Отъ самыхъ воротъ начинается длинный, вымощенный булыжнымъ камнемъ проходъ, по бокамъ котораго идутъ сплошные ряды низенькихъ конурообразныхъ мазанокъ, каждая съ дырой, замѣняющею и дверь и окно. Все это сѣро, закопчено, грязно и либо голо, либо наполнено какимъ-то отребьемъ и лохмотьями, вообще неприглядно въ высшей степени. Весь проходъ по обѣ стороны усѣянъ тѣсными группами нищихъ — слѣпыхъ, калѣкъ, убогихъ и паршивыхъ. Тутъ вы встрѣчаете стариковъ и дѣтей разныхъ возрастовъ, и молодыхъ женщинъ, и безобразныхъ старухъ съ открытыми лицами. И тутъ же, къ удивленію, между дѣйствительно убогими, протягиваютъ къ вамъ руки за подаяніемъ здоровенные, мускулистые парни лѣтъ двадцати, тридцати, которымъ бы только работать да работать, а они милостыню клянчатъ. Вся эта орава разными голосами скороговоркой канючитъ, ноетъ и верещитъ вамъ въ уши на извѣстный нищенскій речитативъ и тянется за подаянной монеткой. Не подавая можно еще кое-какъ пройти; за вами только будетъ слѣдовать съ боковъ и сзади толпа попрошаекъ, которая, по мѣрѣ дальнѣйшаго вашего движевія по проходу, будетъ все прибывать, иногда забѣгая впередъ и надоѣдая своиыъ попрошайствомь. Но Боже избави подать имъ что-либо! Чуть только увидятъ, что вы дали одному, на васъ тотчасъ же со всѣхъ сторонъ нахлынутъ цѣлыя шайки и, обступивъ вплотную, затолкаютъ, затискаютъ, чуть съ ногъ не сшибутъ, чуть не разорвутъ васъ на части, а руки ужъ навѣрное исцарапаютъ. Все это съ лютою жадностью напираетъ одинъ на другаго, отстраняетъ и давитъ другъ друга, продирается впередъ, тычется къ вашему лицу съ эакорузлыми, грязными ладонями, выставляя напоказъ свои зіяющія раны и смердящія язвы, хватаетъ васъ за руку, чтобы разжать пальцы и вынуть изъ горсти мелкія монетки и при этомъ галдитъ, оретъ и вопіетъ немилосердно. Мы съ Асланбекомъ просто жизни не рады были, что вздумали подавать имъ, и ужъ не знаю чѣмъ бы все это кончилось, если бы не нагайки нашихъ полицейскихъ, которыя безо всякой церемоніи пошли гулять по спинамъ нападающихъ нищихъ. Первое было только противно, послѣднее же возмутительно до нравственной боли, такъ какъ и безъ того уже жалко было глядѣть на этихъ несчастныхъ, но, къ сожалѣнію, безъ этой крайней мѣры не было иной возможности выручить насъ изъ насѣвшей на обоихъ оравы. Это не люди, а какая-то стая голодныхъ псовъ, среди которой мы вдругъ появились съ костью. Здоровенные парни, какъ наиболѣе сильные, отталкивали калѣкъ, стараясь сами заступить ихъ мѣсто, и если какая копѣйка перепадала дѣйствительно убогому, лишенному возможности подняться съ земли, то здоровяки просто накидывались на такого и отнимали деньги грабежомъ, употребляя тотъ же пріемъ насильственнаго разжатія пальцевъ или душенія за горло. Одна старуха, подхвативъ на-лету мѣдную пулу, быстро отправила ее къ себѣ за щеку; но въ тотъ же мигъ какой-то, подмѣтившій это дѣтина еще быстрѣе залѣзъ пальцемъ въ ротъ, и сколько ни сопротивлялась старуха, сколько ни мотала головой, какъ ни сжимала губы и какъ ни мычала при этомъ, — дѣтина все-таки вытащилъ у нея монетку. Гамъ и ругательства, давка и драка, хриплые крики и пронзительные взвизги, дѣтскій ревъ и этотъ ноющій, назойливый речитативъ, и эти щелкающіе по чемъ ни попадя нагайки, все это являло одну изъ такихъ отвратительныхъ картинъ, которыя поневолѣ заставляютъ съ гадливымъ чувствомъ относиться къ человѣку. Тутъ уже утраченъ всякій образъ человѣческій и осталось одно лишь «подобіе звѣрино». Вся эта компанія составляетъ привилегированную корпорацію богуеддинскихъ нищихъ. Они живутъ на иждивеніи монастыря, который даетъ имъ ежедневную пищу и даровое помѣщеніе въ этихъ самыхъ конурахъ, что тянутся вдоль прохода, и многіе, какъ особаго благополучія, домогаются попасть сюда на монастырскіе хлѣба. Но для этого необходимо нужна протекція со стороны какого либо изъ жителей сего мѣстечка. Если есть кому походатайствовать за желающаго у шейха-мутевалія, то бѣднякъ записывается въ кандидаты и ждетъ, пока не умретъ кто-либо изъ членовъ корпораціи, ибо только въ такомъ случаѣ можетъ онъ попасть на очистившееся мѣсто.
Влѣво отъ прохода высится четырехсторонній мавзолей съ мавританскимъ порталомъ и куполомъ, построенный изъ обожженаго кирпича, но не оштукатуренный. Внутри его погребенъ Даніаръ-бекъ, отецъ эмира Маассума, всевластный аталыкъ послѣдняго изъ Аштарханидовъ, Абдулъ-Гази-хана, котораго Даніаръ держалъ въ такомъ страхѣ предъ собою, что тотъ безъ его согласія не смѣлъ даже выйти изъ дому. Неподалеку отъ мавзолея, у самыхъ стѣнъ кладбища, находится и медрессе имени аталыка, новой, довольно красивой постройки.
Кладбище усѣяно намогильными плитами изъ сѣраго мрамора и кирпичными гробницами, облицованными алебастромъ. Здѣсь обращаетъ на себя вниманіе одинъ памятникъ, имѣющій форму квадратной ограды, саженъ около двухъ въ длину и столько же въ вышину, такъ что въ цѣломъ онъ походитъ на кубъ, увѣнчанный сквозною каменною балюстрадой. Какъ и рѣшетка балюстрады, такъ и самая ограда сложены изъ большихъ, грубо обтесанныхъ кусковъ сѣраго мрамора и какого-то крупно зернистаго, съ блестящимъ изломомъ на поверхности, чернаго камня. Ограда доверху наполнена землей, гдѣ и погребенъ Абдуллахъ-ханъ, память о которомъ живетъ и до нашихъ дней во множествѣ его, еще уцѣлѣвшихъ, монументальныхъ построекъ, въ особенности степныхъ сардобъ и рабатовъ. Глядя на его скромную могилу, невольно приходитъ на мысль, что не грѣшно было бы бухарцамъ почтить достойнымъ мавзолеемъ прахъ того, кто былъ однимъ изъ лучшихъ ихъ государей и оказалъ своей странѣ столько благодѣяній.
Наконецъ подошли мы къ высокой бѣлой стѣнѣ, около которой росло нѣсколько раскидистыхъ деревьевъ. Изъ-подъ ихъ сѣни выглядывали большія ворота, коихъ массивныя деревянныя створы были украшены бронзовыми скобами и нѣсколькими висячими ручками, въ видѣ массивныхъ серегъ, старинной работы и очень красиваго рисунка. Глубоко рельефная узорчатая рѣзьба этихъ створъ также очень хороша, но, къ сожалѣнію, новѣйшее безвкусіе выкрасило ихъ зеленою и красною краской. Надъ воротами красуется цѣлая коллекція маральихъ, турьихъ и оленьихъ роговъ, какъ символъ величія и силы святаго. Это все приношенія поклонниковъ изъ горныхъ странъ, гдѣ водятся такія животныя.
На извѣщательный ударъ пристава серьгой о скобу, изнутри послышались старческіе шаги, и черезъ минуту одна изъ тяжелыхъ створъ медленно раскрылась предъ нами. Мы переступили порогъ и очутились въ закрытомъ со всѣхъ сторонъ дворикѣ или садикѣ, подъ раскидистою сѣнью нѣсколькихъ высокихъ древнихъ карагачей и чинаровъ. Лѣтомъ здѣсь должно быть прелестно. Дворикъ не великъ, въ длину шаговъ пятьдесятъ съ небольшимъ, имѣетъ форму четырехъугольника и довольно тщательно выложенъ въ шашку квадратными кирпичными плитками. Съ сѣверной и южной стороны замыкаютъ его боковые фасады двухъ мечетей, а съ западной и восточной — высокія стѣны ограды. Въ западной стѣнѣ находятся тѣ главныя ворота, въ которыя насъ сюда впустили.
Проходъ изъ-подъ нихъ пересѣкаетъ собою возвышенную широкую веранду съ навѣсомъ на рѣзныхъ колонкахъ, которая пристроена со внутренней стороны къ западной стѣнѣ и соединяетъ въ видѣ галлереи обѣ мечети, изъ коихъ выходятъ на нее двѣ боковыя двери. Правая или южная мечеть носитъ названіе Хакимъ-кушъ-беги, въ честь своего строителя. Она не велика, но очень изящно украшена лѣпною работой изъ алебастра и расписана по фризамъ и на потолкѣ al fresco. Сѣверная же обширная мечеть сооружена ханомъ Абдулъ-Айсомъ,[173] въ противоположность своей сосѣдкѣ, отличается характеромъ нѣсколько суровой простоты, безъ всякихъ украшеній. Часть ея глубокаго купола со внутренней стороны или осталась недостроенною, или обрушилась впослѣдствіи, обнаживъ переборки деревяннаго каркаса, да такъ и осталась безъ поправки, вѣроятно, въ ожиданіи дальнѣйшаго разрушенія.
Осмотрѣвъ обѣ мечети, мы вернулись на веранду внутренняго дворика и только тутъ обратили вниманіе на ея оригинальныя украшенія. Потолокъ и задняя стѣна ея расписаны пестрыми арабесками среди коихъ на стѣнѣ выдѣляются большія черныя надписи изъ Корана, а съ потолка спускаются ряды люстръ, паникадилъ, лампадъ и затѣйливыхъ фонарей съ цвѣтными стеклами. Всѣ эти паникадила и люстры совершенно такія же, какія можно встрѣтить и теперь во многихъ нашихъ старинныхъ церквахъ, да они и были въ разное время вывезены изъ Россіи благочестивыми поклонниками изъ нашихъ богатыхъ татаръ и изъ здѣшнихъ купцовъ, что наѣзжаютъ къ намъ на Макарьевскую ярмарку.
