— В отличие от тебя, Лана, я трачу собственные сбережения, и мне не хочется загонять себя в долговую яму, только чтобы произвести впечатление. — Уэсли чувствовала себя неловко, но в то же время ее переполняла злость.

Несколько дней в Чикаго стоили ей уменьшения еженедельного заработка в «Хэлси лайф спа». Она не могла позволить себе транжирить деньги на новые вещи от «Прада» или «Дольче и Габбана», как Лана.

— Отлично! Все будут в курсе, что ты уже надевала это платье. Приготовься! — вынесла вердикт Лана и, направляясь к двери, резким движением поправила волосы.

— Кто все? Я никого не знаю. Это твои друзья.

— Все верно, Уэсли. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты! — прошипела Лана.

— Как хочешь, — ответила Уэсли. — Я могу остаться дома.

Лана нехотя извинилась. Уэсли без особого энтузиазма согласилась пойти.

Вечеринка оказалась шумной и бурной. Еще одно мероприятие, организованное Дуэйном Шортом, самопровозглашенным королем всех чернокожих яппи Бостона. Уэсли встречала его уже не в первый раз, и, если честно, он ей нравился. Довольно милый парень. Иногда она наблюдала за ним и прекрасно видела: вечеринка в самом разгаре, а ему хочется оказаться в другом месте. Наверное, в тихом и спокойном, где не пришлось бы притворяться душой общества перед циничными молодыми людьми, которые полностью полагались на него в выборе правильного места, создании правильной атмосферы для знакомства, в том, что именно здесь нальют лучший коктейль и обеспечат отличный выбор партнеров на одну ночь. Дуэйн обходил зал, сигара зажата между пальцами. Само очарование. Бесподобный. Но когда он остановился поздороваться с Уэсли, она не заметила в его взгляде ничего, кроме усталости и пустоты.

Она его прекрасно понимала. И чувствовала то же самое.

Лана, конечно же, оттягивалась на полную катушку. Каждая вторая песня была самой любимой. Мужчины сгорали от желания потанцевать с ней или заполучить номер телефона. Она находилась в своей стихии — в центре внимания. Девушки сердито на нее косились, а их спутники не сводили с нее вожделенных взглядов.

У Уэсли болели ноги. Ей не хватало Дункана. Она надеялась, что он не слишком загружен работой в Лондоне и тоже скучает по ней. Музыка гремела, от сигаретного дыма было нечем дышать, а от алкогольных паров тошнило.

Она снова не угодила Лане. Та сказала, что Уэсли портит ей все веселье. А потом уехала с первым попавшимся парнем, снова оставив Уэсли в одиночестве ловить такси.

Девушка добралась до дому, уставшая и расстроенная. Лана превращалась в человека, с которым она больше не могла находиться рядом.

На следующий день во время пробежки по берегу реки Чарльз Шерри прочитала ей лекцию для поднятия духа:

— Посмотри правде в глаза, Уэсли. С этой женщиной невозможно ужиться. Ты должна либо смириться со всеми ее выходками и принимать ее такой, какая она есть, либо расстаться. Если в ней есть что-то, без чего, как тебе кажется, ты не сможешь жить, тогда хорошо, продолжай общаться с ней. Но только не надо чувствовать себя обязанной быть ее другом. Она сможет найти и других. У меня такое подозрение, что она выбрала тебя из всех сокурсниц, так как ты единственная, кто может выносить ее дурацкий характер.

Уэсли, как обычно, пыталась защитить Лану:

— Не совсем так. Другим девочкам нравится ходить с ней на вечеринки. Но она считает их насквозь фальшивыми.

— Она считает их фальшивыми?

Холодный порыв ветра прервал их разговор, и девушки постарались как можно быстрее добраться до конца беговой дорожки в этот неприветливый зимний день.

Чем ближе Уэсли сходилась с Шерри, тем увереннее себя чувствовала. Она знала: рядом с ней может быть сама собой. Шерри была ей как сестра. Они обе любили эйсид-джаз и регги, а еще готовить, бегать и читать. Уэсли снова начала ходить в церковь Нового Завета, где ей действительно нравилось, и не только потому, что служба напоминала о доме: здесь она всегда находила сердечный прием и отогревалась душой. Она познакомилась с некоторыми друзьями Шерри, и никто не пытался докопаться, где и кем работает ее отец. Наконец-то Уэсли начинала чувствовать себя в Бостоне как дома. И вдобавок ко всему Дункан — как вишенка на торте.

Вернувшись из Чикаго, она застала его в самом что ни на есть мрачном настроении. Девушка из всех сил старалась поддержать и подбодрить возлюбленного. Он по уши увяз в деле о растрате. За последний месяц два раза ездил в Лондон, на День благодарения и потом еще раз, в прошлые выходные. Очевидно, клиент требовал массу времени.

Но стоило ему прилететь обратно, дела начинали потихоньку идти на поправку. В день его возвращения шел снег. Они поехали в Вестон кататься на лыжах по полю для гольфа, которое зимой использовалось под лыжню. Он привез ей красивый шарф от «Берберри». Уэсли завизжала от радости, вскрывая вечером упаковку магазина «Харродз».

Она старалась не обращать внимания на то, что их совместное времяпрепровождение теперь в основном приходилось на поздний вечер. Он почти никуда ее не приглашал. Уэсли списывала это на праздничный стресс и лондонское дело. Их последним совместным выездом стала поездка в Уильямстаун. Вопреки здравому смыслу она разрешила ему оставаться на ночь несколько раз в неделю. Его квартира находилась в двух шагах от ее в Саут-Энде, но обычно он появлялся поздно и в конце концов оставался на ночь. Сначала она решила положить конец этой традиции, но не смогла. Еще тогда, после секса на полу кухни в его квартире, она поняла, что уже никогда не сможет отказать ему. Не то чтобы она сожалела о своей беспомощности. Нет. Она знала, он — ее мужчина. Он обязательно представит ее всем в качестве своей девушки — это только дело времени. Так подсказывали чувства. Да, прошло всего два месяца, но у них особенные отношения.

«Мы досконально изучили друг друга, — думала она. — Все изменится, когда проблемы утрясутся».

Она поговорила с Шерри, и та посоветовала не окунаться с головой в нахлынувшие чувства. Что еще могла сказать Шерри?

Когда Уэсли рассказала Лане, насколько близки они стали с Дунканом, Лана, казалось, была потрясена. Ее реакция, в свою очередь, поразила Уэсли.

— Ничего мне об этом не говори, — отрезала Лана. — Не хочу больше слышать ни слова.

Уэсли предположила, что в Лане говорит богатая, испорченная, эгоистичная девчонка.

«Возможно, она думает, я недостаточно хороша для него», — подумала Уэсли. Она решила впредь доверять свои сердечные тайны только Шерри.

Теперь их отношения с Ланой достигли критической точки, и ей необходимо было срочно что-то предпринять: наладить их или положить им конец. Развязка должна была наступить сегодня вечером.

Пьянство, оскорбительное поведение — все это нужно прекращать. Уэсли несколько раз пыталась поговорить с подругой, но безуспешно. Уэсли постоянно беспокоилась, что Лана воспримет превратно любые ее слова. За последнее время между ними произошло несколько стычек, и Уэсли чувствовала: грядет решающая схватка.

Лана позвонила на следующий день после неудачного совместного похода на вечеринку.

— Уэсли, меня тошнит от твоего нытья, — выпалила она. — Мне пришлось краснеть за тебя прошлой ночью. Почему ты отказалась танцевать с Крейгом?

— Не хотела. Там было настоящее пекло, — защищалась Уэсли.

«И с какой стати я должна танцевать с каким-то пьяным идиотом?» — подумала она.

— Даже не знаю, смогу ли я пригласить тебя в следующий раз. Так ты, чего доброго, разрушишь мою репутацию! — Голос новоанглийской девушки из Долины прозвучал резко и язвительно.

— Можешь не волноваться, Лана. Сомневаюсь, что у меня самой возникнет желание отправиться с тобой на вечеринку, — ответила Уэсли.

Лана бросила трубку.

Уэсли боялась, что Лана никогда больше не позвонит. Все случилось три дня назад.

Сейчас была пятница. И она чувствовала: Лана вот-вот проявится. Они собирались в кино. В этом состояла хитрость. Уэсли хотела поговорить, но как еще добиться внимания Ланы, если не замаскировать встречу под выход в свет?