Внимательно прочитав всё, что написала ему Наташа, ещё какое-то время сидел, уронив голову на сцепленные кисти рук. Потом встал и, не раздеваясь, лёг на кровать, зарывшись лицом в Наташкину подушку.

«Я всегда очень боялась потерять тебя. Когда мы снова встретились, мне казалось, что теперь мне всё равно, как мы будем жить, и что я приму любые обстоятельства. И я их принимала — ты знаешь, о чём я… Но у меня не хватило терпения. Я не справилась с ролью твоей жены. Наверное, я просто слабая, и у меня совсем нет женской мудрости.

Мне очень тяжело сейчас. Тяжело от того, что я не могу больше быть рядом с тобой. Тяжело от того, что я не знаю, как я смогу жить без тебя.

Я виновата перед тобой. И, наверное, не имею права указывать тебе на твои ошибки. Ведь ты меня не простил.

Я не смогла тебя спросить, где ты провёл ночь.

Я не смогла тебя спросить, почему ты решил делать программу с другой вокалисткой — только потому, что теперь я не могу петь, или ты окончательно вычеркнул меня из своей жизни?

Ты даже не сказал мне об этом. Наверное, я должна была тебя понять. Но я не смогла… Это минус мне.

А ещё ты отдал ей песню, которую написал когда-то только для меня. Ты решил, что я больше никогда не смогу петь? Может быть.

Но это очень жестоко. Я никогда бы не поверила, что ты смог так поступить, если бы сама не услышала, как она поёт «Косы».

Я не обиделась. Просто я поняла, что ничего для тебя теперь не значу.

И за медальон я тоже не обиделась. Я не знала, что он был куплен не для меня. Я не люблю чужие вещи, особенно, если их кто-то уже надевал. Я его вернула — он в шкатулке, в ящике стола.

Я ухожу потому, что не могу принять твоё сегодняшнее отношение ко мне. Ты не сможешь его изменить, а мне очень тяжело жить так. Я не буду тебе врать, что я сильная, и что я всё переживу. Я не знаю, как я всё переживу. Но я должна хотя бы попытаться. Ради Валеры я должна жить. Я должна изменить свою жизнь.

Вот и психолог сказала об этом.

Вчера я была на приёме у психолога. Наверное, это очень хороший психолог. Её зовут Инна Владимировна, и она очень красивая. Она сказала, что, если я останусь с тобой, то всё повторится — и мои страхи, и депрессия, и болезни. Потому, что ты — не мой человек.

А ещё она сказала, что ты — её бывший любовник. Но я этому не поверила, ведь это неправда?

Она сказала, что вы познакомились позапрошлым летом, и ты сразу дал ей номер своего телефона…

Но я ей не верю. Ты же не мог? Ведь мы с тобой в то время уже жили вместе. Наверное, она меня обманула, а твой телефон ей дал кто-то другой.

Впрочем, это неважно.

Я ухожу только потому, что не вижу больше себя рядом с тобой.

Прости меня, Дима.

Говорить «прощай» — глупо. Когда-нибудь мы всё равно увидимся, я знаю, как ты любишь Валеру.

Поэтому — пока.

Да, чуть не забыла. На днях ко мне заходила Ульяна. Они с Никитой вернулись, и у них всё хорошо. Они передавали тебе привет».

Первые эмоции схлынули, и, встав с постели, он снова и снова перечитывал Наташкино письмо. Еле дождавшись, когда по времени она должна будет добраться до отчего дома, нажал на вызов. Зная, что не сможет услышать от неё рассказа о том, как они доехали, и как Валерка перенёс дорогу, он сначала позвонил тестю и от него узнал все подробности, после чего набрал её номер…

— Наташа, выслушай меня внимательно и не отключайся, — дождавшись, пока в трубке стихнут гудки, торопливо произнёс Дима, — я прочитал то, что ты мне написала. Наташа, я ничего не понял. Какой проект, какие песни? Я никому ничего не отдавал. Ты можешь написать мне подробно, что ты имела в виду? Пожалуйста, напиши… Я буду ждать на своей страничке. Хотя… Завтра я за тобой приеду. Наташка, слышишь? Завтра я приеду!.. Подожди… — замявшись, он обхватил лоб ладонью, слегка помассировал, — чёрт… завтра мы выступаем в ночном клубе. Значит, послезавтра. Нет… и послезавтра не получится… У меня прослушивание в продюсерском центре и аранжировка… Наташа!.. Наташка!.. — услышав короткие сигналы, он понял, что она нажала на «отбой» и в сердцах ударил кулаком по колену, потом уронил голову на сцепленные кисти рук, — Ну, зачем… зачем…

— Дима, что случилось?! — Анна встревоженно заглянула в комнату, — Что?!

— Я не знаю… — он покачал опущенной головой, потом, ещё раз набрав номер, прислонил телефон к уху, — совсем отключила…

— Дима, что произошло? Они доехали? — испуганно спросила мать.

— Да, доехали… — буквально выдавил он из себя, — Уже дома.

— Почему ты так нервничаешь? — присев рядом с сыном, Анна Сергеевна положила руку ему на плечо, — Они скоро вернутся, не переживай… Им нужно было туда съездить, обязательно. Погостят и вернутся.

— Она не хочет возвращаться.

— Вернётся, куда же она от тебя?.. — веселье давалось ей плохо, но Анна старательно утешала Димку.

— Чёрт… — он снова потёр лоб, — Ничего не понимаю.

— Дима, ну, что случилось? Ну, уехали ненадолго, ничего страшного…

— Надолго, мам. Она сказала, что навсегда.

— Почему?..

— Я сам не могу понять. Она письмо оставила. Сейчас… — он снова лихорадочно набрал номер, — Нет… отключила телефон…

— А что в том письме? — Анна осторожно попыталась заглянуть ему в глаза.

— Там какой-то бред. Будто я решил сделать проект с другой певицей и отдал ей Наташкины песни… Она пишет, что даже слышала, как та поёт «Косы»… А ещё про медальон… — как будто вспомнив что-то, он повернулся к матери, — Мама, с чего Наташка могла взять, что медальон, который я ей подарил, уже надевала Кристина?

— Понимаешь… — подбирая слова, Анна заметно смутилась, — Понимаешь, Дима… я не думала, что всё может так обернуться. Тогда, когда вы ещё встречались с Кристиной, я, действительно, показывала ей этот медальон… Я ведь думала, что вы поженитесь… Мне захотелось её чем-то порадовать, вот я и не удержалась. Взяла, и показала медальон… Мне просто хотелось заранее её обрадовать… — Анна виновато развела руками, — Ну, а она его и примерила… Никто не знал, что у вас ничего не получится… Мы тогда с ней решили тебе не говорить, что она знает о подарке… Вот и не сказали… — последние слова она произнесла совсем растерянно.

— Понятно, — выдохнул Дима, — зато теперь она выбрала подходящий момент, чтобы сказать об этом Наташке.

— Неужели она могла так поступить? — Анна Сергеевна удивлённо приподняла красивые брови, — Кристина же очень тактичная девочка…

— Ну, да… — задумчиво произнёс Дима, потом, снова достав телефон, нажал на вызов, — Валерий Фёдорович, добрый вечер. Вы не могли бы Наташу пригласить к вашему телефону? Она свой отключила… а, может, зарядка кончилась… Что?.. Ну, тогда ладно… Извините. Спокойной ночи.

— Ну, что там? — Анна снова тревожно взглянула на сына.

— Отец говорит, что они с Валеркой легли спать. Говорит, Наташка очень устала.

— Да, она в последнее время какая-то болезненная, — кивнула Анна, — ничего не говорит, что ни спросишь — всё хорошо…

— Я же ей говорил — вернусь, поедем по врачам.

— А она без тебя уже ходила, только просила тебе не говорить.

— Куда ходила?

— Ой, и к ЛОРУ дважды… — перечисляя, Анна загибала пальцы на правой руке, — и к терапевту… вчера даже у психолога была.

— У психолога? — услышав это слово, Дима бросил на мать настороженный взгляд, — А как она к нему попала, не знаешь?

— Не знаю, — мать пожала плечами, — она пришла из больницы, я спросила, у какого специалиста была, она и сказала — у психолога. Ещё похвалила — говорит, хорошая и красивая…

— Понятно, — кивнул Дима, — непонятно только, как она к ней попала…

— Ну, может, в поликлинике и записалась, а, может, порекомендовал кто-то. Я что-то и не спросила. А что?