Трудно сказать, как бы дело тогда повернулось, если бы не подоспело к Москве нижегородское ополчение. И вели его уже Пожарский с Мининым. Как соединились они? У князя было имение в Пурецкой волости под Нижним Новгородом, где он и оправлялся от раны. Минин же, возглавивший ополчение, спешившее на помощь в Москву, и о Пожарском уже наслышанный, прислал к нему послов — просить князя стать во главе нижегородского войска.

И вот тут судьба свершилась: даже не по воле своей — сам князь об этом писал потом — сосредоточил он в руках своих верховную власть над русской землей — именно так! И так писался отныне: «У ратных и земских дел по избранию всех чинов людей московского государства».

Однако не сразу Пожарский к Москве пошел. Медлил еще отчего-то, целое лето стоял под Ярославлем, да и после двигался неторопливо, словно выжидая чего-то… А выжидать было нельзя: с другой стороны спешил к Москве на помощь полякам гетман Ходкевич и уж как надо было его упредить…

Дорогу Ходкевичу, задержавшемуся на Поклонной горе, перекрыл князь Трубецкой, выставив своих казаков у Крымского брода, где теперь мост-красавец висит, а наконец подошедший Пожарский — чуть ниже, у Новодевичьего монастыря. 22 августа 1612 года Пожарский схлестнулся с поляками, и, хоть Трубецкой «злонамеренно» не хотел ему помогать, несколько сотен ополченцев из-под его знамени вырвались и побежали на помощь Пожарскому. Но только еще через два месяца Москва победу праздновала — на Красной площади, у Лобного места, где теперь замечательный памятник стоит. Нет, не двум победителям — народу всему.

А что сталось с Пожарским? На престол посадили юного боярина Михаила Федоровича Романова, и тот жаловал князя боярским званием, выделил «тому же несколько вотчин в придачу. Потом Пожарский управлял Разбойным приказом, позже сидел воеводой в Новгороде, еще позже заведовал Судным приказом, перебрался воеводой в Переяславль-Рязанский. Тем его послужной список и закончился. А дело великое, им совершенное, навечно в памяти россиян сохранилось.

Ну а что с домом его? Необычайно интересно сложилась судьба дома-дворца. Долгое время домом владел граф Растопчин, и, если полистать «Войну и мир», можно найти страницы, где описывается самосуд над ни в чем не повинным Верещагиным, несправедливо обвиненным в поджигательстве. Самосуд в романе вершился как раз у этого самого дома.

Позже домом владел герой Отечественной войны Орлов-Денисов, как бы перекинувший незримый мост из 1612 в 1812 год. Кажется, при Орлове уже дом обзавелся двумя выступающими флигелями и красивой аркой на колоннах перед фасадом. Первоначальный резной камень под окнами и над ними сохранился неплохо, хотя и оплыл от бесконечных подбелок, подкрасок. Дом и сейчас, несмотря на заброшенность и неухоженность, очень хорош.

Он оказался с хитринкой, вернее, не сам дом, а часы на фасаде. Донельзя я удивился, когда обнаружил, что часы с бог весть сколько не чищенным стеклом идут минута в минуту. Вот же, подумал, кто-то заботится. Походил я с полчаса вокруг, возвращаюсь, бросаю случайный взгляд на часы: все то же время…

А следы мои по чистому снежному насту к подъезду единственной строчкой легли. Давно, видно, никто к дому не подходил.

Триумфальная арка по-московски

И наплелось же путаницы с этими Триумфальными воротами… Возьмешься разбираться — и не сразу выпутаешься. И раньше-то при мыслях о Триумфальных воротах голова кругом шла — где были, когда стояли, в честь кого и во имя чего, а в советское время и вовсе историческую трясину устроили. Кремлевские умники, переиначивая и переименовывая московские улицы и площади, рассчитывали, что увековечат свои имена, что творят они вечное дело. А как их самих ветром сдуло, так и забыли про них.

Самые первые упоминания о Триумфальной площади, что образовалась как бы сама собой, а вовсе не по мановению какого-то градостроителя, находятся аж во второй половине XVI века. Тогда-то площадь и начала проявляться у Тверских пограничных ворот Земляного вала. А самые первые «Врата Триумфальные» поставили в том месте поперек Тверской в 1721 году в ознаменование победы России в Северной войне. Тянулась война с попеременным успехом 21 год, пока Петр Алексеевич не поставил в ней победную точку, и через те, самые первые ворота, сияющий, он въехал в Москву. Были они деревянные, увитые яркими цветами и лентами. От тех самых первых ворот и повелось укоренившееся название площади.

Не известно, сколько в точности просуществовали первые врата, но обширное место вновь оголилось. То ли руки у московских градоначальников не доходили, то ли побед громких давно не одерживалось. Продувалась Триумфальная площадь всеми ветрами московскими, а по зиме высоченные сугробы здесь наметались. Пронесутся санки лихие, прострекочет карета почтовая или протрезвонят пожарные с лихим поворотом к Садовой — и снова ненадолго затихает Триумфальная площадь.

Но вот всполошились! Опять принялись сооружать Триумфальную арку — по указу императрицы Екатерины Великой. Не могла она допустить, чтобы П. А. Румянцев-Задунайский после блистательной победы над турками просто так въехал в Москву. Вот для него-то и строили арку в 1775 году.

И еще одна арка появилась на Триумфальной площади, на том же месте, в 1797 году. Нарочно для того, чтобы Павел I проследовал через нее на своем пути к коронации, по дороге в Московский Кремль, нашими царями уже наезженной. Сознавали, что только в древней столице можно скипетр с короной принять.

Эти ворота, все еще деревянные, снесли в самом начале XIX века. И вот тогда Триумфальная площадь прорисовалась как одна из самых больших и важных в Москве. Правда, называлась она в народе иначе: с русского языка легче скатывалась «Трухмальная площадь». Гиляровский уверял: иначе назовешь — не поймут.

Приблизительно в тех пределах, какой мы видим площадь сейчас, образовалась она в 1820 году, когда засыпали ров старой оборонной системы, сровняли Земляной вал в месте пересечения Тверской и Садовой.

Ворот и арок здесь больше не ставили, хотя название площади в памяти москвичей уже навсегда зацепилось.

Великолепную каменную Триумфальную арку великий князь и преемник Александра I на престоле Николай Павлович повелел возвести у Тверской заставы, по соседству с нынешним Белорусским вокзалом. Отсюда и путаница: площадь-то Триумфальная далеко в стороне теперь оказалась!

Арку в честь победы в войне 1812 года строили архитектор Осип Бове, лихой корнет Московского гусарского полка в 1812 году, и скульпторы И. П. Витали и И. Т. Тимофеев. Семь лет сооружали арку. Рассказывая о ней, Гиляровский отчего-то говорит о «четверне» коней в колеснице, а их — «шестерня». Народ скульптурную группу на арке тут же окрестил «бабой с калачом», хотя, вообще-то, сия баба — богиня победы Ника с поднятым венком славы в правой руке. Надпись же на вратах, сделанная на латинском и русском, гласила: «Священной памяти императора Александра I, восстановившего Москву из пепла и развалин».

В 1935 году Триумфальную площадь велели называть именем «самого талантливейшего поэта нашей эпохи». А великолепную арку снесли еще через год. И только спустя тридцать с лишним лет восстановили совсем в другом месте Москвы — на Кутузовском проспекте. И уж конечно, без слов благодарности в адрес царя-созидателя.

Императрица бывала здесь в гостях

У огромного здания, выкрашенного ядовито-желтой краской, с гвардейским строем белых колонн вдоль фасада, колготятся долгоногие девчонки, покуривают мальчишки в мешковатых штанах и черных джинсах, и все с рюкзачками, будто в турпоход собрались. Веселая толпа моих современников возле дома, которому четверть тысячи лет…