– А потом? – поинтересовался Джеффри.

– Я мечтаю отправиться в Роузвуд.

– Но вы пробудете в Лондоне до конца сезона, не так ли?

– К сожалению, да, – вздохнула Лиззи. – Я бы с радостью уехала в поместье прямо сейчас. Уверена, это помогло бы мне быстрее восстановить силы. – «И укрыться от любопытных глаз и настойчивых расспросов», – добавила она про себя.

– А леди Торнборо придерживается иного мнения?

– Доктор Лейтон считает, что мое здоровье вне опасности, и бабушка намерена остаться в городе.

– Боюсь, что в таком случае вам придется расстаться с надеждой на тихую, спокойную жизнь. Весь Лондон знает о вашем возвращении. Вас станут засыпать приглашениями.

Лиззи вспомнила неприятный разговор, состоявшийся сегодня за завтраком.

– Я пыталась объяснить бабушке, что не имею ни малейшего желания выходить в свет.

– Вот как? – удивился Джеффри. – Я думал, вы соскучились по званым обедам, танцам и прочим увеселениям. Уильям говорил, что вы находили в них немалое удовольствие.

Лиззи нахмурилась:

– Поверьте, я вовсе не та легкомысленная светская девица, которая покинула Англию десять лет назад.

Она вновь сказала чистую правду. Во-первых, той светской девицей была не она, а Рия. А во-вторых, сама Лиззи уже очень отличалась от наивной влюбленной беглянки, поддавшейся на уговоры холеного красавца Фредди Хайтауэра. С тех пор она многому научилась и хорошо усвоила, что не все то золото, что блестит.

– Надеюсь, вы готовы к тому, что вас ждет. Обществу не терпится услышать подробности вашего пребывания в Австралии. Где бы вы ни появились, вас будут беспардонно расспрашивать, разглядывать и обсуждать – словно диковинную зверюшку в зоологическом саду.

Лиззи слушала своего спутника с нарастающим беспокойством. Неужели высший свет и впрямь проявит такое пристальное внимание к ее особе? Да, конечно, рядом с Фредди она приобрела некий внешний лоск и хорошие манеры. Кроме того, Рия учила ее, как себя вести. Но все же ей следовало набраться опыта, а для этого требовалось время. Увы, леди Торнборо не собиралась ждать, и переубедить ее она не могла.

– Вам надо быть крайне осмотрительной, – продолжал Джеффри. – Ваши слова и поступки не должны отразиться на репутации наших семей.

– Ах вот в чем дело… Вы боитесь, что мое поведение вызовет новый скандал? – Она сама этого боялась, но все-таки не смогла сдержать негодование.

Джеффри покачал головой:

– Нет-нет, не стоит сгущать краски. Я всего лишь напоминаю вам об осмотрительности.

Лиззи и без того ни на секунду не забывала, что должна следить за каждым своим шагом.

– Мне кажется, я достаточно ясно дала понять, что вы можете не волноваться на сей счет. Мне, как и вам, глубоко небезразлично доброе имя вашей семьи.

Барон на мгновение задумался.

– Я верю, вы говорите вполне искренне.

Просто «искренне» – еще куда ни шло, но «вполне»… Лучше бы он не употреблял это слово. Лиззи мысленно вздохнула, от души желая перевести разговор в более безопасное русло. Ее внимание вновь привлекли толпы людей на противоположном берегу Серпентайна.

– Вы уже побывали на Всемирной выставке?

Ответ Джеффри продемонстрировал, что она угадала с выбором темы.

– Скажу больше: я принимал участие в ее организации.

– Неужели? Значит, вы знакомы с принцем Альбертом?

– Совершенно верно.

– Как интересно… – Лиззи понизила голос, хотя рядом с ними никого не было. – А он правда такой чопорный немецкий сухарь, как пишут в газетах?

Джеффри рассмеялся – на удивление весело.

– Уверяю вас, принц Альберт отнюдь не лишен чувства юмора. Он замечательный человек, и я говорю это не из-за того, что он супруг нашей королевы. Ему присущи возвышенные идеалы и подлинная забота о людях, как богатых, так и бедных.

Лиззи с сомнением покачала головой.

– Хотела бы я посмотреть на принца, который заботится о благополучии бедняков, а не о том, как нагрузить их работой и обложить налогами.

Джеффри склонил голову к плечу.

– Хм… весьма циничное замечание, особенно для представительницы привилегированного сословия.

Допустив оплошность, Лиззи на миг растерялась, но тотчас вспомнила мудрый совет Рии и не стала ничего выдумывать.

– Моя жизнь на австралийской ферме, мягко выражаясь, не изобиловала привилегиями. Я не понаслышке знаю, что такое изнурительная борьба за существование.

Джеффри явно счел ее объяснение разумным и достаточным.

– Вероятно, теперь вы на многое смотрите по-другому, – произнес он с одобрением. – И ваше мнение о венценосных особах, пожалуй, соответствует действительности. Однако Альберт – своего рода исключение из правил. Принц – муж королевы, но не король. Он располагает временем и широкими возможностями, и его деятельный ум стремится употребить их во благо. Кстати, чтобы не быть голословным… – У него загорелись глаза. – Не хотите ли прямо сейчас посмотреть на воплощение одного из замыслов принца? Это совсем недалеко, на том берегу Серпентайна.

Воодушевление барона передалось Лиззи.

– С превеликим удовольствием! – ответила она.

Они прошли по каменному мосту с изящными круглыми арками и свернули на дорожку, ведущую к Кенсингтонскому дворцу. Джеффри ускорил шаг, но Лиззи без труда поспевала за ним.

В таком бодром темпе они быстро добрались до казарм гвардейского полка. Лиззи «встретилась» с этими невзрачными деревянными постройками словно со старыми знакомыми. Она видела их много лет назад, когда приходила в парк, чтобы поглазеть на блестящих леди и джентльменов, фланирующих по Роттенроу.

Однако теперь рядом с темными приземистыми казармами сиял белизной двухэтажный каменный дом. Его главной архитектурной особенностью была симметрия. Две двери снизу, две – сверху. А по обеим сторонам от каждой двери – по два больших окна. Единственный непарный элемент – кованая железная лестница с открытой площадкой на втором этаже.

– Любопытно, зачем столько дверей? – поинтересовалась Лиззи.

– В доме четыре отдельные квартиры, – ответил Джеффри. – А называется он «Коттедж принца».

– Принц Альберт собирается здесь жить? – изумилась Лиззи.

– Нет, конечно, нет, – улыбнулся Джеффри.

Теплая обаятельная улыбка смягчила его суровое лицо и очень понравилась Лиззи.

– Квартиры предназначены для рабочего сословия, – пояснил он. – Они недостаточно хороши для принца, но обычный человек найдет в них все необходимое, и даже больше.

– Однако не странно ли селить рабочих в Гайд-парке? – спросила Лиззи. Дом стоял практически под окнами Кенсингтонского дворца. Конечно, дворец не являлся официальной королевской резиденцией, но в нем родилась и выросла королева Виктория. – Видимо, у принца Альберта весьма своеобразное чувство юмора.

– Здание простоит здесь всего несколько месяцев, – отозвался Джеффри. – Когда закроется Всемирная выставка, его разберут и выстроят заново на южном берегу реки.

Между тем вокруг дома для рабочих собралась толпа – по меньшей мере человек двадцать с любопытством рассматривали строение со всех сторон. А дородный джентльмен при полном параде – включая крахмальный шейный платок и высокий цилиндр – стоял рядом с лестницей, раздавал публике буклеты и предлагал всем желающим ознакомиться с внутренним устройством здания. Заметив Джеффри, он кивнул ему и улыбнулся.

– Доброе утро, милорд. Лорд Эшли предупредил, что ждет вас сегодня.

Джеффри обменялся с ним дружеским рукопожатием.

– Я вижу, вы тут не скучаете, мистер Лэнг.

Пухлое лицо джентльмена расплылось в широкой улыбке.

– Сорок пять посетителей за сегодняшнее утро, сэр. По моим подсчетам, благородных господ и простого народа примерно поровну, – с гордостью сообщил он и, очевидно, уважая в Джеффри не только лорда, но и священника, добавил: – Как сказано в Книге Притчей: «Богатый и бедный встречаются друг с другом: того и другого создал Господь».

Джеффри улыбнулся:

– Совершенно справедливо, мистер Лэнг. Не сомневаюсь, наши усилия в конечном итоге принесут пользу всем слоям общества. – Он осмотрелся: – Лорд Эшли еще здесь?