4 января
Какъ отклонилъ токсаба третьяго дня разговоръ насчетъ телеграфа, такъ съ тѣхъ поръ больше и не появляется. Сегодня утромъ по-вчерашнему прибыли въ посольство двое мурзъ юзъ-баши[76] съ извиненіемъ, что Рахметъ-кула токсаба опять де не можетъ быть у насъ по причинѣ очень важныхъ дѣлъ, требующихъ отъ него усиленныхъ занятій, а что вмѣсто него они двое останутся пока при насъ приставами. Если токсаба не отвиливаетъ такимъ способомъ отъ возобновленія дальнѣйшихъ разговоровъ относительно телеграфа, то можно предполагать, что надъ нимъ стряслась какая либо бѣда, въ родѣ ханской опалы. Но въ чемъ тутъ дѣло, отъ насъ, очевидно, скрываютъ.
Сегодня былъ сдѣланъ посольствомъ визитъ Мегмедъ-Мурадъ-бію, беку Дарвазскому. Говорить о характерѣ этого визита, значитъ буквально повторять то, что уже сказано по отношенію къ нашимъ прежнимъ визитамъ. Мегмедъ-Мурадъ человѣкъ еще молодой, на видъ лѣтъ тридцати двухъ-трехъ, не болѣе. Лицо умное и пріятное, манеры человѣка порядочнаго тона, по-азіятски разумѣется, то есть заключающія въ себѣ умѣнье соединять съ естественною простотой естественное чувство самоуваженія и нѣкоторую степенную сановитость. Его домашняя обстановка проще чѣмъ у бека Бальджунскаго, но это и немудрено; Мегмедъ-Муратъ здѣсь наѣзжій, временный гость, и потому нанялъ себѣ домъ какой попался, чтобы не выбирать долго; а такъ какъ онъ къ тому же и недавно еще назначенъ на бекство, то и не успѣлъ пока пріобрѣсти собственнаго дома въ Шаарѣ. Горные беки наѣзжаютъ сюда только разъ въ годъ, обыкновенно осенью, мѣсяца на два, пригоняя свои пріѣзды такъ, чтобы они совпадали со временемъ пребыванія въ Шахрисебсѣ эмира. Здѣсь они представляютъ его высокостепенству собранныя годовыя подати и годовыя отчеты по управленію своими бекствами, равно какъ и записки о нуждахъ, потребностяхъ и общемъ состояніи ввѣреннаго имъ населенія.
При этомъ визитѣ нашемъ вмѣсто токсабы присутствовали оба мурзы юзъ-баши, наши приставы. Кушанья за завтракомъ были столь же изысканно хороши, какъ и у бека Бальджуанскаго, видно даже, что приготовляла ихъ одна и та же умѣлая рука и вѣроятно бекъ Дарвазскій позаимствовался на этотъ случай поваромъ у своего товарища, гастронома.
Одна не безъинтересная особенность: я замѣтилъ, что каждый разъ, какъ только посольство выѣзжаетъ куда либо съ офиціальнымъ визитомъ, тотчасъ же нѣсколько мѣстныхъ, приставленныхъ къ намъ джигитовъ, забираютъ въ охапку всѣ находящіеся у насъ вѣнскіе стулья и табуреты и взапуски, перегоняя другъ друга, пѣше и конно спѣшатъ въ тотъ домъ, куда предстоитъ намъ ѣхать, чтобы предупредить тамъ наше прибытіе. И вотъ, когда мы входимъ, стулья и табуреты уже стоятъ въ надлежащемъ порядкѣ у достархана. При возвращеніи посольства домой повторяется та же исторія, такъ что, когда мы переступаемъ свой порогъ, стулья и табуреты опять, уже стоятъ на мѣстахъ, совершенно въ томъ же порядкѣ, какъ и до нашего выѣзда, словно бы ихъ и не трогали. И такимъ образомъ эта мебель путешествуетъ съ нами отъ самой русской границы, начиная съ перваго привала.
5 января.
Утромъ явились оба мурзы, и на вопросъ о токсабѣ отвѣчали, что все еще занятъ важными дѣлами, такъ какъ ему поручена де экстренная ревизія чего-то. Но, кажется, все это вздоръ, а дѣло въ томъ, если только вѣрны свѣдѣнія, доставленныя намъ негласнымъ путемъ, что токсаба, по поводу какихъ-то писемъ, подвергся гнѣву эмира, и ему повелѣло отнюдь не показываться болѣе ни при дворѣ, ни въ посольствѣ. Но можно подозрѣвать, что и это неправда, а вѣрнѣе всего, кажись, будетъ предположеніе, что ему просто не велѣно показываться къ намъ, пока совѣтники эмира не придумаютъ сообща чего иибудь подходящаго (въ увертливомъ, разумѣется, смыслѣ) въ отвѣтъ на предложеніе касательно телеграфа.
Сегодня, между прочимъ, наши мурзы юзъ-баши привели покупщиковъ на подарочныя вещи, въ которыхъ будто бы сильно нуждаются здѣшніе сановники и даже самъ эмиръ, по неимѣнію въ запасѣ на Шаарскомъ базарѣ подходящихъ вещей для подарковъ, а въ особенности халатовъ. ІОзъ-баши еще вчера обратились къ частному ординарцу князя съ деликатнымъ подходцемъ, что для чего, молъ, это посольство медлитъ продажей полученныхъ подарковъ, и когда тотъ заявилъ имъ, что ни князь, ни вообще кто либо изъ посольства, сколько ему извѣстно, продавать дареныхъ вещей вовсе не предполагаютъ, то юзъ-баши высказали по поводу сего большое сожалѣніе, такъ какъ это-де ставитъ многихъ сановниковъ въ крайне затруднительное положеніе по невозможности достать въ Шаарѣ приличные подарки.
— Вы сами видѣли, добавили они въ подтвержденіе своихъ словъ: — для того, чтобъ имѣть возможность сегодня у бека Дарвазскаго подвести князю порядочную лошадь, мы должны были обратиться къ вамъ же и отъ васъ позаимствоваться уздечкой и попоной. Вообще, пояснили они: — у насъ принято, что лицо, получившее подарки отъ эмира, обыкновенно оставляетъ себѣ на память какую нибудь одну вещь, какая наиболѣе понравится, а всѣ остальныя сбываетъ немедленно.
Когда князю доложили объ этомъ, то, разумѣется, не желая ставить нашихъ гостепріимныхъ хозяевъ въ затруднительное положеніе, онъ поручилъ своему ординарцу и маіору Байтокову передать мурзамъ, что, не зная о существованіи у нихъ такого обычая, мы, напротивъ, полагали, что, пустивъ вещи въ продажу, показали бы тѣмъ какъ бы нѣкоторое пренебреженіе къ ихъ значенію въ смыслѣ подарковъ отъ такого высокостепеннаго лица, но что если это нужно, то пусть юзъ-баши присылаютъ добросовѣстныхъ цѣновщивовъ и покупщиковъ, И вотъ сегодня тѣ и другіе явились вмѣстѣ съ мурзами. Асланъ-бекъ при Байтоковѣ сталъ имъ показывать для предварительной оцѣнки подарки, полученные княземъ. Но покупщики сразу стали предлагать за превосходнѣйшія вещи такія несообразно низкія цѣны, что надувательство сказалось тутъ слишкомъ ясно, а потому и продажа не могла состояться, тѣмъ болѣе, что покупщики эти, по свѣдѣніямъ нашего караванъ-баши, оказались просто базарными маклаками-перекупщиками. Подозрѣвая, что они хотятъ воспользоваться временнымъ затрудненіемъ казны для того, чтобы, купивъ за ничто, перепродать ей эти вещи въ три-дорога, и къ тому же сомнѣваясь, точно ли существуетъ такой «этикетъ», чтобы на мѣстѣ и сейчасъ же продавать эмирскіе подарки, и не есть ли это просто выдумка или уловка со стороны нашихъ приставовъ, возможныхъ участниковъ въ дѣлѣ гешефта, чтобы побудить насъ спустить поскорѣе наши вещи за что ни попало, — Асланъ-бекъ поблагодарилъ обоихъ мурзъ юзъ-башей за ихъ любезныя хлопоты, а перекупщикамъ отказалъ въ какой бы то ни было сдѣлкѣ, объяснивъ, что посольство не можетъ допустить, чтобы вещи, подаренныя эмиромъ, пошли гулять по рукамъ базарныхъ покупателей.
Нынѣшній день посвятилъ я осмотру историческихъ достопримѣчательностей города и началъ съ могилы Хазряти-Шейхъ, надъ которою еще уцѣлѣлъ тамбуръ упавшаго купола, опоясанный вязью куфическихъ надписей изъ поливчатыхъ изразцовъ. При гробѣ находится мечеть и медрессе въ память святого. Но во внутрь мавзолея меня почему-то не пустили, придумавъ наскоро отговорку, что настоятель ушелъ де изъ дому и ключъ унесъ съ собою, а потому о внутреннемъ расположеніи и украшеніяхъ мавзолея и могилы святого сказать ничего не могу. Судя же по внѣшности полу-развалившагося и запущеннаго зданія, думаю, что и внутренность его находится не въ лучшемъ состояніи.
Отъ Хазряти-Шейха проѣхалъ я съ караулъ-баши къ Акъ-Сараю, развалинамъ знаменитаго дворца Тимурленга. Вышиной эти развалины будутъ саженъ до двѣнадцати, и какъ снаружи, такъ и со внутренней стороны покрыты мозаичными узорами и куфическими надписями изъ разноцвѣтныхъ поливчатыхъ изразцовъ. Одна изъ этихъ надписей гласитъ, что «царь есть тѣнь Божія на землѣ», другія представляютъ изречевія въ подобномъ же родѣ.
Акъ-Сарай (бѣлый дворецъ) былъ начатъ постройкой въ 781 (1379) году геджры, по поводу слѣдующаго обстоятельства:
