— Давай откроем вместе, — предложил я не столько для того, чтобы рассеять возникшие у него подозрения, что в коробке находится взрывчатка или еще какая-нибудь чертовщина, сколько потому, что мне очень хотелось хоть на минуту задержаться на вилле и попытаться выяснить, что за человек сидит у него в гостиной.

— Хорошо, следуй за мной, Майкл, — моментально успокоившись, сказал Копленд и пошел в гостиную.

Я вошел вслед за ним и с некоторым удивлением обнаружил, что недавнего гостя уже нет. И вообще, все выглядело так, как будто всего несколько минут назад никто здесь не сидел и не вел оживленную беседу. Видимо, за то время, что я разговаривал с Джоном и Джейн, Гэри успел через вторую дверь вывести, а затем спрятать или, что было вероятнее всего, выпроводить своего гостя. И не только выпроводить, но и ликвидировать все следы этой встречи!

Несколько расстроенный этим обстоятельством, я сел в кресло и решил, раз уж у меня появилась такая возможность, немного над ним поизмываться.

— В чем дело, Гэри? — не без ехидства спросил я. — Сторож сказал, что вы все уехали, а вы все дома! Твой сын тоже сказал, что ни тебя, ни Джейн нет, но затем вышла Джейн и попыталась убедить меня в том, что ты уехал по делам! Что это за непонятные игры, Гэри?

Из того, что промычал мне Копленд, я понял только то, что завтра же он выгонит сторожа, который нарушил данные ему инструкции и пропустил меня на виллу, в то время, как ему было приказано никого не пропускать. Если раньше у меня и были какие-то сомнения, то теперь мне стало совершенно ясно, что я застал у Копленда не обычного гостя, а агента американской разведки!

Теперь оставалось только установить, кем был этот самый агент.

Закончив в двенадцать часов первую половину рабочего дня, я собрался ехать домой обедать, как вдруг вспомнил, что у меня в доме есть все, кроме мяса. Слава Богу, с продовольствием, в том числе и с мясом, в Африке, по крайней мере для белых людей, не было никаких проблем. Я заскочил в расположенную неподалеку от посольства мясную лавку с веселеньким названием «Три поросенка», купил парочку парных эскалопов и поехал домой, по своему обыкновению обдумывая по дороге итоги первой половины дня.

А одним из ее итогов было обсуждение хода разработки Франсуа Сервэна, в которой все более заметную роль играла «Люси». Общаясь с женой Сервэна, она узнала, что два года назад они затеяли строительство собственного дома в парижском пригороде Сен-Клу. Это тоже послужило одной из причин, побудивших его поехать на работу в Африку, поскольку он вполне резонно полагал, что в связи с инфляцией фактическая стоимость дома к концу строительства может раза в три превысить его первоначальную сметную стоимость, так что никакого жалованья ему не хватит.

«Люси» изредка присутствовала на различных посиделках в клубе, беседовала с друзьями и пришла к выводу, что Сервэн, как и большинство его коллег по спецслужбам, держится в стороне от политики. Во всяком случае он никогда не принимал активного участия в обсуждении происходивших во Франции событий, волновавших всю французскую колонию в стране. И все же из отдельных его высказываний было видно, что он убежденный сторонник независимого внешнеполитического курса Франции, особенно во взаимоотношениях с США, а также в НАТО и Европейском экономическом сообществе.

Кроме этого, Сервэн с большой тревогой реагировал на сообщения о попытках возродить неонацизм в Германии и несколько раз одобрительно отзывался об антивоенном движении.

Помимо «Люси», теперь в разработке французского советника были задействованы и другие возможности.

Каждое утро Колповский приносил в резидентуру кассету, на которой были записаны все телефонные разговоры Сервэна и его жены за предыдущий день.

Базиленко прослушивал кассету и аккуратно выписывал в рабочую тетрадь, когда, кто и по какому поводу звонил, особо отмечая все, что могло представить интерес для разработки Сервэна.

К большому нашему разочарованию, ничего существенного, относящегося к каким-то оперативным мероприятиям контрразведки по советским учреждениям, за первые несколько недель контроля нам узнать не удалось: Сервэн не отличался болтливостью, все профессиональные вопросы решал на работе, без особой нужды в службу безопасности не звонил, а если и звонил, то разговаривал таким образом, что ничего полезного из его разговоров извлечь было невозможно.

И все же наши усилия дали кое-какие результаты.

Так, в процессе прослушивания телефона Сервэна мы выявили большое количество служебных и нейтральных связей, позволивших нам определить круг его знакомых и интересов. В общем, пошло естественное и планомерное накопление информации на объекта, истинное значение которой сразу определить бывает затруднительно, но которая со временем позволяет составить о нем довольно полное представление и наметить наиболее целесообразные направления дальнейшей работы.

В частности, мы перехватили несколько разговоров Сервэна с Парижем, которые подтвердили информацию «Люси» о том, что он испытывает некоторые трудности, связанные с финансированием строительства дома. Кроме этого, на апрель была назначена помолвка его дочери, а это также было связано со значительными расходами.

В один из январских вечеров Сервэну позвонил из Тулона отец. Сначала они обменялись семейными новостями, затем, как водится, поговорили о погоде и здоровье, и отец пожаловался на плохое самочувствие, вызванное высоким давлением и усталостью. Затем он попросил сына приехать к нему в Тулон на пару дней дли обсуждения какого-то важного вопроса.

Сервэн ответил, что поехать сейчас он никак не может, и предложил обсудить проблему по телефону. Отец отказался, поскольку, как он сказал, это «совершенно не телефонный разговор».

Сервэн с сожалением сослался на большую занятость по работе, повторил, что сейчас приехать он не сможет, и предложил отложить разговор до встречи в Париже на помолвке дочери.

Отец заявил, что он не может ждать до помолвки, поскольку вопрос срочный и его обсуждение не терпит отлагательства. И тогда Сервэн пообещал, что постарается выкроить пару дней и слетать к нему в Тулон…

Занятый своими мыслями, я свернул на авеню Шарля де Голля и машинально посмотрел в зеркало заднего вида, как делал всегда, меняя направление движения. И вдруг мне показалось, что за мной следует «симка», которая числилась в нашей картотеке, как автомашина контрразведки. Мысленно перевернув отраженный в зеркале номер, я убедился, что зрительная память меня и на этот раз не подвела: этот номер значился в списке, полученном от «Артура» после того, как он перешел на работу в специальную бригаду «Флеш»! Эта бригада подчинялась вновь созданному отделу контрразведки, получившему кодовое название «Жан-Жак Руссо», или просто «Руссо», что как нельзя лучше соответствовало характеру его деятельности — разработке советских учреждений и граждан.

Разместился этот новый отдел на верхних этажах большого здания на авеню Жоржа Помпиду, где находилась пенсионная касса для тех, кто служил во французской армии в колониальный период. Эта касса служила хорошим прикрытием для отдела, потому что ее посещали ветераны второй мировой войны, участники войны в Индокитае, бывшие солдаты французского экспедиционного корпуса в Алжире, и в этой повседневной суете легко было спрятаться тем, кто хотел остаться незамеченным и не привлекать к себе чужого внимания.

Прошло какое-то время, и Колповский зафиксировал в эфире новый позывной «Жан-Жак», который командовал несколькими бригадами наружного наблюдения, имевшими свои порядковые номера: «Флеш-1», «Флеш-2» и т. д.

Но мы, конечно, не ограничились только контролем эфира. Получив от «Артура» номера автомашин контрразведки, мы занесли их в нашу картотеку, в которой, помимо номеров, были указаны марки, цвет и особые приметы. Затем в течение нескольких последующих дней Колповский, установив на своей автомашине автоматическую фотокамеру, в разных направлениях «проутюжил» все прилегающие к пенсионной кассе улицы и постепенно перефотографировал весь автотранспорт, выделенный отделу «Руссо» для выполнения поставленной перед ним задачи.