Положив одетого Валерика на кровать, Наташа открыла шкаф, чтобы одеться самой. Когда повернулась — ни Димы, ни ребёнка в комнате не было.

— Наташа… что у вас случилось?! — щурясь спросонья, Анна Сергеевна тревожно смотрела на невестку, — Дима пришёл с Валериком к нам в комнату, сказал, что ты хочешь от него уйти…

Поняв, что не сможет пойти и отобрать ребёнка у любящих бабушки с дедушкой, и что теперь придётся объясняться со свекровью, Наташка села на кровать и, закрыв лицо руками, расплакалась. Не привыкшая переваливать всё на чужие плечи, она не знала, как сказать Диминой матери правду… Но делать было нечего, и, взяв в руки джемпер, который Дима успел снять, она молча показала на след от женской помады на светлом воротнике.

— Что это? — Анна Сергеевна вопросительно посмотрела на Наташу.

— Это помада. Не моя…

— А откуда она взялась у Димы? — задала резонный вопрос Анна Сергеевна.

— Не знаю… Видимо, испачкался, когда ездил в студию, — тихо ответила Наташа, — там же окунулся в женские духи…

— Дима! — Анна с возмущением посмотрела на сына, который вошёл в комнату, — Что это?

— Это помада, — со вздохом ответил Дима.

— Ну, объясни Наташе, как она попала на твой джемпер, — Анна всплеснула руками, — это просто недоразумение, Наташа, ты что, Диму не знаешь?

— Я думала, что знаю, — глотая слёзы, Наташка кивнула на мужа, — посмотрите на его лицо… Я сразу-то и не заметила…

— Господи… да тебя что, вся ваша труппа расцеловывала?! — Анна Сергеевна оторопело смотрела на Димину щёку, — Да тут и шея вся испачкана… Дима… Ты — что?!

— Ничего, — он, нахмурившись, обернулся к Наташе, — если ты мне не веришь, можешь поступать, как захочешь… Я не знаю, как тебя убедить, правда, не знаю, поэтому ничего говорить не буду. Версии придумывай сама. Но Валеру я не отдам.

— Как это — не отдашь? — с отчаянием в голосе спросила Наташа, — И меня бросил, и ребёнка отберёшь?.. Дима?!

— Я тебя не бросил. И не брошу, потому что люблю. И Валерку люблю. Я вас обоих люблю, понимаешь? Но, если ты мне не веришь, я тебя убеждать не стану. И держать — тоже. Ты взрослая. А Валерка маленький… и я его не отдам…

— Димочка… — Анна Сергеевна просяще посмотрела на сына, — Тогда расскажи, в чём дело, ведь так тоже нельзя…

— Я ни в чём не виноват. Тут — или верит, или нет. А рассказать — не могу…

Новогодняя ёлка в углу большой гостиной переливалась разноцветными огоньками и, глядя на неё, Наташа отчаянно боролась со слезами, то и дело набегающими на глаза. Не желая, чтобы Дима увидел, как она плачет, в конце концов, она ушла в ванную, где, присев на край ванны, какое-то время сосредоточенно наблюдала, как в барабане стиральной машины крутятся ползунки Валерика. Отработав программу стирки, машина остановилась, но Наташа по инерции всё ещё не могла оторвать взгляда от стеклянной дверцы.

— Вот ты где, — заглянув в дверь, Анна Сергеевна с облегчением вздохнула, — Наташа… Успокойся, пожалуйста. Это какое-то недоразумение, я уверена. Дима не говорит ничего, он и отцу сейчас ничего не рассказал, но я даю тебе гарантию, что это недоразумение. Он всё расскажет рано или поздно.

— Это недоразумение зовут Кристина, — так же, глядя в одну точку, глухо произнесла Наташа.

— Откуда ты знаешь? — Анна недоверчиво посмотрела на невестку, — Тебе Дима сказал?

— Нет. Но это она ему позвонила вечером.

— А зачем он ей понадобился? Мне как-то неловко было спрашивать, куда он умчался…

— Она там что-то не выключила в студии и попросила его поехать и проверить, — опустив голову, Наташа незаметно вытерла слёзы, — вот он и умчался. Ему туда-обратно было съездить максимум полчаса. А его не было полтора…

— Ну, это ещё не преступление, — Анна пожала плечами, — мало ли что бывает?

— Я понимаю, — Наташа согласно кивнула, — я всё понимаю… Но его не было полтора часа. Он вернулся весь в помаде. А духи… Это очень дорогие духи… у меня таких нет. А тут его как будто нарочно ими облили…

— Наташа, — Анна подошла ближе, — ты ведь знаешь Диму. Я не люблю это слово, но… он… ну, не бабник… К тому же… к тому же, он тебя любит. Здесь что-то другое.

— Я всё знаю, Анна Сергеевна, — печально сказала Наташа, — Дима очень хороший… И я его очень люблю. И он не бабник. Но, наверное, бывают такие моменты… Ой… — не сдержавшись, она закрыла лицо руками и расплакалась, — Мне так сейчас тяжело…

— Наташенька, — Анна неуверенно положила руку ей на голову, — Ты ошибаешься… Ведь и Кристина порядочная девушка, я её знаю… ты зря на неё подумала. Вот увидишь, Дима завтра нам всё расскажет, и мы ещё посмеёмся над этим случаем…

— Мне кажется, я уже никогда не смогу смеяться, — Наташа замотала головой, — всё было так хорошо… Ну, зачем она его позвала?

— Наташа, — свекровь заговорила тоном классной дамы, — я тебя понимаю. Но нужно понять и Диму. Ты не видела, с каким лицом он пришёл к нам сейчас. Я никогда его таким растерянным не видела. Пойди сейчас к нему, пойди…

— Я?! — Наташка в отчаянии посмотрела на Анну Сергеевну, — Я должна к нему пойти?..

— Ну, да… — Анна строго поджала губы, — Ты, а кто ещё?

— Он даже ничего не захотел объяснить. А если бы я вот так пришла… Что бы он обо мне подумал?

— Ты должна поверить ему, — не ответив на её вопрос, свекровь вынесла вердикт и взялась за ручку двери, — завтра у Димы концерт, как он будет выступать, если ты с ним не помиришься?

— У меня тоже концерт, — усмехнулась Наташа, — первый сольный концерт…

— Тем более. Но ты — женщина, и должна быть мудрой.

— Хорошо, — через силу ответила Наташа, — я постараюсь. Я сейчас заберу у вас Валерика… Не переживайте, — она взглянула на Анну Сергеевну, — я никуда с ним не уйду. Во всяком случае, сегодня.

— Не нужно, — Анна сделала отрицательный жест рукой, — он уже спит с дедушкой, не буди его. Иди лучше к Диме.

Проводив Анну взглядом, Наташка устало прикрыла глаза. Несмотря на то, что обида не прошла, она всё же немного успокоилась. Да, Дима никогда не давал ей серьёзных поводов для ревности… Она даже стала привыкать к тому, что его теперь постоянно окружают молодые, красивые женщины, а о Кристине, как о потенциальной сопернице, она давно уже не думала, каждый день получая от мужа доказательства любви и верности. И вот — вдруг… В глубине души Наташа чувствовала, что Димка её не обманывает. Она поймала себя на мысли, что сейчас, в этой ситуации, её почему-то больше всего задевают слова: «Держать тебя я не буду». Это казалось ей самым обидным…

…Спонтанное желание забрать ребёнка и уйти прошло… Да и идти было некуда: поддавшись уговорам Светланы Петровны, с Диминого согласия Наташа отдала ключи от своей квартиры сводной сестре, и теперь Алина, поступившая в этом году в ВУЗ, занимала её жилплощадь. «Ты и так как сыр в масле катаешься, живёшь, как у Бога за пазухой» — вспомнив эти слова мачехи, Наташа задумалась. Несмотря ни на что, ей, действительно, хорошо жилось в Диминой семье… Никаких особых бытовых проблем, никаких финансовых забот, помощь в воспитании Валерика — всё это было благодаря близости Димкиных родителей… Довольно просторная комната была даже больше той, которую они оставили на окраине города, а кухню с Анной Наташа и не пыталась делить, если только свекровь не просила приготовить что-нибудь определённое — Наташкин борщ очень нравился Александру Ивановичу, а блинчики — самой Анне Сергеевне, хотя она в этом и не признавалась, сваливая всё на мужа… К ним с Димой родители почти никогда не заходили из деликатности, поэтому Наташа не чувствовала никаких стеснений, тем более, что дверь закрывалась на встроенный в ручку замок. Даже при том, что свекровь так и не прикипела к невестке, между ними не было ни ссор, ни даже мелких разногласий — Наташа оказалась очень послушной и терпеливой, чем иногда озадачивала Анну Сергеевну: сначала та видела в поведении невестки какой-то подвох, но со временем поняла, что никакого подвоха нет, а есть огромная любовь к её сыну — настолько огромная, что ради неё Наташа готова сохранять мир и покой в семье его родителей, даже ценой каких-то своих интересов… Вот и сейчас Наташка вдруг ощутила чувство вины перед Морозовыми-старшими за то, что они с Димой своими проблемами потревожили их покой — на дворе была глубокая ночь…