От дворца в сторону крепостных ворот быстро идет одинокий путник, которого сейчас мало занимает городская суета. Он статен, широкоплеч и одет в просторный плащ из льняного полотна. Струящиеся складки его рукава оторочены короткой голубой бахромой. Капюшон низко надвинут на глаза, поэтому рассмотреть, кто идет – невозможно. Подойдя к Сионским воротам, путник достает из глубокого кармана золотую звезду Давида и величественным жестом показывает ее стражникам. Те, почтительно склонившись перед царем Соломоном (а это именно он), отворяют ворота и пропускают его.
Оказавшись за крепостными стенами, царь Соломон спускается вниз в долину и проходит еще с милю по вытоптанной многими тысячами человеческих и звериных ног – широкой дороге. Устав, он присаживается на ближайший камень под раскидистой секвойей. Снимает кожаные сандалии, украшенные золотыми пряжками и, положив их в свой полупустой бурдюк, всматривается вдаль. Путь ему предстоит неблизкий.
Расстилается и уходит перед ним извилистой широкой лентой через обширную каменистую пустыню торговый путь, по которому в священный город прибывают многочисленные караваны, везущие свои товары из других царств: Африки, Индии, Средиземноморья, Дальнего Востока и Европы. По этой же дороге приходит в Иерусалим и многочисленный народ со всех сторон света.
Вот и сейчас стремятся в сторону Иерусалима усталые кочевники – вечные жители пустынь, кто пешком, а кто на повозках. Проехал мимо богатый торговец, важно возвышающийся на своей повозке, наполненной фруктами и бурдюками с оливковым маслом, вином и виноградом. Он везет свое добро на продажу. Следом прошел погонщик небольшого стада, состоящего из трех мулов и нескольких овец. Ему снова предстоит заботиться о своих животных на протяжении всего дня.
Все они заняты своим делом, и все спешат поскорей укрыться от скорого палящего жара, поэтому никто из них не обращает внимания на присевшего на камень человека. Мало ли кого может утомить этот длинный путь по обезвоженной жарой и ветром пустыне?
Если смотреть на восток за горизонт, то можно попытаться отыскать зорким глазом удивительный чудодейственный Оазис с родниками целебной воды – скрытый от любопытного человеческого взгляда где-то там, среди безбрежных песчаных барханов и каменистой пустыни. Туда и хотел сейчас добраться царь Соломон, чтобы уединиться от хлопотливой людской суеты и предаться размышлениям. Роскошная и пышная дворцовая жизнь не слишком способствовала подобному уединению, созерцанию и раздумьям. А Соломону всегда были необходимы и очень важны драгоценные минуты, когда он мог наедине разговаривать с богом и вечностью. Хотел царь Соломон также припасть своими устами к целебному источнику – сверкающему на солнце ключу, выбивающемуся из-под камней. Он знал от отца своего – царя Давида, что как только омоет лицо, глаза и руки освежающей прохладной водой, так тотчас наполнится тело мощной физической силой, а разум прояснится и станет быстрым, словно у юноши. Прибавится мудрости и знаний, а годы жизни увеличатся стократ, однако они не унесут красоту молодости, а лишь приумножат и усилят ее.
Не всякому человеку было дано увидеть удивительный Оазис, с его живительными и божественными ручьями. Взглядам обычных людей он был недоступен и всякий раз ускользал от любопытного взора, превращаясь в дивный мираж в дрожащем и раскаленном воздушном мареве над пустыней. Лишь царю Давиду и царю Соломону дан был божественный дар – видеть то, что укрыто. Только они могли приходить к Оазису и припадать к его живительной и кристально чистой воде.
Но даже им для того, чтобы достичь удивительного Оазиса, необходимо было идти к таинственному месту в одиночестве, без воды, без осла или верблюда, босыми ногами по раскаленному песку, который постепенно сменялся бугристой и вспученной на вечном солнце равниной и острыми камнями, разбросанными на ней. Это было трудное испытание для человека, к тому же на пути его подстерегало множество опасностей, таящихся в пустыне. С собой разрешалось взять только – хлеб и посох. Таково было условие, от выполнения которого зависело, достигнет ли человек вожделенного Оазиса или нет.
Солнце поднималось все выше и выше, Соломон встал и пошел вперед, и вскоре ступни его уже кровоточили, потому что были сильно изранены и порезаны камнями и обожжены горячим песком. Чтобы отвлечься от острой боли, царь Соломон отвел свой взор от далекого горизонта и стал всматриваться в окружающую его пустыню, стараясь найти в ней признаки жизни. И вскоре он их обнаружил.
Вокруг протекала своя, скрытая от постороннего взгляда жизнь. Вон, вытянувшись в стрелку, стоят и настороженно наблюдают за ним два рыжих тушканчика. Соломон взмахнул рукой, и зверьки моментально скрылись, юркнув в свою нору. А вот – рядом с его ступней, погруженной в горячий песок, – черный жук скарабей толкает впереди себя какой-то шарик. Пройдя еще несколько шагов, Соломон чуть не наступил на ушастую круглоголовую ящерицу. И человек и ящерица замерли на месте. Но не успел человек и глазом моргнуть, как бурая ящерка молниеносно зарылась в песок, утонув в нем, как в воронке. Соломон лишь усмехнулся: «Когда не можешь справиться с врагом – лучшее, что ты можешь сделать, – это убежать или спрятаться от него. Но так может рассуждать только слабый человек. Я же – царь! И прятаться от врага я не стану никогда! Первому атаковать и завоевать – вот удел сильного правителя! Пустыня – великая книга мудрости. Она учит жизни!» – и несмотря на боль, он шел и шел вперед, и разные мысли являлись ему: о жизни, о людях, окружавших его, о государственных делах, которые уже совершил и которые еще только предстоит начать и завершить.
Соленый пот заливал глаза, дышать становилось все трудней и трудней. Решив передохнуть, Соломон остановился и, втянув полной грудью сухой горячий воздух, закашлялся (воздух обжигал легкие и раздирал нутро) и огляделся вокруг. Все та же величественная, напоенная жарким солнцем и зноем каменистая пустыня окружала его.
«Пустыня, – подумал Соломон, – это то место, где человек особенно остро ощущает простор бесконечного и открытого пространства и чувствует свою слабость и беззащитность перед могучими и величественными силами природы».
А он, Соломон, хоть и был царем, но оставался человеком. Поэтому и он порой испытывал бессилие перед могуществом пустыни. «Вот бы мне иметь такую власть над природой, чтобы не только люди, а еще и все звери, птицы, рыбы и насекомые покорялись бы мне! Я стал бы самым великим правителем на земле, подобным Богу!» – неожиданно подумал он и представил себе, какой великой властью и каким могуществом обладал.
Но тут его нога наступила на острый, будто лезвие, камень. От неожиданности Соломон вскрикнул, до того острым показался ему этот врезавшийся в ногу осколок. Нагнувшись, он поднял с песка треугольную медную пластинку, по виду напоминавшую отколовшийся край какого-то предмета. Потерев ее полой своего плаща, он различил написанную в хаотичном порядке арабскую вязь, обрывающуюся у края. Однако, как ни старался, прочесть, что написано, не смог. Огорченно вздохнув, Соломон положил пластину в карман плаща и, присев на песок, закрыл голову руками.
Солнце палило немилосердно. Усталость и невыносимая жара навалились на него тяжелым грузом. Смежив покрасневшие и воспаленные веки и не заметив как – царь Соломон погрузился в сонное забытье. Но, к счастью, ненадолго. Прошло несколько коротких мгновений, и вот уже он очнулся – от того, что по его присыпанной песком горячей ступне пробежала маленькая и юркая полосатая ящерка.
Он снова огляделся. Зловещая и настороженная тишина повисла в воздухе. Изменилась пустыня. Изменилось небо. Солнце стало тусклым. Соломон увидел, как на востоке поднимается вверх и двигается в его сторону вздыбившееся огромное оранжево-красное облако песка, которое постепенно и неумолимо заволакивает собой все небо.
Промчались мимо него, томящегося на песке и чуждого пустыне человека, шары из сухих и легких колючек. Шары то подпрыгивали вверх, подгоняемые ветром, то опускались на вьющийся песок. Это «перекати-поле» совершало свой нехитрый бесцельный путь по пустыне.
