Всѣ командныя слова тѣ же, что и у насъ и произносятся исключительно по-русски, причемъ должно замѣтить, что произношеніе ихъ совершенно правильно, съ небольшимъ кое-гдѣ акцентомъ. Такъ, вмѣсто «слушай на краулъ», у нѣкоторыхъ командировъ выходитъ «слышай на крауль», но и только. Сигналы частію заимствованы тоже отъ насъ, а частію свои оригинальные, и подаются вполнѣ отчетливо. Что же до хоровой музыки, то о ней я упоминалъ уже прежде, и могу лишь повторить, что хотя она у нихъ' немножко и варварская, въ томъ отношеніи, что любитъ много шуму, звону и треску, но не лишена мелодіи и даже нѣкоторой пріятности, и играютъ музыканты во все продолженіе ученья, за исключеніемъ тѣхъ только случаевъ, когда командующему потребуется подать какую нибудь словесную команду; тогда, по его знаку, хоръ на минуту замолкаетъ; но чуть лишь команда принята къ исполненію, сурны и флейты тотчасъ же заливаются снова.

Началось ученье съ ружейныхъ пріемовъ, въ число которыхъ входили уколы штыкомъ и отбивы противъ всадниковъ. Все это заимствовано прямо изъ нашего «устава» и видимо усвоено съ показу какихъ нибудь нашихъ дезертировъ, которые, надо полагать, внесли сюда и русскую команду, и нѣкоторые сигналы. Послѣ ружейныхъ пріемовъ люди продѣлали нѣсколько гимнастическихъ упражненій, въ полной аммуниціи и съ ружьями, и тоже недурно, а затѣмъ топчи-башн подалъ сигналъ «къ церемоніальному маршу», по которому ротные командиры скомандовали «слушай на краулъ», что и было исполнено довольно отчетливо. Тогда баталіонный командиръ, по типу лица изъ кавказскихъ горцевъ, далъ одну за другою нѣсколько русскихъ командъ: «повзводно направо маршъ», «прямо, равненіе налѣво», «правое плечо впередъ», «прямо, равненіе направо», — и баталіонъ подъ звуки чего-то въ родѣ «персидскаго марша», повзводно пропарадировалъ мимо насъ, продолжая на ходу держать ружья на караулъ, что повидимому нисколько не стѣсняло людямъ свободу ихъ шага.

Послѣ церемоніальнаго марша начались ломка фронта и различныя построенія. Люди безъ замѣшательства мѣняли фронтъ на заднюю шеренгу для маневрированія и огня противъ непріятеля, по предположенію, показавшагося съ тылу, и затѣмъ послѣ нѣсколькихъ эволюцій опять быстро переходили въ нормальный порядокъ фронта на переднюю шеренгу. Быстрая перемѣна фронта на заднюю шеренгу и открытіе съ нея огня въ особенности удобно для нихъ потому, что въ бухарскомъ пѣхотномъ строю вовсе нѣтъ замыкающихъ унтеръ-офицеровъ. Не всѣ, конечно, формы построеній отличаются надлежащею быстротой и пригодностью къ дѣлу, такъ напримѣръ, построеніе баталіоннаго каре изъ колонны по отдѣленіямъ исполняется настолько сложно и медленно что, безъ сомнѣнія, даже посредственная конница успѣетъ смять и уничтожить этотъ баталіонъ ранѣе, чѣмъ онъ успѣетъ принять для ея встрѣчи надлежащую форму строя, и надо думать, что сказанная эволюція составляетъ самобытный продуктъ измышленія бухарскихъ тактиковъ. Но въ числѣ самобытныхъ ихъ пріемовъ, по всей справедливости, должно отмѣтить и такіе, которые въ дѣлѣ могутъ имѣть свое, пожалуй, и не безполезное примѣнеіе. Такъ напримѣръ, хотя, бы вотъ это: баталіонъ стоитъ развернутымъ фронтомъ; вдругъ на его правомъ флангѣ внезапно появляется атакующая конница. Ни перестраиваться въ каре, ни даже загнуть атакуемый флангъ уже нѣтъ времени: поздно. Что же дѣлаетъ бухарскій баталіонъ? Командиръ подаетъ быстрый сигналъ, до которому первая шеренга дѣлаетъ полуоборотъ направо, а задняя, повернувъ налѣво кругомъ, становится въ полоборота налѣво, и обѣ немедленно же открываютъ огонь вѣеромъ противъ фронта атакующей конницы. При подобной же атакѣ лѣваго фланга употребляется пріемъ обратный. Кромѣ того, здѣсь практикуется и стрѣльба обѣихъ шеренгъ залпами изъ развернутаго фронта, съ предварительнымъ поворотомъ людей въ полуоборота въ ту или другую сторону. Баталіонный огонь сопровождается непрерывною мелкою дробью барабановъ, съ прекращеніемъ коей прекращается и огонь.

Какъ оригинальный же продуктъ бухарской тактики замѣчательно, но непрактично по своей сложности, наступленіе перекатнымъ разсыпнымъ строемъ прямо изъ баталіонной ротной колонны, хотя на показанномъ ученьи этотъ кунстштюкъ былъ продѣланъ людьми довольно отчетливо. Состоитъ онъ въ томъ, что по соотвѣтствующему сигналу, изъ передней шеренги 1-й роты выбѣгаютъ на извѣстное разстояніе впередъ нумера: 1, 4, 7 и 10-й и т. д. Затѣмъ, въ слѣдующей очереди идутъ той же шеренги нумера: 2, 5, 8 и 11-й и т. д., которые, пройдя мимо нумеровъ первой очереди, перебѣгаютъ далѣе впередъ, на такое же разстояніе, на какое отдѣлились отъ фронта колонны первоочередные. За ними слѣдуетъ все той же шеренги нумера: 3, 6,9 и 12-й и т. д., перебѣгающіе далѣе нумеровъ второй очереди. Послѣ этого въ томъ же порядкѣ нумеровъ наступаетъ очередь второй шеренги, одновременно съ чѣмъ начинаютъ дальнѣйшее движеніе впередъ первоочередные нумера первой шеренги, очищая такимъ образомъ свои мѣста для первоочередныхъ нумеровъ второй шеренги, а сами проходя мимо стоящихъ выше нумеровъ второй и третьей очереди, снова занимаютъ первое мѣсто впереди разрѣженнаго строя. Когда же все это послѣдовательно будетъ продѣлано всѣми нумерами второй шеренги, наступаетъ очередь первой шеренги 2-й роты и т. д. А движеніе впередъ между тѣмъ продолжается все время непрерывнымъ образомъ, сопровождаясь пальбой нумеровъ находящихся впереди прочихъ. Я полагаю, что господинъ Маріусъ Петипа, остался бы очень доволенъ, еслибы могъ внести въ какой-нибудь изъ своихъ балетовъ подобную хореграфическую эволюцію. Что же до чисто-военной стороны дѣла, то показанное вамъ ученье, повидимому, достаточно наглядно выяснило, что въ бухарскомъ пѣхотномъ уставѣ есть много сложнаго и безполезнаго въ практическомъ смыслѣ, но есть въ то же время вещи, которыя могутъ быть примѣнены къ дѣлу съ полнымъ удобствомъ и цѣлесообразностію. Къ числу таковыхъ, между прочимъ, относится все то, что заимствовано изъ русскаго устава и право, въ этомъ отношеніи дезертировъ нашихъ можно назвать вовсе не дурными инструкторами.

14 января.

Сегодня пятница, джумакынъ — день еженедѣльно посвящаемый у мусульманъ молитвѣ, или, какъ говорятъ въ Ташкентѣ наши солдаты, «сартовское воскресенье». Поэтому эмиръ долженъ имѣть сегодня торжественный выѣздъ въ городскую мечеть для совершенія намаза.

Еще вчера возвратясь отъ топчи-баши, я заявилъ нашимъ приставамъ, что желалъ бы видѣть эту церемонію, но, къ удивленію, встрѣтилъ съ ихъ стороны довольно уклончивый отвѣтъ, что въ этомъ де нѣтъ ничего достойнаго любопытства, все де очень просто, обыкновенно, такъ что я напрасно только потеряю мое время.

Но я замѣтилъ, что оба они, прежде чѣмъ нашлись дать такой отвѣтъ, видимо замялись какъ-то, словно я моимъ заявленіемъ поставилъ ихъ въ несовсѣмъ ловкое положеніе. Не понимая, что могло бы это значить, но желая вывести и ихъ, и себя изъ взаимнаго недоразумѣнія, я объяснилъ имъ, что въ Константинополѣ мнѣ неоднократно доводилось видѣть пятничные выѣзды султана Абдудъ-Гамида въ ту или другую мечеть, и что тамъ эта церемонія, обставленная очень торжественно, вполнѣ доступна какъ зрѣлище не только для мусульманъ, но и для всѣхъ иновѣрцевъ безразлично, а потому изъ этого примѣра я де заключаю, что присутствіе иновѣрнаго зрителя при такой церемоніи не нарушаетъ никакихъ религіозныхъ мусульманскихъ постановленій. Юзъ-баши поспѣшили завѣрить меня, что, конечно, никакого подобнаго нарушенія здѣсь нѣтъ и быть не можетъ, но что для удовлетворенія моего желанія надо бы, по ихъ мнѣнію, написать «арзъ», то есть ходатайствовать объ особомъ разрѣшеніи у эмира.

Я возразилъ имъ, что это слишкомъ длинная и сложная процедура и что не вижу надобности безпокоить его высокостепенство по такому пустяшному дѣлу, тѣмъ болѣе, что я, какъ и всякій другой, могъ бы видѣть эту церемонію случайнымъ образомъ.

— То есть какъ это? — спросили они съ нѣсколько тревожнымъ недоумѣніемъ.

— Очень просто: я каждый день выѣзжаю верхомъ на прогулку по городу и, стало быть, могу совершенно нечаянпо попасть на городскую площадь, какъ разъ въ то время, когда хазретъ будетъ проѣзжать по ней.