– Может, да, а может, и нет. Это произошло до централизации. Что именно вас интересует?

– Помните этот случай? – спросила я без особой надежды на успех.

– Еще бы не помнить! Я же сам и копался в том, что осталось от старого бедолаги.

– И что от него осталось?

– Знаете, мне доводилось видеть немало трупов, объеденных медведями, но Трамперу досталось, как никому другому. Эти паршивцы буквально разодрали его в клочья, да еще отгрызли и уволокли голову.

– Череп так и не нашли?

– Нет.

– Как же вы его опознали?

– Жена Трампера узнала его ружье и одежду.

Преподобный Люк Боумэн очищал от валежника свой сумрачный палисадник. Если не считать черной ветровки, одет он был точно так же, как и когда мы встретились в прошлый раз.

Боумэн проследил взглядом за моей «маздой», которая затормозила рядом с его пикапом, бросил охапку хвороста в кучу, уже выросшую у подъездной дороги, и направился ко мне. Мы разговаривали через открытое окно машины.

– Доброе утро, мисс Темперанс.

– Доброе утро. Самый подходящий день для благоустройства двора.

– Совершенно верно, мэм. – К его куртке прилипли обломки коры и сухие листья.

– Преподобный, можно вас кое о чем спросить?

– Безусловно.

– Сколько лет было Эдне Фаррелл, когда она умерла?

– Полагаю, сестре Фаррелл было немногим меньше восьмидесяти.

– Помните человека по имени Такер Адамс?

Боумэн прищурился, провел кончиком языка по верхней губе.

– Адамс дожил до преклонного возраста и умер в сорок третьем году, – подсказала я.

Кончик языка исчез во рту; преподобный нацелил в мою сторону узловатый скрюченный палец.

– Ну конечно же помню! Мне было десять лет, когда старик ушел со своей фермы и не вернулся. Я помогал его искать. Брат Адамс был слеп и глух на одно ухо, а потому к поискам подключилась вся община.

– Как он умер?

– Все решили, что просто заблудился в лесу и умер от истощения. Мы его так и не нашли.

– Но на кладбище на Школьном холме есть его могила.

– Она пуста. Сестра Адамс установила надгробие пару лет спустя после того, как пропал ее муж.

– Спасибо. Вы мне очень помогли.

– Я смотрю, парни уже привели вашу машину в порядок.

– Да, верно.

– Надеюсь, они не содрали с вас лишнего.

– Нет, сэр. Цена была вполне приемлемая.

На стоянку департамента полиции я въехала прямо следом за Люси Кроу. Она припарковала свою патрульную машину и ждала, уперев ладони в бедра, пока я глушила мотор и доставала из «мазды» дипломат. Лицо у шерифа было осунувшееся и безрадостное.

– Нелегкое утро?

– Какие-то кретины угнали из окружного клуба гольфмобиль и бросили милей дальше по шоссе Конлис-Крик. Двое семилетних детишек обнаружили машинку и врезались на ней в дерево. У одного перелом ключицы, у другого – сотрясение мозга.

– Подростки?

– Скорее всего.

Мы говорили на ходу.

– Есть новости по убийству Хоббс?

– В воскресенье утром на посту охраны морга работал один из моих помощников. Он помнит, что видел, как лаборантка около восьми утра вошла в здание, помнит, как приезжали вы. Судя по записям в компьютере, она взяла ступню в четверть десятого, а вернула в два.

– Так долго продержала у себя ступню после разговора со мной?

– Очевидно.

Мы поднялись по ступенькам. После звонка нам открыли наружную дверь, а потом пропустили через решетчатые, как в тюрьме, ворота. Вслед за Кроу я прошла по коридору и пересекла рабочую комнату, за которой находился ее офис.

– Отметка о том, что Хоббс покинула морг, сделана в десять минут четвертого. Во второй половине дня дежурил сотрудник департамента полиции Брайсон-Сити. Он не помнит, чтобы видел, как она уходила.

– А камера слежения?

– А вот это – отдельная прекрасная история.

Кроу отстегнула с пояса рацию, положила на шкафчик и плюхнулась в свое кресло. Я устроилась по другую сторону стола.

– Камера вышла из строя около двух часов дня и осталась в таком состоянии до одиннадцати утра понедельника.

– Кто-нибудь видел Примроуз после того, как она покинула морг?

– Ни единая живая душа.

– Нашли что-нибудь у нее в номере?

– Старушка обожала стикеры. Номера телефонов, записи об условленных встречах, имена. Уйма заметок, по большей части связанных с работой.

– Примроуз вечно теряла очки, носила на специальном шнурке на шее. Ее беспокоила собственная рассеянность. – У меня защемило в груди. – Нашли хоть какие-нибудь намеки на то, куда она отправилась во второй половине дня в воскресенье?

– Нет, ни слова.

Вошел помощник шерифа, положил на стол перед Кроу какую-то бумагу. Люси мельком глянула на нее.

– Гляжу, – снова обратилась она ко мне, – вы опять при колесах.

Моя «мазда» – на устах у всего округа Суэйн.

– Сейчас отправляюсь в Шарлотт, но перед отъездом хочу вам кое-что показать.

Я передала ей «позаимствованную» из архива фотографию похорон Трампера.

– Узнаете кого-нибудь?

– Чтоб мне лопнуть! Паркер Дейвенпорт, наш высокочтимый вице-губернатор! На вид прохвосту не больше пятнадцати. – Кроу вернула мне снимок. – И что это значит?

– Пока не знаю.

Вручив Кроу отчет Ласло, я стала ждать, когда она его прочтет.

– Стало быть, генеральный прокурор была права.

– Или я была права.

– Да?

– Как вам такой сценарий: Митчелл умер после того, как ушел из «Большой кружки», то есть в феврале этого года. Его труп хранили в холодильнике или морозильной камере, потом достали и положили под открытым небом.

– Зачем?

Кроу безуспешно попыталась убрать из голоса скептические нотки.

Я достала заметки, которые написала в библиотеке, сделала глубокий вдох.

– Генри Арлен Престон умер в округе Суэйн, в тысяча девятьсот сорок третьем году, – приступила я. – Три дня спустя пропал фермер по имени Такер Адамс. Ему было семьдесят два года. Тело так и не нашли.

– Какое отношение это имеет к…?

Я вскинула руку.

– В сорок девятом профессор биологии Шелдон Броди утонул в реке Тукасиджи. Через день после этого исчезла Эдна Фаррелл. Ей было около восьмидесяти. Тело не нашли.

Кроу взяла ручку, поставила кончиком вниз на книгу для регистрации и принялась водить по ней пальцами: вверх – вниз, вверх – вниз.

– В пятьдесят девятом году в аварии на шоссе девятнадцать погиб Аллен Беркби. Через два дня пропал Чарли Уэйн Трампер, семидесяти четырех лет. Труп нашли, но он был сильно обглодан хищниками и без головы. Опознали исключительно по косвенным признакам.

Я подняла взгляд на Кроу.

– Это все?

– Когда пропал Джеремия Митчелл? Точная дата.

Кроу уронила на стол ручку, выдвинула ящик и достала папку с делом.

– Пятнадцатого февраля.

– Двенадцатого в Шарлотте умер Мартин Патрик Векхоф.

– В феврале многие умирают. Паршивый месяц.

– Имя «Векхоф» есть в списке членов правления «АП».

– Инвестиционной группы, которой принадлежит таинственный дом близ притока Раннинг-Гоат?

Я кивнула.

– То же касается и Беркби.

Кроу откинулась на спинку кресла и потерла уголок глаза. Я достала из дипломата находку Ласло и поставила перед ней на стол.

– Ласло Спаркс обнаружил это в земле, которую мы собрали под стеной дома на Раннинг-Гоат.

Кроу впилась взглядом в пузырек, но даже не попыталась к нему прикоснуться.

– Это фрагмент зуба. Я везу его в Шарлотт, чтобы сделать анализ ДНК и проверить на совпадение с ДНК ступни.

Зазвонил телефон. Кроу не обратила на него внимания.

– Вам нужно будет добыть для сравнения ДНК образец ткани Митчелла.

– Я займусь этим вопросом, – ответила она, поколебавшись мгновение.

– Шериф…

Взгляд ее светло-зеленых глаз встретился с моим.

– Боюсь, одним Джеремией Митчеллом дело не ограничится.

Три часа спустя мы с Бойдом пересекали шоссе Литтл-Рок, направляясь на север по I-85. Вдалеке проступали очертания Шарлотта, напоминавшие гигантский сагуаро[79] в пустыне Сонора.