Дом был полон народу. Целые компании выплескивались на переднее крыльцо в жаркую духоту вечера. Гремела музыка калипсо. С подъездной дорожки Уэсли учуяла аромат цыпленка карри. Уильям подошел, когда она выбиралась из своей «хонды».

— Ого! Настоящий праздник.

— Я предупреждал, — сказал Уильям, взял девушку за руку и, лавируя между группками гостей, повел в дом. — Ма! — крикнул он, заглушая музыку.

Миниатюрная темнокожая женщина с короткими кудрявыми волосами вышла им навстречу, как предположила Уэсли, из кухни. В руке она держала банку спрайта.

— Уильям, это та самая девушка, о которой ты все время говоришь?

«Та самая?»

— Уэсли, познакомься, моя мама Вероника.

Уэсли протянула руку:

— Здравствуйте, миссис…

— Зови меня Вероника, — перебила ее женщина. Не обратив внимания на протянутую руку, мама Уильяма крепко обняла девушку. Потом чуть отстранилась и взяла Уэсли за талию. — Я столько о тебе слышала. Ты такая симпатичная и высокая.

Вероника все еще разговаривала с ямайским акцентом, несмотря на то что прожила в Соединенных Штатах уже несколько десятилетий.

— Спасибо. — Уэсли смутилась и взглянула на Уильяма, — У вас красивый дом, — Это была единственная фраза, которая пришла ей в голову.

— Спасибо, детка. Подождите здесь, ладно? Я приведу мужа.

— Что ты им обо мне наговорил? — спросила девушка Уильяма.

— Да ничего. — Всем своим видом он изображал притворное раскаяние.

Отец Уильяма Дэниэл, огромный как медведь, ростом был под два метра и, по-видимому, любил покушать. Разительный контраст по сравнению с миниатюрной фигуркой жены.

— Как поживаешь? — смущенно спросил он и пожал Уэсли руку.

Девушка с улыбкой поздоровалась. Да это просто ее собственный отец, только килограммов на двадцать потяжелее.

Уэсли успокоилась и почувствовала себя как дома, рассказывая Веронике и Дэниэлу о родителях, их семейных поездках на родину и о своей жизни в целом. Она не встречала более здравомыслящих людей, чем папа и мама Уильяма. И они очень походили на ее собственных родителей.

Наговорившись наконец с Вероникой и Дэниэлом, а кроме того, дядями и тетями Уильяма, Уэсли набросилась на еду. Она увидела на столе жареного цыпленка, плов и маленькие пирожки с мясом и просто не могла устоять против всех этих лакомств. Девушка понимала: завтра придется пробежать дополнительно пару-тройку километров, чтобы устранить последствия обжорства.

— Проголодалась? — раздался из-за спины голос Уильяма.

— Ага. За разговорами забыла поесть.

Он улыбнулся:

— Я рад, что тебе понравились мои родные.

— Знаешь, они очень похожи на моих.

— Поэтому я и хотел тебя с ними познакомить. У меня было то же самое чувство, когда летом в Чикаго я встретил твоих родителей.

Уэсли закинула в рот пирожок.

— О! — воскликнула она. — Божественно!

— Мама у меня в этом деле профи! — с гордостью заявил Уильям.

Он стащил несколько кусочков с тарелки Уэсли, и девушка шутливо убрала ее в сторону.

— Пойдем погуляем, — предложил Уильям.

Улица с аккуратными домами в колониальном и тюдоровском стиле казалась удивительно тихой, так как большинство соседей веселились на вечеринке у родителей Уильяма. Он взял девушку за руку.

— Я так рада, что приехала, — призналась она.

— Почему? — Уильям остановился и заглянул ей в глаза.

— Твои родители устроили отличный праздник.

Но на самом деле ей хотелось сказать, что она чувствует себя намного лучше рядом с ним.

— Это единственная причина? — спросил Уильям.

Девушка не ответила.

— Давай поговорим. — Он пошел дальше. — Прости за вчерашний вечер. Ты просто застала меня врасплох.

Уэсли никак не отреагировала. Она не знала, куда он клонит.

— Все как-то сразу навалилось, понимаешь?

— Нет, — откровенно ответила Уэсли. Она абсолютно не понимала.

— Ну, работа и ты.

— Я ни в коем случае не собиралась добавлять тебе проблем.

— Все в порядке. Я не очень умею строить отношения, особенно в самом начале. У меня лучше получается на работе, поэтому туда-то я и направляю основные усилия.

Уэсли пыталась понять, что у него на уме.

— Прошлым вечером… — Он провел рукой по своим редеющим волосам. — Я не ожидал от тебя таких слов. То есть я надеялся, что в глубине души ты это чувствуешь, особенно после нашей поездки на чертовом колесе в Чикаго. Но я постоянно сомневался.

— Ты о чем? — Уэсли повернулась к нему, и они снова остановились.

— Помнишь, что я сказал вчера? Я по-прежнему так думаю.

— Ты боишься, я побегу к Дункану, стоит ему меня поманить?

— Я так не говорю. Я просто не хочу быть запасным вариантом.

— Уильям, ты мой главный вариант. Год назад я вела себя как дура и совершила ошибку. И заплатила за нее сполна. Но я многому научилась. Я выучила свой урок и повзрослела. И главным образом благодаря тебе. Ты открыл мне глаза, и я увидела, что могу жить по-другому. Конечно, у тебя есть основания сомневаться в искренности моих чувств или намерений, но я люблю тебя. Я знаю это. Я долго тебя ждала и буду ждать столько, сколько понадобится, пока ты мне не поверишь.

Он посмотрел ей в глаза, и она увидела его неуверенность.

— Уэсли, что бы ты сделала, если бы он вернулся?

— Я бы по-прежнему хотела тебя, Уильям. Ты мой мужчина. И странно стоять тут и оправдываться. Как-то несправедливо, по-моему. Ты должен это понимать. Но все в порядке. За последний год мне пришлось сильно повзрослеть. Теперь я знаю: любовь не волшебная сказка, как я раньше считала. Поэтому, если нужно тебя умолять, я буду умолять. Настолько сильны мои чувства.

Он взял вторую руку девушки:

— Тебе не надо меня умолять. И я не пытаюсь устроить тебе проверку. Я только хочу, чтобы ты понимала, чего хочешь сама, потому как мне абсолютно ясно: я хочу тебя. Я осознал это с момента нашей первой встречи. У меня никогда не было и тени сомнений. Я чуть не лишился дружбы, очень для меня важной, потому что не мог смотреть, как Дункан отнимает тебя у меня. Ты никогда не выходила у меня из головы, Уэсли. Иногда я чувствовал себя таким виноватым, но не мог забыть, как ты смотрела на меня в тот вечер, когда мы встретились.

Девушка обхватила ладонями голову Уильяма и поцеловала его, не дав больше произнести ни слова. Стоя в черной тишине улицы, влюбленные отрешились от всего мира.

Прошла, кажется, целая вечность, пока проезжающая мимо машина не выхватила их из темноты светом фар и не вернула на землю.

— Чего ты хочешь? — спросил Уильям, все еще крепко прижимая девушку к себе.

Она вздохнула и закрыла глаза:

— Быть с тобой.

Он поцеловал ее.

— Мы сейчас на улице, а у моих родителей полон дом гостей.

— Я знаю, — хихикнула Уэсли.

— Но, — продолжал он, прерываясь для поцелуя, — минут за тридцать мы могли бы добраться до моей квартиры.

Уэсли вернула ему поцелуй.

— Тоже знаю.

Больше всего на свете ей хотелось провести ночь в его объятиях, в его постели. В последнее время она думала об этом каждый день, каждую минуту. Но девушка помнила свои прошлые ошибки, и сейчас ей отчаянно хотелось сделать все правильно. Не надо спешить. Не надо оголтело прыгать в постель лишь для того, чтобы разочароваться через пару месяцев, когда рассеется дымок от фейерверка. Она не могла позволить себе разрушить их чувство.

— У нас куча времени, — возразила она. — Давай вернемся на вечеринку.

— Подожди немного, — ответил Уильям, притянул ее к себе и снова поцеловал. — Есть еще в запасе несколько минут, пока за нами не выслали поисковую партию.

— Но мне все труднее сопротивляться…

— Я тоже готов ждать, — перебил ее Уильям. — Я в полной боевой готовности.

Они расхохотались над двусмысленностью его фразы.

— У нас куча времени для грязных делишек, — сказала Уэсли.

Он прищурился:

— Для грязных делишек? Ты сказала, для грязных делишек?

Девушка смущенно засмеялась.