– Марта, ты такая умница… Но у меня нет сил встать с постели, а я хочу поскорее вернуть браслет бабушке. Прошу тебя, пожалуйста, принеси его мне.
Марта не двинулась с места.
– Ее милость была очень подавлена вашим побегом, мисс. Она слишком горда, чтобы признаться в этом, но на самом деле только и ждала, когда ее ненаглядная Рия вернется к ней. – Марта пристально посмотрела в глаза Лиззи и многозначительно добавила: – Надеюсь, вы постараетесь вести себя так, чтобы ей больше не пришлось страдать.
Лиззи в испуге замерла. У нее никогда не было слуг, но она твердо знала, что им не полагалось говорить с хозяевами в подобном тоне. Вдруг Марта обо всем догадалась?
Нет, лучше найти какое-нибудь другое объяснение. Вот хотя бы такое: Марта много лет служит в этом доме, понимает, что ее позиции достаточно крепки, поэтому может позволить себе некоторые вольности. Особенно по отношению к Рие, которую она выпестовала.
– Марта, хватит напоминать мне о моих ошибках. Я намерена их исправить. – Лиззи капризно надула губы. – Не будь такой кошмарной занудой.
Излюбленное выражение Рии, кажется, подействовало. Взгляд Марты заметно потеплел.
– Сейчас я принесу вам браслет, мисс.
Марта направилась в соседнюю комнату. По словам Рии, рядом с ее спальней была расположена бывшая детская. В самом деле, очень подходящее место для тайника. Лиззи вздохнула. Ее не покидало ощущение, что она перебиралась через бурный поток, ступая по скользким камням. Один неверный шаг – и ее смоет течением.
Дверь из коридора распахнулась, и вошла леди Торнборо. Да, она, Лиззи, выбрала очень скользкий путь.
– Ты очнулась. Слава Богу! – Леди Торнборо взглянула на пустой стул. – Где Марта? Я поручила ей ухаживать за тобой.
– Не сердитесь, бабушка. Она на минутку отлучилась по моей просьбе, только и всего.
Марта вернулась из детской.
– Я здесь, миледи.
Няня сделала вид, что поправляет простыни, и незаметно вложила в руку Лиззи белый носовой платок. Судя по весу, в него был завернут браслет.
– Как ты себя чувствуешь?
Ладонь леди Торнборо – сухая и прохладная словно лист пергаментной бумаги – легла на лоб Лиззи. И ей понравилось это прикосновение. Она сделала глубокий вдох и прислушалась к своим легким. Несколько дней назад они взвыли бы от боли, а сейчас только тихонько ахнули.
– Мне кажется, я только что вынырнула.
Пожилая дама с озадаченным видом пробормотала:
– Боюсь, я тебя не поняла.
– Мне снился океан. Я плыла, плыла… и никак не могла вырваться на поверхность.
– Никаких разговоров про океаны! – отрезала леди Торнборо. – Они только и делают, что разделяют людей, которые должны быть вместе.
Резкий тон и суровый облик леди Торнборо – все это, казалось, подтверждало слова Рии о том, что у ее бабушки властный и неуступчивый характер. Однажды Рия восстала и бежала от этого характера за те самые океаны. Но давние страсти отгорели, уступив место раскаянию. Рия сошла в могилу с неосуществленной мечтой о примирении. Если верить Марте, леди Торнборо долгие годы жила той же мечтой. А раз так, то она, Лиззи, надеялась вскоре отыскать чувствительные струны в душе этой женщины. И сыграть на них.
Лиззи едва заметно улыбнулась.
– Попробую сказать по-другому. Я чувствую себя гораздо лучше. И пожалуй, немного проголодалась.
– Марта, передай кухарке, что теперь нам очень пригодится ее знаменитый бульон, – распорядилась леди Торнборо.
– Уже иду, миледи. – Марта торопливо вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Леди Торнборо села на стул рядом с кроватью.
– Мы все с нетерпением ждем, когда ты нам обо всем расскажешь. Лорд Сомервилл каждый день приезжал, чтобы справиться о твоем здоровье.
Лиззи насторожилась. Лорд Сомервилл? Это, конечно, Уильям! Как глава семьи, он должен был интересоваться судьбой Эдварда. Надо полагать, Джеффри уже посвятил старшего брата во все подробности ее бесславного возвращения. Откровенно говоря, Лиззи очень хотелось, чтобы о ее здоровье справлялся именно Джеффри. Она испытывала потребность снова увидеть его – хотя бы для того, чтобы все объяснить и поблагодарить. Ведь он позаботился о ней и перенес в дом… Правда, потом от его доброты не осталось и следа. Что, если он не желает иметь с ней ничего общего? Эта мысль не давала ей покоя.
– Наверное, оба брата моего мужа ждут возможности расспросить меня? – осведомилась Лиззи, пытаясь выведать у леди Торнборо, наведывался ли сюда Джеффри.
– Оба?.. – в растерянности пробормотала леди Торнборо, и на ее лице появилось какое-то странное выражение. – Э-э-э… да, разумеется, – нерешительно кивнула она и в смущении отвела глаза.
Все понятно. Значит, Джеффри не объявлялся. Это грустно, но вполне естественно. В конце концов, у него достаточно оснований не любить Рию. И Лиззи должна с этим смириться. Теперь ей придется отвечать и за себя, и за Рию, и за Эдварда. В жизни каждого из них было много хорошего и много плохого. Выдержит ли она такую ношу?
Лиззи опустила глаза. На ее руке блеснуло кольцо. Кольцо Эдварда. Которое передала ей Рия.
Леди Торнборо осторожно дотронулась до кольца.
– Вы с Эдвардом поженились, правда?
– Да, конечно.
– А Эдвард… он… где?
Лиззи не сразу нашла в себе силы ответить. Перед ее мысленным взором возникли две могильные плиты – одна рядом с другой – в маленькой церкви Батерста.
– Он умер, – наконец вымолвила она и судорожно вздохнула.
Глядя на кольцо, Лиззи думала о людях, которые носили его до нее, и она знала, что никто и никогда не заменит их в ее сердце.
После недолгого молчания леди Торнборо тихо сказала:
– Твое черное платье навело нас на мысли о трауре, и мы очень встревожились. Но я отказывалась верить в худшее. Мне очень жаль, что наши опасения подтвердились. Как бы я раньше ни относилась к Эдварду, поверь, сейчас я глубоко опечалена. Я знаю, как больно потерять мужа.
Ее простые, но искренние слова дорогого стоили. В них заключались прощение и утешение.
– Бабушка… – Лиззи отметила про себя, что это слово с каждым разом нравится ей все больше. – Бабушка, я понимаю, мой побег принес вам много огорчений. Но я поступила так только из любви к Эдварду. Я не хотела скандала.
– Хотела или не хотела, но скандал был, – нахмурилась леди Торнборо. – И с этим уже ничего не поделаешь.
Лиззи осторожно сжала в руке браслет. Она знала, в чем заключалась истинная ценность этого украшения. Леди Торнборо получила его в подарок от мужа в день свадьбы.
– Может быть, я смогу хотя бы отчасти искупить свою вину, возвратив вам это. – Лиззи протянула ей маленький сверток.
Леди Торнборо дрожащими руками развернула платок, и солнечный луч победно отразился в бесчисленных гранях бриллиантов и сапфиров.
– Мой браслет, – пробормотала она, растроганная, и покачала головой. – Не могу поверить. Я не сомневалась, что ты давным-давно продала его.
Лиззи вспомнила, что говорила ей Рия, и просто повторила ее слова:
– Прошу вас, пожалуйста, постарайтесь простить меня. Я взяла браслет, потому что очень боялась бедности. Но Эдвард запретил мне продавать его. Он обещал сделать все для того, чтобы мы не испытывали нужды, и сдержал свое слово.
Лиззи подумала о Томе. О нем можно было сказать то же самое. Он защищал ее и без устали трудился, чтобы обеспечить ей достойную жизнь. И роль безутешной вдовы как нельзя более соответствовала сейчас ее настроению. Она потеряла того, в ком всегда находила поддержку и опору. И если он был ей не мужем, а братом, – разве от этого легче?
– Он был такой хороший… – совсем по-детски произнесла Лиззи и разрыдалась.
Леди Торнборо обняла ее и прижала к груди.
– Не печалься, дитя мое, все пройдет. Теперь ты дома, мы вместе, и, даст Бог, как-нибудь справимся.
Лиззи уже не помнила, когда в последний раз давала волю слезам. В Австралии от нее требовались мужество и стойкость. Эдвард, Том и Рия ушли друг за другом, оставив ее одну в холодном, безжалостном мире.
