Кормятся люди на счетъ бека, то есть въ сущности на счетъ мѣстнаго населенія, пока эмиръ находится въ предѣлахъ даннаго бекства, и — насколько могли ми видѣть въ лагерныхъ кухняхъ при совершенно случайномъ, никѣмъ не ожидаемомъ посѣщеніи — кормятся прекрасно: въ чугунныхъ казанахъ варилась шурпа съ бараниной и иловъ, а это все, чего лишь можетъ желать себѣ азіятъ. Имѣть каждый день шурпу и пловъ съ бараниной, морковью и кишмишемъ — эго идеалъ житейскаго благополучія для каждаго азiята, и такой идеалъ, повидимому, достигнутъ въ обиходѣ шаарскаго отряда. Помѣщаются рядовые люди въ палаткахъ, изъ коихъ однѣ приближаются къ русскому, а другія къ турецкому образцамъ. Вмѣстимость каждой палатки разсчитана на десять человѣкъ, которые и дѣйствительно размѣщаются въ нихъ не свыше этого числа, и съ достаточнымъ просторомъ. Вокругъ серединнаго подпорочнаго шеста устроено приспособленіе для установки ружей пирамидой. За пирамидой вырыта небольшая плоская ямка для угольевъ, замѣняющая мангалъ, гдѣ люди кипятятъ свои чайники. Полъ каждой палатки устланъ паласами, сверхъ коихъ, на каждаго человѣка особо, имѣются бѣлыя кошмы для постельной подстилки.

Внутреннее пространство лагеря дренируется проточными канавками. Для лошадей устроены глинобитныя ясли, раздѣленныя иногда на два, на три, на четыре отдѣленія. Ясли эти имѣютъ видъ барабана съ небольшимъ углубленіемъ для всыпки ячменя и кладки клевера (дженушка). Иногда надъ ними устраивается, для предохраненія засыпаннаго фуража отъ дождя и снѣга, глинобитный навѣсъ въ видѣ нашей почтовой кибитки, куда лошадь свободно можетъ просунуть морду. Вообще все это устроено просто, безранжирно, но въ высшей степени практично. Въ этомъ лагерѣ часть шаарскаго отряда проводитъ и зимнее время, чередуясь въ извѣстные сроки съ тѣми частями, что расположены въ городѣ, на обывательскихъ квартирахъ, и такимъ образомъ лагерь бываетъ занятъ постоянно. Поэтому во внутреннемъ его раіонѣ правительство допустило въ извѣстномъ количествѣ устройство необходимыхъ лавочекъ и чайныхъ домовъ, замѣняющихъ для сарбазовъ наши солдатскіе клубы. Урядники и техники въ родѣ оружейниковъ, сапожниковъ, портныхъ и т. и. помѣщаются особо отъ рядовыхъ, въ небольшихъ глинобитныхъ будочкахъ или, вѣрнѣе, крытыхъ гнѣздахъ (иного названія не придумаешь), вмѣстимостью на одного, иногда на двухъ человѣкъ, гдѣ на внутреннихъ стѣнкахъ да вкругъ угольной ямки ютится все ихъ неприхотливое хозяйство и боевое снаряженіе, да еще съ предметомъ развлеченія, которымъ обыкновенно служитъ какая нибудь птица въ самодѣльной клѣткѣ. То же самое и въ палаткахъ сарбазовъ, гдѣ мы встрѣчали въ клѣткахъ очень красивыхъ горныхъ рябчиковъ (по преимуществу излюбленная здѣсь птица), куропатокъ, дроздовъ и перепеловъ. Послѣднихъ обыкновенно стравливаютъ на бой между собою, причемъ всегда составляются пари между хозяевами бойцовъ и зрителями. Но кромѣ этихъ птицъ у нѣкоторыхъ ротныхъ артелей воспитываются галчата, вороны, ястреба и соколы, привязанные на шнурахъ къ шестамъ съ поперечинами. Не знаю для какихъ цѣлей служатъ галки съ воронами, но ястребовъ и соколовъ здѣсь дрессируютъ для охоты, и хорошо пріученная птица нерѣдко стоитъ до пятисотъ тентовъ, т. е. до ста рублей серебряныхъ. О собакахъ нечего и говорить, — ихъ тутъ съ удовольствіемъ прикармливаютъ, но вообще мы замѣтили особенную любовь сарбазовъ къ птицамъ.

Встрѣчали насъ люди въ этомъ лагерѣ весьма радушно — не то, что на городскомъ базарѣ, и это, вѣроятно, оттого, что большинство сарбазовъ, какъ уже сказано, персіяне и афганцы. Часовые очень исправно брали намъ ружья на караулъ, а люди, не занятые службой, прикладывали правую руку къ своимъ бараньимъ шапкамъ для отданія чести, причемъ очень добродушно улыбались; многіе предлагали осмотрѣть ихъ помѣщенія и попробовать пишу, иные приносили на пробу хлѣбныя лепешки, кишмишъ и угощали зеленымъ чаемъ. Вообще, какъ кажется, эмирскимъ сарбазамъ живется недурно.

12 января.

Говорятъ, что на завтра назначенъ, ради насъ, большой смотръ бухарскимъ войскамъ. Посмотримъ. Это должно быть очень интересно. Сегодня ничего замѣчательнаго; морозы со вчерашняго дня значительно уменьшились, и теперь Реомюръ показываетъ только -11°(-14 °C).

13 января.

Въ 10 с половиною часовъ утра отправились мы верхомъ къ Али-Мадату топчи-баши, который, по приказанію эмира, долженъ былъ показать намъ бухарскія войска. Али-Мадатъ живетъ въ цитадеди, и ѣхать къ нему надо въ тѣ же ворота, что и къ перваначи, только къ послѣднему надо повернуть съ пушкарнаго двора въ особыя ворота налѣво, а къ этому — направо. Здѣсь предъ воротами былъ растянутъ узорчатый наметъ, подъ которымъ встрѣтилъ насъ самъ Али-Мадатъ со своими «махрамами» (адъютантами). На площадкѣ пушкарнаго двора былъ выстроенъ баталіонъ сарбазовъ, со знаменемъ и музыкой на правомъ флангѣ, отдавшій посольству воинскую почесть, когда мы приблизились на нѣсколько десятковъ шаговъ къ его фронту.

Топчи-баши, приправляя свою рѣчь иранскими любезностями, выразилъ крайнее сожалѣніе, что по причинѣ глубокаго снѣга, покрывающаго военное поле, онъ лишенъ возможности и удовольствія представить намъ всѣ войска шаарскаго отряда, но что по экзерциціямъ этого баталіона мы легко можемъ составить себѣ понятіе и объ остальныхъ, такъ какъ вся бухарская пѣхота обучена совершенно одинаковымъ образомъ. Послѣ этого предисловія топчи-баши лично произвелъ ученіе собраннымъ сарбазамъ.

Въ строю находился баталіонъ № 1. Подборъ людей съ физической стороны сдѣланъ въ немъ очень обстоятельно: это все здоровый, рослый и плечистый народъ, одѣтый и вооруженный какъ описано выше. Форма одежды музыкантовъ — синіе чекмени съ желтою басонною тесьмой по швамъ, желтыя чембары и бараньи шапки. Хоръ находился подъ командой баталіоннаго адъютанта (орда-махрамъ) на которомъ красовались русскія оберъ-офидерскія эполеты какого-то изъ туркестанскихъ линейныхъ баталіоновъ. Въ составъ этого хора входили три турецкіе барабана, штукъ восемь барабановъ обыкновеннаго размѣра, два металлическіе треугольника, нѣсколько мѣдныхъ флейтъ-чекановъ и нѣсколько деревянныхъ азiятскихъ кларнетовъ (сурнай). Восемь ротныхъ горнистовъ находились также при хорѣ, на его правомъ флангѣ, но въ музыкальномъ исполненіи маршей участія не принимали, а лишь проиграли намъ вмѣстѣ съ остальными музыкантами «встрѣчу». Баталіонное знамя, при двухъ ассистентахъ, во время ученія находилось не въ рядахъ, а при хорѣ, и держалъ его чора-баши (подпрапорщикъ). Оно представляетъ собою просто кусокъ красной матеріи (чуть ли не ситцу), съ желтыми узорчатаки разводами, прикрѣпленный къ зеленому копейному древку, украшенному подъ копьемъ двумя металлическими рогульками въ видѣ верхней половинки буквы Ж. Въ рядахъ же, на правомъ флангѣ 1-го взвода, находился значокъ баталіоннаго командира, просто квадратный кусокъ бѣлаго коленкора безо всякихъ украшеній, на зеленомъ же копейномъ древкѣ съ копьемъ, но безъ рогулекъ.

По словесной командѣ производились только ружейные пріемы; всѣ же движенія, повороты, ломка фронта и построенія исполнялись исключительно по сигналамъ, которые подавалъ штабъ-горнистъ, вызванный къ топчи-баши изъ фронта. Этотъ маленькій, немножко пузатенькій человѣчекъ вытрубливалъ звуки сигналовъ съ такимъ усердіемъ и увлеченіемъ, что въ этой работѣ принимали у него участіе не только губы и легкія, но и плечи, и животъ, и поясница, и даже колѣнки. Всѣми сими частями и суставами своего тѣла добрякъ старался какъ бы дополнить смыслъ сигнала, придать ему наибольшую выразительность. Стремленіе конечно, похвальное, и что же дѣлать, если благодаря его коротенькой фигуркѣ, оно выходило нѣсколько комично.