— Сколько женщин? — спросила у Коса, когда он тяжело сверзился рядом.

— Да почем знаю. Нартуз вон, его спроси.

Выдравшись из кустов, они подбежали к Нартузу.

— Справились, — довольно сказал тот, оглядывая рваные рубахи героев.

— Вождь, вели парням, пусть уводят женщин на южный склон, там можно обогнуть гору и спрятаться по-над морем.

— Можно, — хмуро согласился Нартуз, — да там тоже дырок полно. То риск большой, княгиня.

— Все равно. Пусть переползают подальше и прячутся в зарослях. У тиритов хорошие луки, вождь, целят метко.

— А стемнеет скоро?

— Они видят в темноте. Как степные шакалы.

Она быстро оглянулась на облитые красным светом женские лица и цветные пятна платьев. Повысила голос:

— Да не медлите! В темноте бабам труднее будет уходить!

Нартуз кивнул, подзывая молодых тойров, раздал приказы. Те побежали, прыгая и карабкаясь, и гора, затихшая было, всколыхнулась неясным говором, плачем и тихими вскриками.

— Задержать бы их! — Хаидэ смотрела на северный склон холма, закрывающего стоянку тиритов. Там было странно тихо, казалось, вот сейчас тишина разорвется воплями и топотом.

— А даже и лошади нету, нет всадников. Перебьют всех, как птенцов на ветках. Парней с топорами в самый низ, вождь Нартуз, под склон. В кусты и траву.

— Под ноги коням, штоль?

— Да! Чтоб не попадали из луков. Схорониться сумеют?

— Ну… — Нартуз опять замахал руками, отдавая распоряжения.

Оглядывался со злостью. Так все коряво, и вправду, сидят на виду, и приказывать в голос не можно, это не в пещере на камне стоять, покрикивая.

— Княгиня…

Она быстро оглянулась на тихий голос. Казым поправлял на боку короткий меч.

— Есть кони, светлая. Пойдем вниз, я кликну. Эргос их бережет.

Кивнув, она устремилась к боковой тропке. Казым полез следом, шепотом ругая скалы. Спрыгнув в темные заросли, они присели, прячась за колючими ветками.

— Сейчас, — сказал воин и забормотал, протягивая вперед руку.

Хаидэ нетерпеливо ждала, привставая и вглядываясь в алые разводы зари над темнеющими травами. Вздрогнув, коротко рассмеялась, услышав топот, казалось, над самой головой.

— Полынчик! — Казым вскочил и в один миг оказался в седле.

Она тоже вскочила, жадно всматриваясь в степь.

— Брат? Где Брат?

Но степь молчала. Только из-за холма слышались неясные деловитые крики. Подбежав к всаднику, она схватила грубую штанину.

— Слезай, Казым. Дай коня, я поеду.

— Нет. Ты вождь. Убьют.

Он поддал пятками и, поворачивая коня, оскалился.

— Сзаду поеду, отвлеку на чуток.

— Дай коня! — грозно крикнула княгиня вслед и топнула босой ногой, беспомощно глядя, как, вздергивая сизый хвост, Полынчик уносит всадника от горы, по лощине, чтоб там свернуть вправо и ворваться в лагерь тиритов со стороны степи.

По сторонам тяжело спрыгивали тойры, тихо переговариваясь, расползались по кустам, удобнее беря топорики. И княгиня, перебираясь от одного куста к другому, тихо и быстро наказывала парням, что надо делать.

— Сидите до последнего. Как подойдут совсем, прыгайте и рубите, снизу. После удирайте в камни, да не хвалитесь дурью. Тихо лежать, чтоб живы остались. И снова прыгайте. Коней рубайте, по ногам. А дальше уж сумеете, заломать на земле.

— Уж сумеем, — возбужденно отзывались тойры. И стихали, когда она, извиваясь ящерицей, ползла дальше.

Вернувшись к тропе, полезла наверх, продралась к уступу, где остался Нартуз. Покачала головой, глядя, как парни стаскивают к краю обломки камней.

— Не успеете и размахнуться.

— А ты не пугай, тоже мне… — Нартуз не договорил.

Медленно выпрямился, свешивая тяжелые руки.

На гребень холма, топоча, вырвались несколько десятков черных всадников.

— Йиихо! — пронесся в вечернем теплом воздухе вопль.

Гора смолкла. Хаидэ смутно подумала о матерях, что зажимают ладонями рты плачущим детям.

— Что надо? — завопил Нартуз, выпячивая грудь.

Она рванула его за плечо.

— Да ложись, пристрелят!

Но он вывернулся и подошел к самому краю.

— Я вождь тойров! Что пришли, а?

Тогда, как когда-то в далеком детстве, уже слыша сердцем, как натягивается тетива на десятке луков, она подбежала к тойру, облитая темнеющим, но еще ярким светом заката. Крикнула, опережая готовые полететь стрелы:

— Я, Хаидэ, вождь Зубов Дракона! Зачем пришли?

— О! — удивился черный всадник на широком сильном коне, поднял руку, останавливая стрелков, — аж два вождя? Не стрелять!

Всадники топтались на месте, разглядывая стоящих, и скалили красные зубы.

— Где ж твои, клыки, баба-вождь? Слыхал я, тебя выплюнули из племени, ровно ты гнилой зуб?

— Вранье слыхал. Мои воины скоро будут. Никто из вас не уйдет живым.

— У-у-у, гыгы, э-э-э, — разнеслось над всадниками.

Первый кивнул, и рассмеялся.

— Даже если и так. Успеем прострелить твою дурную башку. Или за тебя заплатят выкуп? А?

— Да. Очень хороший выкуп, воин. Хочешь, я спущусь и вы возьмете меня. А тойров оставите в покое.

— А то — что? — мужчина повернул коня к своим и кивнул, приглашая повеселиться.

— Напугала! Но я согласен. Спускайся. Я найду, что с тобой сделать.

— Врет, — мрачно сказал Нартуз, — тебя возьмут и нас перебьют.

— Знаю.

Хаидэ подошла к краю скалы и стала медленно спускаться по узкой крутой тропке. Сползала, цепляясь за ветки и стараясь быть на виду у тиритов. Думала, да что же они толкутся сверху. Пусть бы съехали к зарослям. Там тойры.

Но всадники благоразумно торчали на гребне, держа под прицелом луков склоны горы, на которых почти не было видно людей. Ползком женщины перебрались дальше, к повороту склона и залегли, прижимаясь к скалам, укрытые кустами и валунами.

Главный проследил, как она ползет от камня к камню и снова поднял голову. Но Нартуза уже не было видно, он благоразумно залег за камнем, как только Хаидэ отошла.

— Эй, бык! Слышал я, что вас выкурили из горы-мамаши?

— Кто ж тебе сказал?

— Знаю кто. И наверх не полезем. Сами спуститесь, как обожрете все ягоды на своих кочках! А мы подождем.

— Ага. Ждите, у нас жратвы много.

— Врешь опять. Ладно. Вы баб отдайте. Помоложе. А сами дальше жрите свою падаль. Пусть спустятся сами. Да только молодые, слышь? Заберем и уйдем.

— Эй, девки! — заревел другой тирит, помахивая флягой, — слазьте! Мы вам привезли вкусного, в штанах! У тойров такого нету!

Первый воин, следя, как Хаидэ спрыгнула на траву и выпрямилась, помахал ей рукой, маня к себе.

— Лезь сюда. Да чего телишься?

У ее ног, не дыша, лежали два тойра, укрытые мешаниной веток.

— Сам подойди. Нога у меня подвернулась.

Но тирит снял с плеча лук и прицелился в склон горы.

— А ты туда поглянь. Лежит милка, выродка своего нянчит. Одной стрелой обоих и сыму.

И рявкнул, наливаясь бешенством:

— Сказал, иди, дочь шакала!

Хаидэ медленно зашагала вверх по склону.

Они никуда не уйдут. И убивать не будут всех. Они дождутся, когда женщины устанут лежать, а тойры решат напасть. Перебьют самых первых, а прочих возьмут в полон. Еще бы, такая добыча для тех, кто промышляет продажей рабов. Сильные тупые быки и их сильные выносливые женщины… А что же Казым?

Она понимала, Казым поехал на верную смерть, и лучше бы он даже не пытался отвлечь тиритов. Но все же он Зуб Дракона, тут же думала с надеждой, оскальзываясь босыми ногами на полегшей сухой траве, вдруг останется жив.

Всадник поехал навстречу, и она остановилась, поднимая лицо к нависшей над ней фигуре, к радостному оскалу зубов.

— Нож брось, лисица. Бабу спасешь.

Хаидэ положила руку на пояс. И помедлила. Тенькнула тетива, ушла стрела с тихим посвистом, и со скалы послышался страдающий крик.

— Хейка! Убили ее!

Смолк испуганно.

Хаидэ сорвала нож и швырнула в траву.

— Та-ак, — тирит оглядывал ее, ухмыляясь.

— Гага, возьми к себе. После приведешь в мою палатку!