Он опять смотрел в свой стакан, покручивая его в руке, наблюдая за вращением жидкости.

— Я сидел здесь несколько часов подряд и думал, как мне поступить, но так ничего и не придумал.

На спине у Кэрри выступил холодный пот.

— О чем ты говоришь, Хью? Я тебя не понимаю.

— Я и сам себя не понимаю, Кэрри, но… мне надо тебе кое-что сказать.

— Что именно? Твоя мама заказала не те цветы? Или обанкротилась компания по поставке тортов? — Она в последний раз попыталась свести все к шутке, надеясь, что Хью просто дурачится и на самом деле не собирается сказать ничего плохого, но он покачал головой.

— Я терзаюсь уже много недель, Кэрри. Я думал, что мальчишник поможет мне образумиться, что мне будет легче, как только закончится вся эта свадебная канитель… но все без толку. Я не могу это сделать, милая, иначе будет плохо нам обоим. Видит Бог, я пытался себя побороть, но это невозможно. Я не могу на тебе жениться, Кэрри.

Спустя четыре месяца после аварии Мэтт Ландор стоял на деревянной веранде медпункта и сверху вниз смотрел на свою начальницу. Навес защищал веранду от полуденного солнца, однако жаркие лучи пекли Мэтту спину. Доктор Шелли Кэбот сверлила его сердитым взглядом, скрестив руки на груди, и Мэтт изо всех сил старался сдержать улыбку. Если он улыбнется, Шелли подумает, что он шутит, а он еще никогда в жизни не был так серьезен, как сейчас.

— Все не так уж плохо, Мэтт. Ты не успеешь и глазом моргнуть, как опять будешь здесь, — сказала она таким тоном, каким часто говорила со своими пациентами перед тем, как причинить им боль.

— Было бы намного лучше, если бы я вообще никуда не уезжал, — отозвался он и слегка передвинулся, так что ей пришлось прищуриться от солнца.

— Мы это уже обсуждали. Тебе нужно уехать из Тамана и вернуться на родину, в Англию. Будешь там пить чай, играть в крикет…

— Спасибо за заботу, Шелли, только вряд ли я воспользуюсь твоими советами. Я терпеть не могу чай, а крикет наводит на меня смертную скуку.

Шелли раздраженно вздохнула.

— Черт возьми, Мэтт, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Поезжай и займись тем, чем занимаются все британцы. Если хочешь, напейся и устрой погром в баре. Просто отдохни. Как следует отдохни. Можешь даже попробовать с кем-нибудь поговорить.

Услышав последний совет, Мэтт насмешливо фыркнул, но улыбка Шелли померкла, а взгляд посуровел.

— Ты провел здесь около года и еще не был в отпуске. Даже не будь этой аварии, я бы все равно на несколько недель отправила тебя домой. А после того, что случилось, это приказ. Если ты меня не послушаешь, я вообще не допущу тебя до работы.

Ага, авария. Мэтт знал, что рано или поздно Шелли затронет эту тему. После того происшествия прошел уже месяц, а он до сих пор не мог оправиться от потрясения… «Это больше, чем потрясение, приятель», — прошептал его внутренний голос. Мэтт сжал кулаки, почувствовав начинающуюся дрожь в руках, но, в конце концов, расслабился и улыбнулся.

— Слушай, Шелли, тебе кто-нибудь говорил, как сексуально ты выглядишь, когда сердишься? — спросил он.

Шелли охнула от возмущения:

— Нахал! Бабник…

— Ш-ш-ш! Дети услышат.

Как раз в этот момент из медпункта выбежала ватага ребятишек и окружила их, приплясывая от возбуждения.

— Доктор Мэтт, вы уезжаете? — крикнул один мальчик.

— А когда вы вернетесь?

Маленькая девочка взяла Мэтта за руку и сплела свои теплые пальчики с его пальцами.

— Почему вы уезжаете? — спросила она, заглядывая снизу ему в лицо.

У Мэтта перехватило дыхание. Он не мог использовать ребенка в споре с Шелли, хоть и считал, что она поступает неправильно, отправляя его в Англию. Община, затерянная в джунглях южной Океании, крайне нуждалась в докторах, да и самому ему так не хотелось уезжать… Он улыбнулся девчушке, которая теперь крутила в руках подол своей юбки.

— Вам надо уехать? — задала она новый вопрос. Мэтт присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне.

— Да, мне надо уехать, но я скоро вернусь, — пообещал Мэтт, сделав ударение на слове «скоро»: он знал, что Шелли внимательно слушает его.

— Хорошо, — обрадовалась девочка и, отпустив его руку, сбежала вниз по ступенькам веранды, направляясь к домам на сваях, которые стояли по обе стороны реки.

— Дети, дайте мне, пожалуйста, спокойно попрощаться с Мэттом, — попросила Шелли.

Малыши со смехом бросились врассыпную, и Мэтт опять остался наедине со своей начальницей. По его спине струился пот, рубашка прилипла к телу. Солнце, белое и слепящее, шпарило вовсю, но жестокая жара была приятна. Мэтт чувствовал себя частью этого мира.

Облокотившись о перила веранды, он оглядел поляну, поселок, реку и окружавшие все это бесконечные, непролазные джунгли.

Между тем дети, хохоча и визжа от радости, набились в стоявшие на берегу лодки-каноэ.

— Если они тебе небезразличны, поезжай домой и отдохни, — сказала Шелли.

— Это шантаж.

— У тебя тоже была возможность меня шантажировать, но ты ею не воспользовался. А все потому, что ты вовсе не такой упрямый подлец, каким хочешь казаться.

Мэтт продолжал смотреть вдаль.

— Ну что ж, спасибо за поддержку, доктор Кэбот.

— А вам, доктор Ландор, спасибо за сотрудничество. Ну, идем, карета подана!

Она кивнула на ржавый джип, стоявший на проселочной дороге. Дорога представляла собой колею, проложенную по красной глине, и вела от медицинского центра к маленькому полевому аэродрому в двадцати милях отсюда. Это был единственный способ выбраться из поселка. Только так можно было доехать до пациентов в дальних общинах или попасть домой.

— Знаешь, это просто смешно. Тебе позарез нужны медики, и при этом ты отправляешь домой одного из самых опытных специалистов, — сказал Мэтт, когда они спустились с веранды к дороге.

Шелли привстала на цыпочки и коснулась губами его щеки.

— Не волнуйся, какое-то время продержимся без тебя. Напрасно думаешь, будто ты — единственный стоящий врач в Тамане.

— Я такого не говорил, — проворчал Мэтт.

— Правда? Зато вел себя так, точно хотел в одиночку решить все проблемы мира. Бог мой, да ты чуть не угробил себя!

— Со мной все в порядке. Пострадал вовсе не я.

Мэтт попытался отогнать воспоминания об аварии, но вновь почувствовал запах горящей резины и пролитого дизельного топлива, ощутил нарастающую волну паники и увидел перед глазами своего друга Эйдана, лежащего без сознания и истекающего кровью в покореженной машине.

— Тебе нехорошо, Мэтт?

Шелли дотронулась до его руки, и Мэтт вздрогнул.

— Мне хорошо, черт возьми, и ты это прекрасно знаешь!

Она покачала головой и крикнула водителю джипа:

— Доктор Ландор готов! — Потом вновь обернулась к Мэтту. — Счастливого пути! Увидимся осенью, если будешь хорошо себя вести в Англии.

Быстро чмокнув его на прощание, Шелли зашагала обратно к деревянной веранде медпункта. Мэтт отвернулся и поплелся к джипу с обречённостью человека, приговоренного к гильотине. Впереди его ждали двухчасовая поездка до аэродрома, перелет на «сессне» в главный аэропорт острова и долгий утомительный путь до Лондона.

А дальше — бесконечно-тягучие, как ленивая тропическая река, четыре месяца вынужденного отдыха и восстановления сил. Четыре месяца — это в лучшем случае, если ему удастся убедить руководство медицинской благотворительной организации в том, что он годен для дальнейшей работы, и ему разрешат вернуться. Впрочем, есть одно, пусть слабое, но утешение: он прилетит домой как раз к свадьбе — старый университетский друг попросил его быть шафером. Вообще-то Мэтт не любил свадьбы (на его взгляд, визит к больному малярией был бы куда интереснее), но он много лет не виделся с приятелем и радовался предстоящей встрече.

Побросав свои сумки в багажник джипа, Мэтт уселся рядом с водителем и буркнул: «Привет!» Потом он оглянулся назад. Шелли стояла перед медицинским центром, в прощальном жесте подняв руку. Вокруг нее, энергично размахивая ручонками, прыгали дети. Потом деревянные хижины начали уменьшаться, река в последний раз блеснула на солнце, и Мэтта поглотили джунгли.