— Вы несколько переоцениваете мое положение в посольстве. Единственное, что я твердо могу вам обещать — информировать о вашей просьбе мое руководство. Видимо, для ее изучения потребуется какое-то время. Как только я узнаю о принятом решении, я дам вам знать.

Как все-таки просто и приятно беседовать с профессионалом! По его глазам я видел: он великолепно понял все, что я сказал, а еще лучше то, о чем я предпочел умолчать! И то, что я сознательно сказал «мое руководство», не уточнив, какое именно руководство я имею в виду. И то, что его предложение будет рассматриваться не в посольстве, а в Москве, и именно поэтому потребуется «какое-то время». И то, что я не сказал, как именно поставлю его в известность о принятом решении, оставив выбор наиболее подходящего способа на его усмотрение.

Его глаза меня не обманули, потому что он не стал задавать мне дополнительных вопросов, а сразу предложил:

— Я живу в одном доме с сотрудником вашего посольства Колповским. Только в другом подъезде, квартира восемьдесят пять. Когда у вас будет, что мне сказать, заходите прямо ко мне. Однако имейте в виду — через три недели я хочу поехать в отпуск, который буду проводить в Алжире, а потом во Франции.

— К вам домой? А как же ваша жена? — на всякий случай уточнил я.

— Пусть это вас не беспокоит. Она не интересуется моими контактами с мужчинами, — улыбнулся Сервэн, и я вспомнил о его любовной связи с женой постоянного представителя ООН.

Я проводил Сервэна, выключил магнитофон, лег на кровать и закрыл глаза.

Неожиданный визит Сервэна (а впрочем, так ли уж неожидан он был?!) давал достаточно пищи для размышлений. Но основной вывод был совершенно ясен: предложение Сервэна следовало принять, но, конечно, при условии, что будет гарантирована максимальная безопасность!

Все остальное: получение информации о деятельности в стране резидентуры, ЦРУ, постепенное расширение круга интересующих нас проблем, закрепление Сервэна и постепенное вовлечение в негласное сотрудничество с советской разведкой — все это было уже производным от главного. Оставалось решить чисто технический вопрос: где и когда осуществить с ним рабочую встречу, чтобы исключить возможность любых провокацией?..

На часах было почти одиннадцать. На океане начался прилив, и ехать на подводную охоту было уже поздно. Возможность хоть немного отдохнуть после напряженной работы во время сессии ОАЕ и получить столь необходимую порцию физической нагрузки была упущена, но я от этого нисколько не расстроился.

Если бы каждый день, да что там каждый день, если бы хоть раз в месяц на долю разведчика выпадала такая удача, какая выпала мне сегодня, можно было бы без особых сожалений пожертвовать всеми видами отдыха и развлечений!

На перекрестке за магазином «Скор» пристроившаяся сзади автомашина помигала дальним светом. Я глянул в зеркало заднего вида и сразу узнал галогенный свет продолговатых фар «Рено-18». Это была автомашина Базиленко.

С той поры, как случился прокол с Лавреновым, мы несколько усовершенствовали методику проведения встреч с агентами и теперь на подобные операции выезжали на двух автомашинах. Выезжали порознь минут за тридцать-сорок до встречи из разных точек и в разных направлениях. В особо ответственных случаях использовали третью автомашину: она должна была раздробить силы бригады «Флеш» и отвлечь ее от основной операции.

В течение этих тридцати-сорока минут, предшествовавших встрече, обе машины, независимо одна от другой, двигались по специально разработанным маршрутам, стремясь обнаружить слежку, и только убедившись в ее отсутствии, в обусловленное время сходились в обусловленном месте.

Если в назначенное время одна из машин не прибывала в намеченную точку, это означало, что она обнаружила за собой слежку. В таких случаях встреча отменялась.

К счастью, за последние полгода нам всего однажды пришлось отказаться от проведения операции. Через «Артура» мы достаточно хорошо знали график работы специальной бригады «Флеш» и ее возможности и строили нашу работу таким образом, чтобы встречи с агентами проводились тогда, когда вероятность попасть под наблюдение была минимальной.

Сегодня мне предстояло встретиться с «Рокки», и поэтому меня прикрывал Базиленко, знавший, кто именно скрывается под этим псевдонимом.

Накануне на квартире врача «Рокки» передал мне несколько важных оперативных документов специальной секции «Руссо» и сегодня мне предстояло их возвратить.

Базиленко снова мигнул дальним светом: это означало, что мы приближаемся к месту встречи, и он начинает меня отпускать, создавая «дистанцию безопасности».

Схема его действий была проста, и именно эта простота обеспечивала столь необходимую в нашем деле надежность.

Я увеличил скорость, и дистанция между нами стала постепенно увеличиваться. Базиленко прижался к осевой линии, как будто собирался сделать левый поворот. Следовавшие за ним автомашины не могли теперь его обогнать, не нарушив при этом правил движения. Стоило какой-нибудь автомашине пойти на обгон справа, и она сразу выдала бы себя, потому что, в отличие от наших недисциплинированных водителей, позволяющих себе любые вольности, ни один африканец без крайней нужды не станет обгонять справа, тем более, если впереди него движется автомашина с дипломатическим номером, за рулем которой сидит европеец.

Такое может сотворить лишь водитель, имеющий право на вольное толкование правил дорожного движения, а такими правами наделены только сотрудники спецслужб!

Вскоре между мной и Базиленко образовался разрыв около восьмидесяти метров. Этого было вполне достаточно, чтобы свернуть направо и, пока вся кавалькада подтягивается к повороту, успеть посадить в автомашину агента таким образом, чтобы эта подсадка осталась незаметной для тех, кто едет следом.

Если бы кто-то попытался ускориться, обогнать машину обеспечения справа и последовать за мной, чтобы зафиксировать подсадку или осуществить захват, Базиленко должен был прижать его к бровке, вытеснить на обочину, а в случае крайней необходимости даже спровоцировать столкновение. В этой ситуации вступало в действие жесткое правило: рискуй собой, но ни в коем случае не допусти провала агента!

Все эти действия были оговорены заранее, и потому я спокойно повернул направо, не сомневаясь, что Базиленко будет действовать по обстоятельствам и, если потребуется, всегда подставит под удар себя, но никому не позволит приблизиться ко мне.

Так и случилось: я притормозил, «Рокки» прыгнул в приоткрытую заднюю дверь, я снова набрал скорость, и только в этот момент из-за поворота показались продолговатые желтые фары «рено», а следовавшие за ним автомашины пронеслись мимо.

Несколько месяцев назад, когда мы в первый раз проводили встречу с «Рокки» по этой схеме, он чуть-чуть замешкался, усаживаясь на заднее сиденье, и Базиленко оказался всего в каких-нибудь двадцати метрах позади моего «пежо».

«Рокки» сразу обратил на это внимание и не на шутку встревожился.

— За нами идет какая-то машина!

— Все в порядке, — успокоил я его. — Это наша охрана.

«Рокки» не без любопытства глянул назад, пытаясь, видимо, разглядеть номер машины и узнать, кто же нас охраняет, но его ослепил встречный свет фар, и он так ничего и не разглядел. К тому же перед выездом на операцию Базиленко на всякий случай опылял номера своей автомашины специальным составом, от чего они ярко светились, как придорожные указатели, но разглядеть на них какие-то буквы или цифры было невозможно.

С тех пор мы провели уже несколько подобных операций, и теперь «Рокки» никогда не оглядывался и не обращал внимания на идущие сзади машины, полностью полагаясь на нас и на разработанные нами меры безопасности.

Убедившись, что сзади все чисто, я передал «Рокки» документы, пакет с очередной «пенсией» за погибшего брата и свою визитную карточку.