Остатокъ дня мы провели въ сборахъ къ отъѣзду, который назначенъ на завтра.

А кушъ-беги такъ и не отдалъ намъ визита. Впрочемъ не пріѣдетъ ли завтра на проводы?

^{Отъѣздъ изъ Бухары. — Дорога предмѣстьями до Богуеддина и характеръ мѣстной культуры. — Бухарскіе ледники. — Мѣстечко Богуеддинъ и его обитатели — Корпорація богуеддинскихъ нищихъ. — Мавзолей Даніаръ-аталыка и могила Абдуллахъ-хана. — Гробница Богуеддина. — Значеніе числа семь въ жизни сего святаго. — Казачьи грошики. — Особенности бухарскихъ угощеній и гостепріимства. — Сельское населеніе въ праздникъ. — Бои перепеловъ. — Молотильные курраны. — Мѣстечко Пангадъ. — Ночлегъ въ мѣстечкѣ Бустанъ. — Ваземъ въ Бустанѣ. — Обращики сартовской поэзіи, мадригалы и романсы. — Мервскій танецъ и другія пляски. — Единственное въ своемъ родѣ мѣрило общественной благосостоятельностн. — Зеравшанъ и его значеніе для бухарскаго ханства. — Степь Дашты-Малекъ — Степное марево. — Мѣстечко Малекъ и его древнія развалины. — Батчи въ почетномъ караулѣ. — Почетные посланцы отъ наслѣднаго принца Бухарскаго. — Городъ Кермине, его цитадель, мечеть и легендарное гнѣздо аиста. — Наше помѣщеніе — Визить наслѣдному принцу. — Парадная встрѣча. — Дворецъ принца и его обстановка. — Принцъ Сеидъ-Абдудъ-Агатъ-ханъ, его наружность и характеръ. — Что его интересуетъ. — Смотръ нашимъ казакамъ. — «Керминенская» политическая партія и ея планы. — Неожиданная любезность кавказскаго человѣка. — Комнатный холодъ. — Дорога отъ Кермине до Зіаеддина. — Послѣдствія каршинскаго урока. — Городъ Зіаеддинъ и его фальшивая крѣпость. — Обстановка дома зіаеддинскаго бека. — Неудобный почетный караулъ. — Обличительная надпись. — Отъѣздъ изъ Зіаеддина. — Характеръ мѣстности. — Мѣстечки Миръ и Касагаранъ. — Послѣднее бухарское угощеніе посольства. — Русская граница. — Памятникъ на мѣстѣ Зирабулакскаго боя. — Видъ на Зеравшанскую долину. — Русскіе полицейскіе джигиты. — Новая страсть домашняго хозяйства у русскихъ сартовъ. — Городъ Катта-Курганъ. — Мы дома.}

28 января.

… Выѣхали мы изъ Бухары безо всякой помпы и офиціальныхъ провожаній, въ восемь часовъ утра и направились — князь со свитой верхомъ въ самаркандскія, а я съ Асланбекомъ въ коляскѣ въ мазарскія (кладбищенскія) ворота. Причина такого раздѣленія заключалась въ томъ, что я, въ качествѣ «любознательнаго путешественника», хотѣлъ видѣть самое священное мѣсто Бухары, а Асланбекъ, въ качествѣ добраго мусульманина, не только видѣть, но и поклониться тамъ гробу святаго Богуеддина Накшбенди, который считается патрономъ города Бухары, какъ Кусамъ-Шахи-Зинда и Ходжа-Ахаръ патронами Самарканда. Насъ сопровождали одинъ изъ приставовъ, эсаулъ-баши, двое полицейскихъ, четверо казаковъ посольскаго конвоя и мой Сайфуддинъ, котораго я взялъ для того, чтобъ онъ, въ случаѣ надобности, могъ послужить мнѣ за переводчика.

Къ мазарскимъ воротамъ непосредственно примыкаетъ обширное, густо захороненное кладбище съ полуразрушенными мавзолеями и гробницами. Оно относится къ тѣмъ древнимъ временамъ, когда бухарцы считали еще нужнымъ заботиться о прахѣ своихъ близкихъ и хранить о нихъ воспоминанія въ видѣ надгробныхъ памятниковъ. Съ тѣхъ поръ мавзолеи и гробницы давнымъ-давно уже успѣли завалиться, обрушиться и придти въ полное запущеніе, такъ какъ никто не заботится о поддержаніи ихъ въ приличномъ видѣ.

Мѣстечко Богуеддинъ лежитъ къ востоку отъ Бухары, въ девяти верстахъ разстоянія. Дорога ведетъ къ нему широкая, гладкая. По сторонамъ ея тянутся густо заселенные кишлаки и отдѣльные хутора или фермы (чербахи), утопая во фруктовыхъ садахъ и виноградникахъ, среди старорослыхъ тополей и платановъ. Тутовыя, хлопковыя, табачныя и иныя плантаціи идутъ въ перемежку съ селеніями. Часто къ самой дорогѣ вдругъ выбѣгаютъ веселыя лужайки и рощицы. Все это разбито правильными четырехъуголышками на отдѣльные участки, по одному, по два танапа и болѣе, обмежевано арыками и глиняными стѣнками и обсажено по межамъ рядами тутовыхъ, таловыхъ и тополевыхъ деревьевъ. Снѣгъ совсѣмъ уже стаялъ, и на сырой землѣ начинаетъ кое-гдѣ пробиваться свѣжая травка. Около домовъ на улицѣ соръ подметенъ, арыки не загажены, стѣны во многихъ мѣстахъ подбѣлены, всюду замѣтна чистота и порядокъ, такъ что, повидимому, предмѣстья содержатся здѣсь гораздо чище города. Вообще, все пространство между городомъ и Богуеддиноыъ представляетъ мѣстность сполна и хорошо культивированную, за исключеніемъ кое-гдѣ разбросанныхъ кургановъ, служащихъ кладбищами, и эта культурность производитъ отрадное впечатлѣніе, въ особенности когда вы знаете какого упорнаго и постояннаго труда, какой вѣчной борьбы съ природой стоитъ она здѣшнему земледѣльцу.

По дорогѣ я имѣлъ случай видѣть, какъ устраиваются въ Бухарѣ ледники. Способъ весьма оригинальный: расчищается гладкая площадка, ровно усыпается крупнымъ пескомъ и затѣмъ покрывается барданами и чіями.[169] На эту подстилку накладываются сплошными рядами большіе куски льда, привозимаго съ большихъ арыковъ, озеръ и хаузовъ, такъ что получается четырехъугольникъ, въ длину шаговъ тридцать, въ ширину пятнадцать и въ вышину до двухъ съ половиной аршинъ. Съ боковъ и сверху этотъ ледъ обкладывается опять же чіями и барданами въ нѣсколько рядовъ, которые снаружи покрываются плотнымъ слоемъ глины. Затѣмъ, отступя на пол-аршина, чтобъ оставить извѣстное пространство, какъ бы въ видѣ пазухи, для свободнаго тока воздуха, выводятся вкругъ ледника толстыя наружныя стѣнки изъ глины, смѣшанной съ саманомъ[170] и покрываются плоскою глиняною кровлей по обыкновенному сартовскоыу способу, какъ для сараевъ и навѣсовъ. Говорятъ, что въ ледникѣ, устроенномъ подобнымъ образомъ, ледъ, не тая, можетъ сохраняться сколько угодно лѣтъ, не смотря на самые убійственные и продолжительные жары здѣшняго лѣта. Ледникъ, который мы видѣли, строился для эмира.

Чрезъ полчаса мы уже въѣзжали въ Богуеддинъ.

Это небольшое мѣстечко, съ двумя, тремя заѣзжими дворами, нѣсколькими чайна-хане и небольшимъ базаромъ. Строенія эти съ западной и южной стороны окружаютъ стѣнку небольшаго кладбища, которое, въ свой чередъ, окружаетъ со всѣхъ сторонъ стѣны двора, гдѣ находится гробница святаго, составляющая какъ бы центральный пунктъ всего мѣста. При кладбищѣ, которое носитъ названіе «Священнаго» (Мазари-Шерифъ), находится монастырь (ханкахъ) съ нѣсколькими мечетями, большая медрессе, построенная родоначальникомъ нынѣшней династіи, Даніаръ-аталыкомъ[171] и садъ Сайми-гули-сурхъ, гдѣ культивируются прекрасныя розы и бываетъ разъ въ годъ большое весеннее гулянье, когда розы только что распустятся. Вся Бухара и самъ эмиръ со всѣмъ, своимъ дворомъ и сановниками съѣзжаются тогда въ Сайми-гули-сурхъ любоваться на пышные кусты разнообразныхъ розъ и наслаждаться ихъ ароматомъ.

Надо замѣтить, что населеніе мѣстечка состоитъ исключительно изъ потомковъ святаго Богуеддина, которые давно уже присвоили себѣ титулъ ходжей[172] и право селиться около могилы своего знаменитаго предка. Кромѣ ихъ, никто и ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть поселенъ ни въ самомъ мѣстечкѣ, ни на земляхъ, ему принадлежащихъ.

Мы подъѣхали къ высокой аркѣ каменныхъ монастырскихъ воротъ, на которыхъ, мирно высится большое гнѣздо аистовъ, гдѣ вывелось уже много поколѣній этой, въ нѣкоторомъ родѣ, тоже священной птицы. Но тутъ оказалось, что ворота эти совсѣмъ особенныя, и особенность заключается въ томъ, что въ нихъ невозможно пройти иначе, какъ только согнувшись, что называется, въ три погибели. Дѣло въ томъ, что въ стѣны пролета, на высотѣ въ половину человѣческаго роста, наглухо вдѣлано поперечное бревно, въ родѣ мертваго барьера; перелѣзать черезъ — высоко, подлѣзать подъ него — низко; надо стать на колѣно, чтобы перебраться, и хорошо еще, что на сей разъ погода была сухая, а то въ грязь совсѣмъ бы плохо пришлось. Это, какъ намъ пояснили, устроено затѣмъ, «да не внидетъ никто въ святое мѣсто съ дерзновенно поднятою головой, но всякъ да преклонится до земли въ преддверіи гробницы святаго». Нечего дѣлать, преклонились и вошли.