— То есть, по-твоему, в Порт-Исаак интереснее, чем в Голливуде?

На карнизе ближайшего домика пригрелась сонная полосатая кошка. Низенькая старушка, прихрамывая, выходит на крыльцо с сумкой для продуктов.

— Приезжай как-нибудь, сама посмотришь.

У меня, кстати, есть свободная комната.

— Ой, не искушай.

— Придется, конечно, установить правила… — ухмыляется Гейб, и я краснею, вспомнив свою безразмерную инструкцию по пользованию жилплощадью.

— А вот здесь у меня случился первый поцелуй! — Я торжественно указываю на раскидистый дуб в дальнем конце поля. — Мальчика звали Себ Робертс, и мне было тринадцать.

— Потрясное местечко для первого поцелуя. А у меня все случилось дома, и нас застукала мама. Сижу весь из себя взрослый, щупаю лифчик Хопи Смит под футболкой, а тут мама нарисовалась. В жизни так стыдно не было.

Я смеюсь и тут же грустнею.

— Помню, как мне хотелось побежать домой и рассказать маме про Себа, но она умерла за год до того…

Гейб сжимает мою ладонь:

— Эй, прости, я не подумал.

— Все в порядке. Просто иногда — вспомнишь какой-нибудь пустяк, и нахлынет…

Мы задумчиво рассматриваем дуб, его могучий ствол — шершавый и узловатый. Он здесь уже много лет и простоит еще долго.

— К счастью, со мной был отец. Он стал для меня второй мамой. Когда я была девчонкой, у меня не было от него секретов, я все ему рассказывала. Да и сейчас тоже. Мы очень близки.

— Отсюда и проблемы с мачехой?

Мы спускаемся по склону холма.

— В смысле?

— Ну, третий лишний, все такое.

— Не в этом дело. Она сама по себе противная. Холодная, надменная. Мы никогда не ладили.

— Но отцу-то она нравится.

— Видимо, да. Не знаю почему. Мама была такой жизнерадостной, все время смеялась, шутила. А Розмари зануда, вечно пилит его: сделай то, сделай это… Меня это бесит.

— Может быть, так она выражает свою любовь?

— Оригинальный способ, — ворчу я. — Ладно, сменим тему. — Мы останавливаемся перед пабом «Герб барсука». — Ты как, нагулял аппетит?

— Что за вопрос? Да я бы слона съел.

— Ну, слонов здесь вряд ли подают, — смеюсь я. — Но могу предложить «обед пахаря»[60].

— Что еще за фигня?

Я тяну за ручку и придерживаю дверь, чтобы Гейб мог войти.

— Сейчас сам узнаешь.

Сделав заказ, мы выносим две кружки сидра в садик, где за деревянным столом в полном составе уже обедает моя семья.

— А мы-то гадали, где вас носит, — рокочет Лайонел, не отрываясь от сыра и маринованных овощей.

— Мы встали пораньше, Гейб хотел испробовать здешнюю волну. — Я ставлю свою кружку на стол и чмокаю Лайонела в щеку.

— Ну и как прилив по сравнению с Калифорнией? — Голова Эда выныривает из-за спортивного раздела «Санди таймс». Судя по заголовку, раздел целиком посвящен английской сборной.

— Потрясный.

— Хорошая волна? — встревает Майлз с видом эксперта, хотя я-то знаю, что он в серфинге полный ноль. Аннабел сидит рядом с мужем, у каждого в руках по близнецу на детских «вожжах», и выглядят счастливые родители, как всегда, замученно.

— Ну-ка, подвинулись! — командует Лайонел, заметив, что мы мнемся в нерешительности.

— Ничего, можно и там присесть, — киваю я на соседний столик, из-за которого как раз поднимается парочка.

— Вот еще! Семья должна обедать вместе.

Все послушно сдвигаются, освобождая место… рядом с Розмари. Черта с два я с ней сяду! С кем угодно — только не с ней. К счастью, Гейб первым опускается на скамью.

— Пора нам обнародовать наши отношения! — прикалывается он, а моя мачеха краснеет, промокая салфеточкой матово-розовые губки.

— Два «обеда пахаря» с сыром чеддер! — В садик, держа на весу два огромных блюда, выходит официантка с обветренным лицом. Мы машем ей, и она ставит блюда перед нами.

Гейб таращит глаза и поддевает вилкой маринованную луковицу:

— Это что?!

— Попробуй. Тебе понравится.

Он с храбрым видом откусывает, и все за столом замолкают. Громкий хруст, а затем:

— О-о-о! Вы это ради удовольствия едите… или в качестве наказания?

Взрыв хохота. Видели бы вы его лицо — такое зрелище ни за какие деньги не купишь. Я так смеюсь, что на глазах выступают слезы. Тянусь за салфеткой и вздрагиваю, услышав:

— Хизер?

Кто это?

— Джеймс!

Смех застревает у меня в горле. Наконец удается выдавить:

— Что ты здесь делаешь? Ты разве не в Париже? — добавляю быстренько.

— Удалось вернуться пораньше.

— Но как…

— У меня был адрес, и я поехал прямо к вашему дому. Там никого, и я решил, что вы в пабе: воскресенье, время обеда, все такое…

За столом воцаряется тишина, но я кожей чувствую, что мои родные переглядываются, и представляю себе всю картину: я, Гейб и остальные — шутим, болтаем, смеемся в тесном семейном кругу… Что ж ты сидишь как приклеенная, Хизер? Надо подпрыгнуть и броситься Джеймсу на шею. Мне полагается быть в восторге: ведь он приложил столько усилий, ради меня преодолел такой путь.

Вскочив на ноги, обнимаю его.

— Позвольте представить: Джеймс, мой молодой человек.

В этот момент я встречаюсь взглядом с Гейбом и почему-то спешно отвожу глаза.

Со всех сторон слышится «очень приятно» и «рады знакомству», но, надо сказать, не чувствуется и доли того энтузиазма, с которым встречали Гейба. Даже Розмари настолько очарована моим жильцом, что едва обращает внимание на Джеймса, — а я-то ожидала, что она засыплет его вопросами.

— Что тебе заказать? — пытаюсь я загладить неловкость.

Джеймс качает головой:

— Спасибо, я поел. Возьму что-нибудь выпить. Кому что принести?

— Бокальчик мерло! — радостно откликается Лайонел.

— Давай пойду с тобой, — предлагаю я.

— Все нормально, обедай. — В его словах нет и тени сарказма, но он оскорблен, я знаю.

— Уверен?

— Абсолютно. — Джеймс разворачивается, как робот ступает по траве и скрывается внутри паба.

— Почему же ты не предупредил, что приедешь? — Придерживая волосы от ветра, я оборачиваюсь к Джеймсу.

Родня осталась в пабе, а мы, держась за руки, гуляем по каменному обрыву, нависающему над пляжем. Тем самым пляжем, где всего несколько часов назад я была с Гейбом.

— Хотел сделать тебе сюрприз.

И тебе это удалось.

— Стыдно было, что бросил тебя в последнюю минуту.

— Ничего. Не переживай. Гейб меня подвез.

— Я понял, — произносит он ровным голосом, но по выражению лица ясно: Джеймс отнюдь не в восторге от того, что я прибыла сюда на мотоцикле своего жильца.

— Я подумала — парень из Калифорнии, наверняка скучает по серфингу, да и в Корнуолле никогда не бывал… — оправдываюсь я. — Хотя на мотоцикле было страшновато.

— Могу себе представить. — Его лицо смягчается. — Не волнуйся, возвращаться будешь на «ренджровере». Сиденья с подогревом, все как положено.

А жаль… На шоссе я чуть не умерла от страха, но и удовольствие получила непередаваемое.

— Я привез кое-какие брошюры о виллах в Тоскане — полистаешь по дороге домой. Ты как-то обмолвилась, что хотела бы иметь такую. Понимаю, это не то же самое, но можно ведь арендовать виллу на лето…

С ума сойти — какой он внимательный! Я не помню, чтобы вообще говорила о своем желании, но, видимо, было дело. Джеймс притягивает меня к себе и заключает в объятия.

— Я сделал предварительный заказ на один дом во Флоренции — думаю, тебе понравится…

Понимаю, он хотел как лучше, но… Похоже, мои фантазии о том, как я буду наслаждаться жизнью на тосканской вилле, больше мне не принадлежат. Их присвоил Джеймс со своими брошюрами.

— Ты не против, если мы уедем сегодня вечером? — меняю я тему. — Утром у меня переговоры с леди Шарлоттой, так что надо вернуться. Эта свадьба — сущий кошмар.

— У меня тоже работа. Я просто хотел познакомиться с твоей семьей.

— Но мне страшно неудобно, что тебе пришлось тащиться в такую даль.