Планы сорваны. Мрачно допиваю кофе. Интересно, что поделывает Гейб? Раздвинув планки жалюзи, выглядываю в сад. Мой жилец лежит в шезлонге на животе, вокруг высятся горы юмористической литературы, и он что-то увлеченно строчит в записной книжке, которую повсюду таскает с собой. Занят человек, лучше не беспокоить.

Да и мне надо бы чем-то заняться, устыдившись, говорю себе. Тем более что дел невпроворот.

При этой мысли бросаю взгляд на дверцу холодильника, сверху донизу облепленную бумажками: липкие листочки с напоминаниями, счета, два билета на «Шоу ужасов Рокки Хоррора»[56] в понедельник вечером. Надо же, совсем забыла. Поход в театр организовала Джесс вместе с компанией своих голубых коллег-стюардов, и я взяла билеты для нас с Джеймсом. Хотя не уверена, что мужики в сетчатых чулках — зрелище в его вкусе. Итак, достаю ручку и усаживаюсь за кухонный стол.

Первым делом надо набросать список. Открыв блокнот, обнаруживаю десяток тех, что составляла ранее и о которых напрочь забыла.

Ничего, будет еще один.

Пятница. Список дел

 Позвонить Джеймсу.

Ну, это просто. Набираю номер, но он не берет трубку, так что оставляю сообщение с благодарностью за великолепные розы.

 Постирать.

Даже у активной сексуальной жизни есть свои минусы. До того, как я начала встречаться с Джеймсом, носила себе уютные старые трусы, которые можно было спокойно забрасывать в стиральную машину. А теперь приходится заново привыкать к кружевным лоскуткам, годящимся исключительно в качестве украшения. Ни одну из функций нормального белья — поддерживать, защищать, создавать комфорт — они не выполняют, зато стоят бешеных денег и стирать их замучаешься.

 Найти новую престижную работу.

Ох.

Может, перескочить этот момент и сразу перейти к следующему — «Купить новую занавеску для душа»? Тем более что я давно не была в «Икее»… Нет, халтурить не годится. В течение последних шести лет этот пункт неизменно входит в первую пятерку моих неотложных дел, и в то время как прочие мало-помалу выполняются, он остается. Мозолит мне глаза. И не дает спокойно жить.

Вот почему спустя несколько часов я сижу за компьютером и в сотый раз забиваю в поисковик: «вакансии для фотографов».

— Как дела?

Гейб появляется в дверях моей спальни с двумя дымящимися кружками мятного чая и новым пакетиком лакричного ассорти.

— Лучше не бывает, — уныло ответствую я, беру кружку, дую на чай, шумно прихлебываю. — Торчу здесь уже четыре часа, и все, что удалось найти, — работа в журнале «Ежемесячник агротехники». — Перебираю свои распечатки. — Ага, вот. «Многообещающее предложение для опытного фотографа. Знание тракторов и силосного оборудования приветствуется. Желателен интерес к крупному рогатому скоту и готовность проводить время на свежем воздухе в любую погоду…»

С озадаченным видом Гейб молча протягивает мне лакричную помадку.

— Это я работу ищу, — поясняю, раскусывая желтую конфетку.

Он присаживается на мою неприбранную кровать и, медленно жуя, поглаживает Билли Смита, калачиком свернувшегося на одеяле.

— А я думал, проблема отпала. Вам же досталась эта… королевская свадьба?

Несмотря на свое мрачное настроение, я улыбаюсь.

— Не совсем королевская. Невеста — дочь герцога и герцогини Херли.

Гейб явно не в теме, и это меня веселит.

— Она не принцесса, она всего лишь носит титул «леди».

— Леди на мопеде, — молниеносно реагирует он.

— Все это ерунда, но такие вещи хороши для бизнеса. Нам заплатят кругленькую сумму, к тому же один из популярных журналов про светскую жизнь хочет купить фотографии со свадьбы, и мы договорились, что они укажут наши имена…

— Но? — Гейб чувствует, что я не вполне довольна.

Притвориться, что нет никакого «но»? А зачем? Кажется, Гейб искренно за меня переживает.

— Я, конечно, всегда мечтала, что мои снимки опубликуют, но не рассчитывала, что это будет журнал, в котором пишут про Джейд из «Большого брата».

— Что за Джейд из «Большого брата»?

— Не в курсе? О том и речь.

Ничуть не обескураженный, он трясет передо мной пакетом лакричных подушечек:

— А ты меня подсадила на эти штучки. Особенно люблю голубые и розовые, из желе.

— Фу, терпеть их не могу.

— Ничего себе, а я от них тащусь! Зато кокосовые — гадость.

Вынимаю из пакетика кокосовую помадку и демонстрирую со всех сторон, дразня Гейба:

— М-м, вкуснятина, мои любимые!

— Значит, если нам дать мешок таких конфет, мы не подеремся.

— Выходит, так.

Пару секунд мы просто улыбаемся друг другу, и мое дурное настроение улетучивается. Вот это меня и раздражает в Гейбе — ну никогда не дает мне толком пожалеть себя, посетовать на превратности судьбы, отдаться старому доброму британскому пессимизму. Гейб неизменно полон сил и уверен в будущем. Должно быть, американское происхождение дает о себе знать. Янки, как известно, вечно скалят зубы, и вечно у них все о'кей.

— А о каком журнале ты мечтаешь? Где бы ты хотела напечатать свои фотки?

Краснею. Такого вопроса мне еще никто никогда не задавал.

— Ну?

Я думаю об этом с тех пор, как была подростком, и все же неловко произносить такие вещи вслух перед посторонним человеком.

— В «Санди геральд», — бормочу я. Но он надо мной не потешается, и я смелею: — Причем на первой полосе!

Память возвращает меня в воскресное утро в Корнуолле. День начинается с «Санди геральд»: Лайонел изучает раздел «Культура и искусство», Эд уткнулся в деловые новости, а я листаю глянцевое приложение.

— А почему ты не пойдешь к ним работать?

Послушать Гейба, так устроиться в «Санди геральд» — раз плюнуть.

— Ты хоть представляешь, насколько трудно к ним попасть? Да об этом все фотографы мира мечтают. Я несколько лет пыталась.

— Почему бы не попытаться еще раз? — Гейб сгребает в охапку Билли Смита, который уже успел с довольным урчанием прикорнуть у него на коленях.

Нет, он меня все-таки завел. С другой стороны, откуда американцу знать, как сложно получить хотя бы приглашение на собеседование в «Санди геральд», не говоря уже о работе.

— Толку-то? Откажут в очередной раз, и все дела.

— Не факт. Может, на этот раз все будет по-другому. Вдруг повезет?

Во мне будто лампочка загорается. Даже не знаю, что на меня так подействовало, то ли его интонация, то ли выражение лица? Ну конечно! Теперь все действительно будет по-другому. В этот раз можно попробовать загадать работу.

Как только эта мысль приходит мне в голову, я замечаю рядом с компьютером счастливый вереск. Странно. Уверена, только что его здесь не было. Но я на этом не зацикливаюсь — меня уже захлестывает радостное предчувствие. И как я раньше не додумалась, черт побери? Если исполняются мелкие желания — место для парковки, дизайнерские туфли со скидкой, — почему бы не попробовать сыграть по-крупному? Воплотить мечту, которую лелею уже много лет? О том, чтобы стать фотографом «Санди геральд»?

— Хорошо. Что писать?

Создаю новый вордовский документ и бойко настукиваю: «Добрый день…» Гейб ухмыляется.

— Пиши как есть: я классный фотограф, и только полный кретин может отказаться принять меня на работу.

— Сдурел?

— На скромности в этом деле далеко не уедешь. — Гейб повелительно машет рукой, чтобы я продолжала печатать. — Давай, я буду диктовать.

Что он и делает. Расхаживает по комнате, потирая подбородок, а я, сгорбившись над клавиатурой, набираю текст. Письмо выходит откровенно нахальным, словно я бессовестно набиваю себе цену, но, по мнению Гейба, оно «всего лишь представляет меня с наилучшей стороны».