Рахметъ-куль, если взглянуть снаружи, то есть съ улицы, живетъ вовсе неказисто, такъ что домъ его ничѣмъ не отличается отъ массы обыкновенныхъ сартовскихъ построекъ; эа то внутри его сейчасъ же сказываются довольство и порядокъ: дворъ тщательно усыпанъ пескомъ, и на немъ, по пути нашего слѣдованія отъ воротъ къ пріемной комнатѣ, настлана дорожка изъ аккуратно обрѣзаннаго камыша. Часть стѣнъ передняго двора убрана раскидными полами пестроузорчатыхъ палатокъ, словно обоями, а небольшая пріемная комната устлана роскошными коврами; ея стѣны и мавританскія ниши аккуратно и тщательно облицованы алебастровымъ цементомъ и потолокъ изящно расписанъ въ иранскомъ вкусѣ. Самъ Рахметъ-куль, мужчина лѣтъ за пятьдесятъ, отличается внушительно сановитою рослою фигурой, симпатично умнымъ выраженіемъ спокойнаго лица и такими же лѣниво плавными манерами, какъ у Остана-куля перваначи.
Видно по всему, и даже по тому какъ былъ сервированъ достарханъ въ пріемной комнатѣ, что Рахметъ-куль человѣкъ со вкусомъ, съ чувствомъ изящнаго въ душѣ и понимаетъ достоинство хорошаго стола. Вообще насколько было можно замѣтить, онъ, кажись, немножко то, что называется gourmand. Такъ, напримѣръ, лакомства достархана были у него болѣе тонки и изысканы чѣмъ, подававшіяся намъ гдѣ-либо доселѣ, а за завтракомъ подали превосходно приготовленныя и на вкусъ очень нѣжныя мелкія пельмени, не болѣе какъ въ ноготь величиной каждая; затѣмъ для желающихъ лѣнивыя щи и чисто отцѣженный куриный бульонъ въ корниловскихъ фарфоровыхъ чашкахъ, потомъ даровой пловъ по-персидки и жаркое изъ горныхъ куропатокъ, о которыхъ бекъ заявилъ, что онѣ были привезены сюда изъ Бальджуана живыми, цѣлымъ птичникомъ, и частію поднесены имъ, въ видѣ лакомаго гостинца, эмиру, а частію оставлены для собственнаго употребленія. Рахметъ-куль отвѣдывалъ отъ каждаго блюда понемножку, небольшой кусочекъ или маленькую щепотку, слѣдуя къ такой скромной умѣренности чисто восточнымъ требованіямъ хорошаго тона; но по тому, какъ смаковались имъ эти кусочки, видно было, что онъ доставляетъ себѣ ихъ тонкимъ вкусомъ истинное гастрономическое наслажденіе. Затѣмъ, наконецъ, и чай у него намъ подали какъ должно, въ мѣру крѣпкій, то есть крѣпкій по-русски, а не перестоянный и мутный, что тоже величайшая здѣсь рѣдкость. Очевидно, что вода для чая была у него предварительно пропущена чрезъ фильтръ. Застольный разговоръ тоже впервые не вертѣлся здѣсь исключительно на разспросахъ о взаимномъ здоровьѣ да на увѣреніяхъ во взаимной дружбѣ Бухары и Россіи, хотя, конечно, нѣкоторая прилично умѣренная дань была отдана и этой, такъ сказать, казенно-этикетной темѣ. Но за то Рахметъ-куль разсказывалъ очень интересныя вещи о характерѣ высокихъ горъ, въ которыхъ залегаетъ его бекство, объ ихъ растительности, о способахъ зимняго по нимъ хожденія съ помощью особаго рода настежныхъ на обувь острошипныхъ подковъ, о горныхъ охотахъ на барсовъ, мараловъ и яковъ, вообще о породахъ мѣстныхъ горныхъ четвероногихъ и птицъ, между коими въ особенности замѣчательны куропатки, какихъ мы имѣли случай только что отвѣдать, и дикія гордыя индѣйки, по отзыву бека, тоже превкусныя и прекрасивыя птицы. Наконецъ дошло дѣло до обмѣна подарковъ, и когда подведи намъ маленькихъ, но красивыхъ и крѣпкихъ лошадокъ, подъ богатыми попонами, то Рахметъ-куль заявилъ, что зто тоже спеціально горныя лошади бадьджуанской породы, нарочно имъ самимъ выбранныя и приведенныя изъ Бальджуана, по распоряженію высокостепеннаго эмира, въ даръ давно ожидавшемуся русскому посольству. И дѣйствительно, по ближайшемъ разсмотрѣніи и испытаніи, оказалось, что это все лошади превосходныхъ качествъ и что при движеніи по горнымъ кручамъ онѣ устойчивы, цѣпки и легки какъ козы.
Мы разстались съ Рахметъ-кулемъ, унося наилучшее впечатлѣніе о его симпатичной личности.
3 января.
Сегодня предстоялъ визитѣ къ Мегметъ-Мурадъ-бію, беку Дарвазскому, но князь, чувствуя себя не совсѣмъ здоровымъ, отложилъ его до эавтра.
Послѣ завтрака мы съ докторомъ и маіоромъ Байтоковымъ, въ предшествіи эсаулъ-баши и въ сопровожденіи двухъ казаковъ, отправились верхомъ, ради прогулки, на мѣстный базаръ. Торговая часть находится въ центрѣ города, начинаясь съ площади, на которой стоитъ главная городская мечеть, до площади окружающей дворецъ эмира. Ряды, прилегающіе къ послѣдней, всѣ крыты сплошь матами (чіи) и цѣновками (барданъ), наброшенными на жерди и балки, перекинутыя съ вровли на кровлю поперегъ улицы, Это своего рода пассажи въ восточномъ вкусѣ. Тѣ же ряды что ближе къ городской площади, по большей части открыты, то есть представляютъ не пассажъ, а просто обыкновенную улицу, наполненную непрерывнымъ рядомъ лавокъ и лавчонокъ. Здѣсь между чайными и съѣстными лавками, окружающими городскую площадь, въ изобиліи выставлены на продажу овощи, фрукты свѣжіе и сушеные, вяленая рыба, воловье и баранье мясо въ тушахъ и разная птица, преимущественно куры, пшеница, рисъ, джугара, кунжутное сѣмя и масло, пресованныя выжимки льнянаго сѣмени, употребляемыя въ кормъ верблюдамъ, хлѣбныя лепешки, всевозможныя восточныя сласти, баранье сало, сальныя свѣчи и мѣстныя гончарныя издѣлія съ лазоревою, зеленою и коричневою поливой: тутъ вы найдете разнообразные кувшины, миски, чашки, тарелки и большія корчаги. Тутъ же продается и мѣстный табакъ въ крошеномъ и тертомъ видѣ — первый для чилимовъ, второй для держанія во рту, что здѣсь въ большомъ употребленіи. Затѣмъ, уже собственно въ рядахъ, выставлены кожи и сафьяны, ковры и паласы, яркія стеганныя на ватѣ одѣяла изъ ситцу и адрясу и подушки, бухарскій хлопокъ въ тюкахъ, бухарскій шелкъ въ моткахъ, крашеный и сырецъ, бухарскія матеріи: шелковыя шаинъ, атласъ и канаусъ и полушелковыя адрясъ и бикасабъ, бумажная мата и московскіе ситцы, кумачи, коленкоры, кисея и бумазея, ковровые и головные платки, шарфы и шали съ пестрыми разводами, спеціально потрафленныя на азiятскій вкусъ, русскія сукна, бархатъ, парчи, атласъ и тафта, русскій сахаръ въ маленькихъ головкахъ и въ леденцѣ, вяземскіе пряники и коврижки, ландринскія карамели и пастила въ жестянкахъ и лубкахъ, русскія стеариновыя свѣчи и мыло, оконныя стекла, зеркала, русское полосовое желѣэо, свинецъ и мѣдныя издѣлія, между которыми не послѣднюю роль играютъ разной величины самовары; большіе и малые русскіе сундуки и шкатулки съ металлическою оковкой, русскія пеньковыя веревки и бичевки, русскій фарфоръ и фаянсъ, преимущественно въ видѣ чайниковъ и полоскательныхъ чашекъ, и русское стекло въ видѣ графиновъ, стакановъ, банокъ и т. и.
Сравнительно съ ташкентскимъ шаарскій базаръ очень не великъ. Въ числѣ его. лучшихъ туземныхъ произведеній надо отмѣтить, во-первыхъ, всѣ предметы верховаго конскаго снаряженія: узбекскія сѣдла, инкрустированныя костью и узорчато расписанныя лаковыми красками по золотому фону, а въ особенности крытые замшей и расшитые но ней разноцвѣтными шелками войлочные подсѣдельники, попонки и чепрачки; во-вторыхъ, сапожное дѣло: всѣ эти ичики (мягкіе сапоги), калоши и обыкновеннѣе сапоги съ длинными голенищами шьются здѣсь превосходно и очень красиво иа бухарскій и на русскій образецъ; въ-третьихъ, мѣдно-чеканное дѣло: кумганы, умывальники, блюда и подносы, чилимы, чайники и тому подобныя издѣлія эдѣшнихъ мастеровъ отличаются изяществомъ стиля и тонкостью чеканки.
Что же касается англійскихъ издѣлій, то это преимущественно стальныя, въ видѣ ножей, топоровъ, серповъ, лопатъ, косъ и столярныхъ инструментовъ, отчасти суконный и бумажно-мануфактурный товаръ, отчасти кисея. Сюда же можно отнести, пожалуй, ларчу индѣйскаго производства и кашмирскія шали, съ которыми, впрочемъ, очень успѣшно конкуррируютъ шали русскаго издѣлія превосходной доброты и совершенно кашмирскаго рисунка, сравнительно очень дешевыя и изящныя, какихъ я, къ удивленію моему, никогда и нигдѣ не встрѣчалъ въ Россіи, а тутъ узналъ лишь по русскимъ фабричнымъ клеймамъ. Но въ массѣ рыночныхъ товаровъ англійскія издѣлія пока еще, можно сказать, тонутъ въ подавляющемъ количествѣ русскихъ произведеній. Русскіе товары идутъ сюда давно уже протореннымъ караваннымъ путемъ отъ Оренбурга на Казалу и отъ Казалы двумя вѣтвями, изъ коихъ главнѣйшая на Ташкентъ и Самаркандъ, а другая на Хиву, которая также снабжаетъ Бухару своимъ избыткомъ русскихъ произведеній, причемъ хивинскіе купцы относительно бухарскихъ играютъ роль посредниковъ, вслѣдствіе чего и товаръ, идущій изъ Хивы, нѣсколько дороже того, что приходить по Казала-Самаркандскому пути непосредственно изъ Россіи. Первый находитъ себѣ сбытъ въ сѣверныхъ и отчасти западныхъ предѣлахъ бухарскаго ханства, а второй въ южныхъ и юго-восточныхъ, которые по густотѣ населенія, количеству городовъ и производительности почвы представляютъ несравненно болѣе широкое поприще для нашего сбыта чѣмъ степныя окраины сѣверныхъ и западныхъ предѣловъ. Англійскія же издѣлія проникаютъ сюда тремя болѣе или менѣе затруднительными путями, а именно: 1) изъ Индіи чрезъ Афганистанъ (самый трудный путь); 2) изъ Персіи чрезъ Гератъ и 3) изъ Закавказья чревъ Персію же, благодаря нашему безпошлинному транзиту.[75] Но туземцы пока еще оказываютъ почему-то предпочтеніе русскому товару и вообще въ нихъ замѣчается какъ-то болѣе вѣры во все русское, да и на ихній вкусъ оно болѣе потрафляетъ. И это служить причиной, что русскіе товары, чрезъ посредство бухарскихъ и персидскихъ купцовъ, проникаютъ далеко южнѣе предполагаемыхъ нами границ, на рынки Афганистана и въ сѣверо-западные предѣлы Индіи.
