— Но Боже мой, Джулия...

— Прошу тебя, дай мне самой уладить это дело.

— Но неужели ты не понимаешь, что, если хоть раз ему уступить, никогда больше от него не отделаешься.

— Ты можешь предложить что-нибудь более разумное? — холодно спросила она.— Мне кажется, ты уже и так наделал достаточно глупостей.

— Ты винишь меня? А кто позволил ему здесь подключить магнитофон?

— Поскорее решайте этот вопрос,— вмешался я.— Скоро вернется прислуга.

— Пусть будет по-вашему.— Телланд встал с перекошенным от злобы лицом.— Если ты хочешь, чтобы этот подонок командовал тобой...

— Неужели вы до сих пор не можете понять, что у вас нет другого выхода? — спросил я.

— Он прав,— поддержала меня миссис Кеннон.— Пора уже понять это.

— Никогда не соглашусь заплатить шантажисту...

— А вас об этом никто и не просит,— ответил я.— У вас не найдется средств даже; для того, чтобы угостить кого-нибудь хорошим обедом. Так что лучше исчезните!

Он молча смотрел на меня какое-то время, потом повернулся и вышел из комнаты. Хлопнула дверь, и я вздохнул с облегчением. Телланд каждую секунду мог потерять над собой контроль.

Я поудобнее устроился в кресле.

— Такая женщина, как вы, могла бы найти себе кого-нибудь получше.

Она подняла брови и холодно произнесла:

— Вот как?

— Вы красивы и умны. У вас практический и острый ум. Непонятно, что вы нашли в этом субъекте? Он ведет себя как мальчишка.

— Мне казалось, вы хотели поговорить со мной о деле...

— Совершенно верно. О деньгах.

— В таком случае начинайте.

— Мы уже говорили об этом. Довольно много, но без толку. Давайте сейчас поговорим более конкретно. Сто тысяч долларов! Такая фраза приятно ласкает слух. Теперь надо подумать, каким образом вся эта сумма попадет в мой карман. Известно, что такие деньги в банке не хранят, каким бы богатым человек ни был. Но даже если такая сумма и лежит в банке, взять ее сразу невозможно, не вызвав подозрений и разговоров. Поэтому я хотел бы, чтобы вы поделились со мной своими соображениями, как вы это предполагаете сделать.

Она наклонилась вперед и стряхнула в пепельницу пепел с сигареты.

— Я могу достать такую сумму.

— Каким образом?

— Не все ли вам равно...

— Нет, не все равно. Я тоже рискую попасться, если вы не будете осторожны. Я уже приходил к вам два раза. После этого вы идете в банк, говорите, что вам нужно сто тысяч долларов. Для какой цели? Чтобы оплатить счет за электроэнергию? Неубедительно. А ведь такая сумма сразу заставит призадуматься.

Она метнула на меня быстрый взгляд.

— В таком случае, может быть, вы удовольствуетесь десятью тысячами? Их гораздо легче достать...

— На это можете не надеяться.

— Двадцать...

— Не продолжайте, моя прелесть. Я ведь не вчера родился. И вы уже, наверное, поняли, с кем имеете дело.

— Да, поняла.

— Я не в обиде на вас за то, что вы пытались поторговаться, но теперь давайте говорить серьезно. Каким образом вы собираетесь это сделать и сколько времени вам для этого потребуется?

Она немного подумала, потом сказала:

— Около недели. И это все можно проделать в Хьюстоне. У меня есть акции на предъявителя и облигации железнодорожной компании. Их легко реализовать. Дам распоряжение продать их и получу чек. По этому чеку я смогу снять деньги в банке Хьюстона и вручу их вам. Там, конечно, удивятся моему поступку, но не очень. Банки часто имеют дело с оригиналами.

  Я поразился ее спокойствию. Казалось, она говорит не о крупных суммах, а о каком-то легком завтраке.

— А вам действительно не откажешь в уме,— сказал я.

— А вы что ожидали? Что я буду кататься в истерике? Я уже много раздумывала надо всем этим, и, если бы у меня была хоть какая-то возможность сделать по-другому, я бы, конечно, не сдалась на милость победителя.

— Браво! С вами приятно иметь дело,— сказал я, вставая с кресла.

— Простите за откровенность, но я не могу сказать вам то же самое. Сейчас мне больше всего хочется, чтобы вы вообще никогда не появлялись на свет Божий.

— Такова жизнь, о женщина моей мечты! — парировал я. Бывает, что и за какое-то паршивое убийство приходится расплачиваться.

Я оторвал шнурок, которым вчера привязал магнитофон и скрутил его. Она наблюдала за мной.

— Вы вчера взломали одну из дверей? — спросила она.

— Вон ту! Я показал на дверь за занавеской. Великолепно! А я-то сперва приняла вас за абсолютного болвана!

— Что ж, надеюсь, яте в следующий раз вы не будете так спешить с выводами, красавица.— Говоря это, я спрятал магнитофон в футляр.— Во избежание кривотолков, я больше не приду сюда, но буду регулярно звонить по телефону, чтобы знать, как продвигаются дела.

— Где вы будете жить? Здесь, в городе?

— Нет, в домике на озере. Так будет лучше. Сегодня У нас... четверг, не так ли?

Она кивнула.

— Итак, через неделю, в Хьюстоне? Вам удастся провернуть все за неделю?

— Да... А вы сможете к тому времени забрать пленку У вашего друга?

— Думаю, что да.

Я направился к двери, но остановился.

— Во всяком случае, я буду поддерживать с вами телефонную связь. Да, еще одно. Было бы неплохо, если бы вы немного успокоили Телланда. Иначе он сделает какую-нибудь большую глупость. Кроме того, советую вам не забывать, что, если со мной что-нибудь случится, электрического стула вам не миновать.

Она ничего не ответила. Я вышел из дома и сел в машину. Выезжая из города, я остановился у продовольственного магазина, чтобы купить всякую провизию и дюжину бутылок пива, рулон пленки, которой обертывают продукты. Кроме того, я приобрел двадцать пять килограммов льда. Завернув его в старое покрывало, я поехал к озеру.

Когда свернул на проселочную дорогу, не было еще и десяти часов. Проехав километров шесть, я углубился в небольшой сосновый лесок, росший на возвышенности, и вскоре заметил то, что уже давно искал,— дорожку, ведущую к моему дому.

Я свернул на нее, проехал какое-то расстояние и остановился. Вокруг — ни души. Лишь тихо шуршала под ногами сухая хвоя.

Вынув из кармана кассету, я тщательно обернул ее пленкой, чтобы не отсырела, заклеил липкой лентой и вышел из машины, захватив с собой маленькую лопатку.

Слева от машины я увидел старый пень, покрытый мхом. Осторожно вырыв около него ямку, опустил туда пакет с кассетой, утрамбовал землю и посыпал это место хвоей. Никто никогда не сможет найти этот пакет. После этого я снова сел в машину и направился к озеру.

Домик Джорджа прятался в глубине полянки, под сенью дубов. Я растопил печку, сжег копию письма и остатки бумаги для пишущей машинки, спрятал машинку и магнитофон в ящик и отнес их в машину.

После этого спустился к озеру и вымылся, потом убрал привезенные мной продукты, поел и растянулся на маленьком диване. Немного полежал, покуривая, а потом незаметно заснул.

До сих пор не знаю, что именно меня разбудило, но когда я открыл глаза, то увидел, что рядом со мной сидит Джулия Кеннон и смотрит на меня.

— Добрый день,— сказал я.

— Добрый день.

— Вы давно здесь?

— Несколько минут.

Кроме нее, в комнате никого не было. Перед домиком, около машины, которую я хорошо видел из окна, тоже никого.

— А где этот медведь?

— Какой медведь?

— Телланд.

— Не знаю.

Время уже перевалило за полдень, и на лужайку падали тени от деревьев. На миссис Кеннон была темная плиссированная юбка и белая шелковая блузка с длинными рукавами и широкими манжетами. На ногах — нейлоновые чулки и босоножки.

— Вы выглядите восхитительно!

Она ничего не ответила.

— Не обращайте внимания на мои слова,— продолжал я.— И не обижайтесь. Спросонок я могу ляпнуть всякое.

Она молча протянула мне сигареты. Закурили.

— Спасибо,— поблагодарил я.

— Вы очень примитивны,— сказала она.— И у вас на уме только одно.

Я приподнялся и оперся на локоть.

— А разве это плохо?