Не завершив свое обследование, Джеб отвел взгляд.

— Конечно, я вас узнал.

Из-под опущенных ресниц его глаз не было видно, но Сюзанна знала, что Джеб смотрит на ее расстегнутое пальто с опушкой из лисьего меха, под которым был виден шерстяной костюм цвета слоновой кости с поддетым по случаю морозов черным кашемировым свитером со светло-коричневой вставкой. Взгляд Джеба перешел на обычно стройную, но сейчас совершенно неразличимую талию Сюзанны, затем на ее широкие бедра. Тяжелая одежда весила, должно быть, несколько килограммов. Когда взгляд Джеба опустился на темно-коричневые колготки и шафрановые гетры, Сюзанна почувствовала себя фаршированной сосиской, перед которой стоит покупатель, бдительно следящий за своим весом.

— Я думал, что вы худощавее, — сказал он. — Клэри из колледжа посылала мне фотографии.

— Я изменилась.

Он поднял взгляд и посмотрел на ее губы.

— Не очень.

— Мистер Коуди…

Джеб отвернулся и посмотрел за окно — не на улицу, а на небо, серебристо-серое от городских огней.

— Что вы от меня хотите?

— Я пришла из-за Клэри.

— Не слишком ли поздно?

— Пожалуй, ваши извинения тоже запоздали, но все же я хотела бы их выслушать. — Она выпрямилась во весь свой рост: без туфель — сто шестьдесят восемь сантиметров. — Мы с отцом не получили от вас никаких известий, сегодня утром вы не были на похоронах…

— Я организовал свою собственную траурную церемонию. — Он резко повернулся. — Без посторонних. Прямо здесь, в этой комнате. Были мой дедушка, несколько друзей и мой менеджер. Вы хоть представляете, какое безобразное шоу развернулось бы в Гринвиче, если бы я там появился? В шикарном поместье вашего папы, в епископальной церкви, на кладбище…

— Нет, не представляю, — согласилась Сюзанна.

— Ну, тогда я вам об этом расскажу. Не раз случалось так, что моему дедушке в три часа ночи приходилось открывать дверь и оказываться под вспышками фотоаппаратов корреспондентов. Ему семьдесят восемь лет, и здоровье уже не то. Каждый раз, когда такое происходило, с дедом чуть не случался инфаркт. Если бы он не был со мной, когда сестра… когда мы узнали об этом, то репортеры опять бы осаждали его порог. Насколько я знаю, Дрейк моложе моего деда на… на несколько лет, — сухо добавил он, — тем не менее, неужели вы хотели бы, чтобы ваш отец столкнулся с корреспондентами? С фотовспышками и микрофонами? Да еще в такое время?

— Нет, — сказала Сюзанна. — Но я не думала об этом.

— Если бы вы жили той жизнью, которой живу я и близкие мне люди, то подумали бы сразу же об этом.

Да так что насчет Клэри? — помолчав, добавил Джеб таким тоном, будто речь шла о чужом ему человеке.

Посмотрев на расставленные по комнате низкие кушетки и стулья, Сюзанна едва сдержала улыбку. Цвет ее одежды настолько гармонировал с цветом мебели, что казалось, будто сама Сюзанна является частью этой гостиной. Ничего более далекого от реальности и быть не могло.

— Вы могли хотя бы позвонить, Коуди, — обратилась Сюзанна к Джебу по имени, каким всегда называла его Клэри, и взяла его за руку. — Или на худой конец прислать соболезнования, как это сделали другие — те, кто имел довольно отдаленное отношение к ней и моему отцу.

— И что бы это дало?

Сюзанна онемела.

— А чего бы вы хотели, мисс Сюзанна? — растягивая слова, сказал он. — Чтобы там стоял выставленный на всеобщее обозрение венок с надписью: «Вечно любящий тебя, твой брат Джеб»? Это не в моем стиле. И не в стиле Клэри — теперь видно, насколько хорошо вы ее знали.

— Она хотела, чтобы вы вновь появились в ее жизни.

Он высвободил свою руку:

— Так вот почему она за несколько дней до смерти собрала вместе с каким-то издателем пресс-конференцию и объявила, что пишет мою биографию. — Джеб покачал головой. — Может быть, она хотела примирения, а может быть, нет. Мы никогда этого не узнаем, верно?

— Я зря теряю время.

Прежде чем Джеб ее остановил, Сюзанна успела сделать два шага к выходу. Жаль, что она сняла ботинки.

Кстати, в одном отношении ее ожидания все-таки оправдались — в свете люстры блеснула серебряная серьга.

— Черт побери, разве это не вы добивались, чтобы она вышла замуж за Дрейка? Вы ведь получили все, что хотели, когда показывали ей красивую жизнь! — В голосе Джеба звучало презрение.

— Клэри заслуживала большего, чем маленький городок в Кентукки. Она говорила, что там ей не хватает воздуха, — парировала Сюзанна.

— Не хватает воздуха? Она даже не знала таких слов до того, как пошла учиться и встретила вас!

— Так вот что вас угнетает? Или то, что она влюбилась в моего отца? Я-то с этим примирилась. А почему не примирились вы?

— Клэри, может, и нравилось то, что вы с Дрейком ей давали, — сказал он. — Однако в деревне пошли разговоры, что она срубила дерево не по себе.

Сюзанна приняла бой. Теперь они стояли совсем близко друг от друга, и ей был виден тонкий шрам на верхней губе Джеба — недостаток, который придавал человечность его совершенной мужской красоте. Серые глаза его были темнее, чем показалось Сюзанне с первого взгляда; волосы были не просто каштановыми, а отливали золотом, — словом, были того оттенка, за который богатые женщины в хорошем салоне готовы отдать сотни долларов. Испытывая неприязнь к Джебу, Сюзанна не могла отрицать того, что он привлекателен. И она не считала его слова справедливыми.

— А как же быть с вами? Как быть с Джебом Стюартом Коуди, который выпустил нашумевший первый альбом с полудесятком хитов и который только что получил «Грэмми»? Как насчет вашего дерева? Или это не в счет, когда мужику из Эльвиры, штат Кентукки, женщины бросают трусы на сцену?

Он пошевелил губами:

— Они бросают только чистые.

— О, вы просто отвратительны! — Сюзанна стремительно подошла к окну, выходящему на темные аллеи парка. — Ваша сестра умерла всего в двух кварталах отсюда. Как же вы можете стоять здесь, смотреть на эти деревья, эту дорожку, эту скамейку — и ничего не предпринимать, чтобы найти ее убийцу?

— Ее никто специально не убивал. — Джеб тоже подошел к окну. — Ее просто пытались ограбить, она погибла случайно.

— Ее убили!

— Думаете, это преднамеренное убийство? — Он нахмурился. — Если бы сейчас мы сидели на веранде у моего дедушки в Эльвире, а Клэри нашли где-нибудь поблизости в канаве, я мог бы поверить в вашу теорию. Но мы, — он посмотрел в темноту, — находимся в Нью-Йорке, где людей каждый день грабят и некоторых походя убивают.

— Я в это не верю.

— Верите вы или нет, Клэри это не поможет. — Он потер затылок и пробормотал так тихо, что Сюзанна едва могла разобрать слова: — «Положите ее в землю, и пусть из ее чистой и неоскверненной плоти растут фиалки…»

— Шекспир?

— «Гамлет». Я не видел свою сестру тринадцать лет. С тех пор, как мне исполнилось семнадцать. Да, много воды утекло. Вы думаете, что тогда я бросил ее, отвернулся от нее? Наверно, так утверждала Клэри. Это спорный вопрос. — Его голос зазвучал тверже. — Я бы сказал, что дело обстояло как раз наоборот: она меня предала. Как? Это уже не ваше дело. Когда она попыталась разрядить обстановку и стала присылать письма из колледжа с фотографиями своей подруги, я не отвечал — о чем, несомненно, вы знаете. Я сделал свой выбор. Так что если что-то нужно сделать, то вам лучше обратиться к вашему отцу.

— Он пытается, но он не знаменитость, по крайней мере не такая, как вы. — Сюзанна всегда ненавидела работу отца за то, что она разлучала ее с ним, так как пациенты в любой момент могли потребовать его внимания. Теперь ее ненависть, возможно, переключится на Джеба Стюарта Коуди.

— Я ничего не могу сделать, — устало сказал Джеб. — Цитатой из «Гамлета» я именно это пытался вам сказать.

— Вы можете оказать давление на полицию. Можете нанять частных детективов. Можете собрать пресс-конференцию и сказать журналистам, что это преднамеренное убийство.

— Вы еще скажите, что убийца — я.

Сюзанна была потрясена. Ни о чем подобном она и не думала. Глядя, как Джеб покачивает головой, она вскинула руки: