, когда Эд донимает его нотациями о диете и физкультуре. — Можно потом распить, отметить победу.

— Лайонел, — вмешивается Розмари, кладя костлявую ладонь на рукав его фланелевого пиджака. — Ты не слышал, что сказала Хизер? Ей завтра работать. Люди не перестанут жениться оттого, что у тебя есть вкуснейший бри.

С улыбкой она пожимает руку Джеймсу:

— Как приятно с вами познакомиться! А мы-то уже начали подозревать, что вы — плод богатого воображения Хизер.

Я скриплю зубами, но Джеймс спокоен.

— Я жду тебя в машине, — говорит он и шагает по гравию к своему «ренджроверу».

Зато Гейб, укладывающий вещи в отделение под сиденьем мотоцикла, поднимает голову и бросает на меня сочувственный взгляд.

— Собственно, завтра мы на свадьбе не работаем, но через две недели будет большое светское мероприятие, — гордо сообщаю я Розмари. Предполагается, что это секрет, но я не в силах молчать: — Дочь герцога и герцогини Херли выходит замуж!

— Леди Шарлотта?! — ахает мачеха. — На прошлой неделе у нее была модная фотосессия в «ОК»…

— Ты хотела сказать — в «Леди»? — свирепо уточняет Аннабел.

— Да-да, конечно, милая.

— Ладно, ребята, рад был познакомиться.

Гейб уже натянул перчатки и по очереди обнимает всех — даже Эда. Наконец доходит очередь до меня.

— Увидимся в берлоге.

— В квартире. — Я его обнимаю.

— В берлоге, — упорствует он.

Гейб идет к мотоциклу, а я поворачиваюсь к Лайонелу:

— Пойду. Джеймс ждет. — Обнимаю его еще раз и целую в щеку. — До встречи.

Папа улыбается, но глаза подозрительно блестят.

Подъезжает Джеймс, я забираюсь на пассажирское сиденье и опускаю стекло. После смерти мамы отец поклялся нам с Эдом, что слов прощания мы от него никогда не услышим. Поэтому он, как всегда, машет рукой и мягко произносит:

— До скорого…

— Увидимся, — отвечаю я, как всегда.

Пристегиваюсь, и в облаке пыли и выхлопных газов мы уносимся прочь. Я машу Лайонелу изо всех сил, пока не начинает ныть запястье.

— Ни в коем случае не снимать ваши подмышки… то есть лодыжки, — повторяю я снова. — Да-да… это мы гарантируем.

Раннее утро понедельника. Я на работе, общаюсь по телефону с леди Шарлоттой. Звонок раздался в тот самый момент, когда я открывала дверь в офис. По утрам Брайан обычно сам берет трубку, а я разбираю почту и делаю кофе. Но сегодня он первым метнулся в кухню, радушно чирикая: «Кофе будешь?» По-моему, это называется «переводить стрелки».

Точнее, переводить звонок. На меня.

Открыв большой ежедневник в кожаной обложке, перелистываю, пока не дохожу до даты великосветской свадьбы. Там уже полно всяких пометок. Конечно, такие заказы для нас — подарок судьбы, но сама по себе эта красотка — чистое наказание. Кто ж это захотел на ней жениться? Небось какой-нибудь юный аристократ, никчемный шалопай и повеса, из тех, с которыми ее вечно подлавливают папарацци.

— Не беспокойтесь, ваши… э-э… лодыжки точно останутся за кадром, — говорю я, но она продолжает трындеть. — О да, конечно… Вместо этого надо привлечь внимание к вашим… (Боже, она действительно это сказала? Правда?) Простите, не могли бы вы повторить?

Выйдя из кухни, Брайан заглядывает поверх моего плеча — что я там написала?

— Сиськи?! — в голос читает он.

Я жестом велю ему заткнуться и напрягаю слух. Разобрать, что вещает леди Шарлотта, непросто: голосок у нее тоненький и гнусавый.

— Мамуля и папуля сто-о-олько выложили за мой бюст… Это их сва-а-адебный подарок. Я Дэниэлу так и сказала: тебе что больше понра-а-авится? Какой-нибудь сервиз столетней давности или супер-пупер-сиськи?

— Дэниэлу? — вырывается у меня. Пусть прошло порядочно времени, но от этого имени у меня по-прежнему мурашки по коже.

— Да-а-а. Дэниэл Дабровски. Скульптор.

Меня складывает пополам, я хватаю ртом воздух.

— Он из России, — продолжает она.

— Из Польши. — Держать язык за зубами? Это выше моих сил. Таких совпадений не бывает. Не может быть двух скульпторов по имени Дэниэл Дабровски. — Родился в Кракове.

— Что?

Ее восклицание — как пощечина. Я беру себя в руки. Я не имею права сорвать эту свадьбу.

— Я как-то была на его выставке… — сочиняю на ходу дрожащим голосом. — И кое-что о нем читала…

Не могу же я сказать ей, что он мой бывший парень и я знаю всю его подноготную? Точнее, мне казалось, что знаю…

Невеста пищит, что явилась ее маникюрша, и по-хамски обрывает разговор.

Теперь-то я понимаю — ничегошеньки я о Дэниэле не знала.

— Ну? — Брайан снова возникает из кухни, с двумя дымящимися кружками растворимого кофе и парой пончиков с ягодным джемом — из кондитерской за углом. Обожаю эти пончики… да только аппетит что-то пропал. — Чего желает наша невеста-вампиресса?

Для начала я делаю глоток кофе и передаю ему ежедневник:

— Тут все записано.

Я в ступоре. Дэниэл? Женится? И не на ком-нибудь, а на богатой наследнице, стервозе двадцати одного года от роду?

— Да что ж это будет? Свадьба или съемки для глянцевого журнала? — ворчит Брайан, отщипывая кусочек пончика.

Не могу поверить. Я мечтала о чуде, которое спасет наш бизнес от разорения. Но уж никак не предполагала, что этим чудом станет свадьба моего бывшего…

— Хизер? Все нормально? Ты слегка позеленела.

— Все в порядке.

Усилием воли возвращаю себя в реальность, но это дается мне ох как нелегко.

— Я говорю — что она еще выдумает?

— Еще? Куда уж еще?

А не отказаться ли мне от работы на этой свадьбе? Вот так просто взять и заявить Брайану, что я не могу… Взгляд падает на стопку конвертов — счета, счета и снова счета. Я перекладываю их со стола в лоток, и без того переполненный. Нельзя отказываться. Мне придется через это пройти.

— Да запросто! С нее станется. — Задрав голову, Брайан глядит на настенные часы — сувенир в честь свадьбы принца Чарлза и леди Ди. На циферблате — тщательно выписанный портрет молодых и фраза «Любовь как в сказке». — Я бы сказал, и часа не пройдет.

— Она оставила два сообщения на автоответчике еще до того, как вы пришли! — Из кухни, размахивая своим любимым ручным пылесосом, выплывает Морин в клетчатом комбинезоне. Ловко щелкнув выключателем, она принимается елозить щеткой по подоконнику. — Судя по голосу, девица та еще заноза в заднице — если хотите знать мое мнение.

— Твое мнение никого не интересует, Морин, — бурчит Брайан, уткнувшись в кружку.

К счастью, за шумом пылесоса уборщица его не слышит.

— Тогда желаю удачи. Теперь твоя очередь отвечать на звонки. А я в лабораторию. Осталось еще штук десять пленок с тюдоровского венчания, надо проявить. — Я направляюсь к двери. Нужно немного побыть одной, привести в порядок мысли.