Музыканты, чередуясь между собою, не переставали играть все время, пока мы ѣхали по городскимъ улицамъ, и громкіе звуки ихъ инструментовъ видимо привлекали на путь нашего слѣдованія все новыхъ и новыхъ любопытныхъ зрителей. Поэтому двигаться впередъ съ каждою минутой становилось затруднительнѣе, тѣмъ болѣе, что толпы мальчишекъ, заглядывая намъ въ лицо и рискуя при этомъ попасть подъ лошадей или подъ колесо, гурьбами бѣжали въ припрыжку со всѣхъ сторонъ рядомъ съ нашимъ экипажемъ. Словомъ, вышла «балшой томаша», какъ говорятъ наши ташкентскіе сарты.

По такимъ улицамъ, гдѣ развороченные камни представляли собой яко бы мостовую, заставлявшую насъ въ экипажѣ испытывать жесточайшую тряску, привезли наконецъ наше посольство въ кварталъ Таки-Чинаръ, получившій свое названіе отъ древняго и очень красиваго платана, произрастающаго въ центрѣ квартала. Это дерево оказалось какъ разъ за глино-битнымъ заборомъ отведеннаго намъ дома, такъ что его могучія раскидистыя вѣтви осѣняли и часть нашего двора. Помѣстили насъ въ посольскомъ домѣ (михманъ-хани), который обыкновенно отводится подъ русскихъ гостей и посольства, когда таковыя пріѣзжаютъ въ Шааръ.

Съ азiятской точки зрѣнія михманъ-хана представляетъ достаточно комфорта и простора. Въ переднемъ или наружномъ дворѣ его (ташкери) помѣщается все, что относится къ мужскому хозяйству, какъ-то: конюшни, сараи, сѣновалы, амбары и мужская пріемная, то есть то, что на Кавказѣ называется «кунакская». Во второмъ смежномъ дворѣ слѣва — кухни и сакли для прислуги, а также голубятня, курятникъ, сушильни для винограда, погребъ для зимнихъ запасовъ дынь, арбузовъ и разныхъ фруктовъ, — словомъ, это дворъ домохозяйствен-ный. Въ третьемъ или внутреннемъ дворѣ (ишкери) находятся чистыя помѣщенія, служащія обыкновенно для гарема, а въ заднемъ задворкѣ отведено мѣсто подъ складъ топлива и вообще для разнаго годнаго и негоднаго хозяйственнаго хлама. Ишкери со всѣхъ четырехъ сторонъ, кромѣ прохода ведущаго въ наружный дворъ, обнесенъ широкими террасами, вышиною около аршина, гдѣ въ лѣтнее время разбиваются цвѣтныя палатки, а внутренняя частъ его занята квадратнымъ прудкомъ (хаузъ), который, въ случаѣ надобности, наполняется водой изъ протекающаго черезъ дворъ арыка.

Наружныя ворота, ведущія съ улицы въ ташкери, образуютъ крытый проходъ, въ родѣ корридора, который съ половины своей длины заворачиваетъ во дворъ подъ прямымъ угломъ или, какъ говорится, «глаголемъ» (Г) для того чтобы ничей посторонній нескромный глазъ не могъ, хотя бы даже случайно, подглядѣть съ улицы что у васъ дѣлается въ домѣ.[68] По всей длинѣ подворотнаго прохода тянутся вдоль стѣнъ глинобитныя скамейки, надъ которыми продѣланы довольно углубленныя нищи, служащія мѣстомъ ночлега для караульныхъ сарбасовъ (солдатъ), такъ какъ здѣсь, подъ воротами, обыкновенно располагается почетный караулъ при офицерѣ, отбывающій свою очередь безсмѣнно, на все время пребыванія посольства въ Шаарѣ.

При въѣздѣ нашемъ во дворъ, этотъ караулъ былъ выстроенъ на улицѣ у воротъ и, признаюсь, насъ очень удивило, когда его начальникъ, персіянинъ, весьма отчетливо скомандовалъ по-русски: «Смирно! на пле-чо!.. Слушай, на кра-улъ!» Но впослѣдствіи оказалось, что въ бухарскихъ войскахъ принято всѣ главнѣйшія командныя слова произносить по-русски.

Комнаты, отведенныя для посольства, отличались нѣкоторыми приспособленіями, видимо имѣвшими цѣль приблизить ихъ къ условіямъ той жизни, къ какой мы привыкли у себя дома. Такъ, въ каждой изъ нихъ стояло по одной маленькой переносной печкѣ изъ листоваго желѣза; верхнія окна затянуты были коленкоромъ, а въ нижнія вставлены тоненькія стекольчатыя рамы, что, впрочемъ, нисколько не мѣшало холодному воздуху преисправно проникать къ намъ извнѣ сквозь ихъ незамазанныя щели; стѣны, вмѣсто обоевъ, были сплошь обиты ярко-цвѣтнымъ московскимъ ситцемъ съ такими оригинальными и красивыми рисунками, какихъ вы никогда не увидите въ Россіи, такъ какъ эти спеціальные сорты ситцевъ изготовляются нѣкоторыми нашими фабриками исключительно для средне-азіятскихъ рынковъ; глиняные полы были сплошь застланы коврами: словомъ сказать, на всемъ замѣчалась забота придать этому помѣщенію какъ можно болѣе удобства и уютности. Въ пріемной комнатѣ стоялъ изобильный достарханъ, перемѣнявшійся потомъ чуть не каждое утро, и такъ какъ въ ней пришлось помѣститься князю, то она, по его выраженію, обратилась въ кондитерскую лавку, которая привлекала къ своимъ сластямъ множество мухъ, пробужденныхъ отъ зимняго оцѣпенѣнія, благодаря исправной топкѣ желѣзной печи. Это являлось очень большимъ неудобствомъ но… ради этикета невозможно было отказаться отъ ежедневно подновляемаго достархана или приказать вынести его куда либо въ другое мѣсто: онъ неукоснительно долженъ былъ оставаться въ комнатѣ главнаго посла во все время пребыванія посольства въ этомъ городѣ.

Сопровождавшіе насъ сановники, введя посольство въ домъ, ради этикета разсѣлись съ нами вокругъ достархана, но черезъ минуту поспѣшили откланяться, отговариваясь тѣмъ, что послѣ такого утомительнаго_ пути дорогимъ гостямъ ихъ повелителя прежде всего нужно полное отдохновеніе.

Но на дѣлѣ отдохновеніе настало для насъ еще не скоро: не успѣли сановники удалиться со внутренняго двора, какъ процессія джигитовъ, по вчерашнему, гуськомъ, уже направилась съ кухоннаго двора въ нашу пріемную съ дымящимися блюдами, и двое приставовъ съ почтительною любезностью пригласили насъ откушать. Этикетъ на Востокѣ — прежде всего, и ради этикета сколько бы вы ни были сыты, но отказаться отъ ѣды не имѣете права, а иначе покажете себя большой руки невѣжей. Но ѣсть надо не скоро, не торопясь, а такъ сказать «съ чувствомъ, съ толкомъ, съ разстановкой», потому что быстрая ѣда, все равно какъ и громкій разговоръ, опять-таки невѣжество, нарушеніе этикета. Здѣсь все надо дѣлать не торопясь, съ подобающею важностію и достоинствомъ. На этотъ разъ въ menu обѣда фигурировали главнѣйшимъ образомъ разнообразные супы и похлебки: супъ съ фрикаделью, супъ съ капустой, супъ съ кореньями, пельмени въ бульонѣ, лапша, бульонъ говяжій, бульонъ куриный, шурпа изъ баранины, разварная ягнятина съ соусомъ изъ сметаны съ чеснокомъ (бырлю) и пр. Все это было очень вкусно, но каково было все это ѣсть послѣ недавняго завтрака, который самъ по себѣ стоилъ добраго обѣда! А ничего не подѣлаешь.

Во время обѣда, случайно взглянувъ въ окно, я увидѣлъ во дворѣ у насъ прелюбопытную сценку: казачій «приказный» съ обнаженною шашкой рядомъ съ бухарскимъ дяхъ-баши,[69] за которымъ слѣдовалъ аляманъ (рядовой), и тотъ и другой съ ружьями на-плечо, шли смѣнять съ поста казака-часоваго, выставленнаго предъ входомъ въ помѣщеніе князя. Смѣна казака аляманомъ произошла по пріемамъ нашего устава, который, какъ видно, довольно знакомъ бухарскимъ сарбазамъ. Съ этой минуты до дня нашего отъѣзда изъ Шаара караульный постъ иа внутреннемъ дворѣ занимали исключительно сарбазы. Прочіе посты выставлялись отъ ихъ же караула: одинъ у внѣшнихъ воротъ при помѣщеніи караульнаго взвода, другой на особомъ экипажномъ дворѣ и третій при кухнѣ.

Послѣ обѣда явился Рахметъ-Улла токсаба для переговоровъ насчетъ дня представленія посольства эмиру. Условились, что представимся завтра.

Вечеромъ, въ девятомъ часу, казаковъ вывели въ строй къ «зорѣ», которую протрубилъ имъ трубачъ, послѣ чего люди согласнымъ хоромъ пропѣли обычныя молитвы. Караульные сарбазы издали съ живымъ любопытствомъ смотрѣли на эту церемонію, перекидываясь между собой какими-то замѣчаніями; но чуть лишь раздалось пѣніе молитвъ, какъ они вдругъ замолкли и выслушали ихъ стоя, даже съ нѣкоторымъ чувствомъ если не благоговѣнія, то уваженія подобающаго молитвѣ, кто бы ни произносилъ ее. Черта вовсе не выдающая въ здѣшнихъ мусульманахъ особеннаго религіознаго фанатизма.

^{Вмѣсто аудіенцін въ баню. — Базарная публика. — Прелести восточныхъ бань. — Верхомъ или въ коляскѣ? — Торжественное слѣдованіе посольства на «селямъ» къ эмиру. — Придворпые чины. — Первая аудіенція у эмира. — Музаффаръ-Эддинъ Богадуръ-ханъ, эмиръ Бухарскій, и его наружпость. — Его тронъ и пріемпая зала. — Его разговоръ съ первымъ посломъ. — Особенности мѣстнаго придворнаго этикета. — Визитъ къ перваначи. — Размѣнъ взаимныхъ подарковъ. — Нѣчто о жалованіяхъ халатахъ и о царедворцахъ вообще. — Томаша при возвращеніи посольства изъ дворца. — Театръ маріонетокъ и пляски батчей. — Цѣлебныя свойства гранатнаго сока. — Казнь скорпіона. — Переговоры относительно телеграфной линіи. — Визитъ къ беку Бальджуапскому. — Шаарскій базаръ и нѣчто о нашей средне-азiятской торговлѣ. — Исчезновеніе токсабы. — Посѣщеніе бека Дарвазскаго. — Путешествующіе стулья. — Скупщики подарочныхъ вещей. — Историческія достопримѣчательности Шаара: могила Хазряти-Шейха и Акъ-Сарай Тимурленга. — Визитъ къ беку Кулябскому. — Во что обходятся населенію посѣщенія различіяхъ бекствъ эмиромъ. — Глазная болѣзнь. — Оригинальный концертъ. — Депеша М. Г. Черняева, — Вторая аудіенція у эмира и его рѣчь. — Достарханъ и томаша вь зеркальной залѣ.— Придворные батчи и маскарабазы. — Муниципальная заря с церемоніей въ Шаарѣ. — Третья аудіенція у эмира. — Въ чемъ заключается шаткость положенія бухарскаго владыки. — Отношеніе къ намъ горожанъ-бухарцевь и евреевъ. — Бухарскіе евреи. — Лагерь бухарскихъ войскъ. — Ихъ одежда, вооруженіе, снаряженіе, продовольствіе, расквартированіе и способъ рекрутированія. — Визитъ къ топчи-баши. — Смотръ и ученье баталіона гвардейскихъ сарбазовъ. — Парадный выѣздъ эмира въ городскую мечеть. — Прощальная аудіенція у эмира. — Отъѣздъ посольства изъ Шаара.}