— Ты в порядке? — спросила Кэндис

Лукас вынырнул из задумчивости.

— Да, просто задумался.

Она коснулась его руки.

— О чем ты думаешь?

Он положил голову на спинку дивана и посмотрел в потолок.

— Обо всем. Моей сестре, моих родителях, что я помню о той ночи.

— Что ты помнишь, кроме той ночи?

— Немного. Отдельные моменты. Но мне тяжело разобраться, что из этого правда. То есть, я знаю, что всё правда, но мне тяжело принять, что это произошло со мной. Я так долго был кем-то другим, что не знаю, где заканчивается тот обман и где начинаюсь я.

— Как я могу помочь?

Он пожал плечами.

— У меня в голове много воспоминаний. Я не помню, как они происходили. Я просто их помню. В этом есть хоть какой-то смысл?

— Конечно. Такое со многими случается. Память вообще странная вещь. Моя мать однажды рассказывала, что люди создают собственную реальность, своё прошлое.

Она отхлебнула пиво и поставила бутылку на коробку, которая стояла вместо кофейного столика.

— Ты когда-нибудь играл в игру, когда люди шепчут тайну стоящему рядом человеку, друг за другом?

— Да, в начальной школе. Я помню ее.

Это воспоминание развязало некоторые другие. И так стало ясно, как это будет работать.

— Так вот, эта игра — миниатюрное отражение жизни. Наши воспоминания, даже реальные из них, все облачны. Ты становился разными людьми, но вещи, которые происходили с тобой, продолжают происходить с тобой и сейчас. И все что произошло с тобой до того, как ты стал самим собою, это тоже был ты.

— Я догадываюсь, где у меня трудности. Я лишился того, что мог бы иметь. Я мог бы жить свое жизнью, стать тем, кем хотел стать, вместо того чтобы быть кем-то другим. Хотел бы я знать, кем бы я стал, кем бы стала моя сестра, наша семья…

— Я знаю, что это трудно. И не выкинешь того, через что ты прошел, у тебя украли жизнь. У тебя не было шанса. Но такие чувства присущи всем. Хотела бы я знать, что было бы, если бы мой брат не умер. Я орала на него, говорила ему исчезнуть, убраться из моей комнаты. Ее глаза наполнились слезами.

— Он спросил меня, куда ему податься, а я ответила, что мне все равно, сказала, пусть хоть идет играть на проезжую часть дороги. Он вскочил на свой велик и отправился прямиком под машину.

Кэндис разрыдалась. Она наклонилась вперед, уперевшись локтями в колени, и он положил ей руку на спину. Он хотел успокоить ее, но правда была в том, что он не умел этого делать. Живя как мошенник, у него и отношения-то все были фальшивыми. Его мало заботило, если он поступал неправильно, потому что он знал, что это недолго продлится. В конце концов, он начнет жить другою жизнью. Он никогда не жил чужою жизнью дольше двух лет за раз, прежде чем его выводили из игры.

— Кэндис, знаешь, это не твоя вина. Ты всего лишь была ребёнком.

Она села прямее, вытерла слёзы.

— Я знаю. Но мой отец так и не простил меня, поэтому и мне было тяжело себя простить.

— Если я что и понял в этой жизни, это то, что должно произойти — произойдёт. Я не уверяю, что мы ничего не решаем, нет. Но я думаю, некоторые вещи предопределены и вплетены в гобелен нашей жизни. Мы можем выбирать цвет и фактуру, но не направление.

Кэндис покачала головой.

— Не знаю. Мне хочется думать, что, в конце концов, мы — единственные хозяева своей судьбы. Наши действия предопределяют наше будущее.

— Может и так. Но ты должна признать: не важно, насколько хороши наши намерения, мы все вынуждены время от времени совершать ошибки. И хотим, чтобы всё можно было исправить. Чем старше мы становимся, тем меньше ошибок совершаем, может потому, что понимаем, что у нас всё меньше времени исправить ошибки.

Лукас наклонился и поцеловал её в макушку, застигая врасплох.

— То, что случилось с твоим братом — не твоя вина. Ничего из того, что ты бы сделала или сказала, не смогло бы изменить тот момент. Ты сказала ему убираться, но если бы ты сказала, что любишь его, он всё равно бы уехал на том велике, уже не разозлённый, а счастливый. Но всё равно всё закончилось бы трагически.

Она улыбнулась.

— Знаю… Я прокрутила в голове каждый вариант развития событий. Он бы в любом случае оказался на том велике — он собирался к другу. Но я всё равно не должна была быть настолько груба.

— Он был ребёнком. скорей всего, он забыл твои слова уже через полминуты после ухода из дома.

Она кивнула.

— А ты умеешь успокаивать, Лукас Рэйвен.

— У меня много времени на раздумья. Я долго копаюсь в свое голове в настоящий момент. В общем, после того, как я узнал в общих чертах о том, кем я стал, я бы лучше абстрагировался от чужих жизней и попытался понять то, что происходит со мной.

— Что и следовало ожидать!

— Это было эгоистично.

— Может и так. Но я всё равно не могу представить, как ты жил всё это время.

Она села и потянулась через Лукаса за планшетом

— Что ты делаешь?

— Навожу о тебе справки, Лукас Рэйвен.

Она пододвинулась ближе, так, чтобы Лукасу был виден экран. И сразу же нашли в поиске несколько статей об убийствах.

Кэндис прокрутила статью дальше, зачитывая вслух некоторые отрывки.

— Считается, что единственный оставшийся в живых, Лукас Рэйвен, был направлен в психиатрическую лечебницу… безразличие ко всему в результате посттравматического стресса… фирма-инвестор РФМ покупает психиатрическую лечебницу.

— Ангус.

— Откуда он взял для этого деньги?

— Я не знаю.

Кэндис продолжила чтение.

— Всех пациентов перенаправили в другие психиатрические больницы страны. Лукас Рэйвен был госпитализирован в клинику в Портланде.

— Возможно, нам стоит позвонить им утром.

Кэндис прикоснулась к его руке:

— Прости, что не сразу впустила тебя.

— Всё в порядке.

— Знаешь, было немного не по себе. Такое чувство, что я знаю, кто ты, но ты выглядел не так, как должен был.

Лукас с трудом улыбнулся.

— И я всё ещё так выгляжу?

Она покачала головой.

— Нет, уже лучше.

Она наклонилась вперёд и легонько его поцеловала.

Когда она отстранилась, он откинулся назад на спинку дивана, а она положила голову ему на грудь. Лукас прикрыл глаза и незаметно уснул.

Они вышли из автобуса и порыв ледяного ветра ударил им в лицо. Лукас глубоко вдохнул и отвернулся к ветру спиной. Улицы Паттерсона выглядели пустыми и холодными под вечерним солнцем.

Звонок в больницу Портленда подтвердил то, что Лукас и ожидал — они никогда не слышали о нем. Но часы поисков привели их сюда.

Лукас придержал для Кэндис дверь из дымчатого стекла, и они вошли внутрь роскошного офиса. Шум ветра стих, когда дверь закрылась.

— Чем я могу вам помочь? — спросила симпатичная полноватая блондинка в приёмной.

Кэндис улыбнулась ей в ответ.

— Мы хотим увидеть Паркера МакМиллена.

— Мисс Лагуна?

— Да.

— Вторая дверь направо. Проходите.

Лукасу понравился офис, запах цветов щекотал нос, когда они вошли и сели в большие кожаные кресла.

Видный седовласый мужчина вошел в комнату, на нем был черный костюм с серебристым галстуком с изображением бегущих в разные направления свинок.

— Привет, Кэндис! Как поживает твоя мама?

— У нее все хорошо.

— Она сказала, у тебя есть какие-то правовые вопросы?

— Со мной мой друг, Лукас, он потерял идентификацию личности. Подскажите лучший способ как ему вернуться в строй?

МакМиллен кивнул.

— Что у вас есть?

Лукас медленно покачал головой.

— Ничего.

— Даже свидетельства о рождении? Совсем ничего?

Он пожал плечами.

— Ничего.

— В какой больнице вы родились?

— Я не знаю.

Кэндис сложила руки вместе и использовала их в качестве указателя.

— У него есть некоторые проблемы с памятью, амнезия.

Паркер окинул Лукаса взглядом и кивнул.

— Ладно, придется прибегнуть к некому юридическому маневрированию, но я думаю, что смогу помочь вам. Прежде всего, назовите полное имя, подлежащее восстановлению.