– Откуда ты все это знаешь?

– Мало ли каких знаний наберешься в жизни.

– А я думал, что ты учился на инженера.

– Так и есть.

Райан вновь переключился на рептилий:

– Этих змей хоть как-то дрессируют? Приучают терпеть укрощение, удаляют зубы, отсасывают яд?

– Очевидно, нет, – ответил Макмагон. – Для этой цели используют гремучек и водяных щитомордников, которых ловят в горах. Смертельных исходов хватает.

– Но ведь это же незаконно?

– Конечно, – согласился Макмагон, – однако в Северной Каролине укрощение змей считается мелким проступком и наказывается редко.

Синтия принесла наши заказы и удалилась. Мы с Райаном сдобрили еду солью и перцем. Макмагон залил содержимое своей тарелки соусом.

– Продолжайте, Темпе, – сказал он.

– Постараюсь передать его рассказ как можно более точно.

Я попробовала стручковую фасоль. Безупречна: сладкая, пропитанная жиром после долгого обжаривания с сахаром и беконом. Боже, благослови южные штаты! Я съела еще несколько стручков.

– Хотя Боумэн и отрицал это в беседе с людьми из НКБТ, в тот день он действительно был у себя во дворе. И кое-что запускал в небо.

Я сделала паузу, чтобы отведать мяса. Оно оказалось вполне достойно фасоли.

– Но не ракеты.

Собеседники терпеливо ждали. Я подцепила вилкой еще один кусочек мяса, проглотила. Его почти не пришлось жевать.

– Потрясающе.

– Так что же он запускал?

– Не что, а кого. Горлиц.

Райан так и застыл с вилкой в руке.

– Ты имеешь в виду – птиц?

Я кивнула.

– Судя по всему, преподобный, чтобы привлечь внимание паствы, прибегает к разного рода спецэффектам.

– Ловкость рук?

– Он предпочитает видеть в этом спектакль, угодный Господу. Как бы там ни было, Боумэн говорит, что в тот день, когда упал самолет «Эйр транссаут», он проводил эксперименты.

Райан нетерпеливо взмахнул вилкой, побуждая меня не тянуть.

– Боумэн готовился к проповеди на тему десяти заповедей. Он замышлял во время проповеди размахивать глиняными табличками, изображающими заповеди, а в конце сыграть роль Моисея, который в гневе уничтожил оригиналы из-за того, что народ иудейский отступил от своей веры. В самом финале он должен был швырнуть подделки оземь и призвать паству к покаянию. Когда все стали бы молить о прощении, Боумэн нажал бы пару тайных рычагов – и над паствой в облаке дыма взвилась бы стайка горлиц. Он полагал, что это зрелище произведет нужное впечатление.

– Сногсшибательно, – пробормотал Райан.

– Так это и есть сенсационное откровение Боумэна? – проговорил Макмагон. – Он торчал на заднем дворе, развлекаясь с голубями и дымом?

– Это все, что он мне рассказал.

– Он проделывает такие штуки регулярно?

– Ему нравятся зрелища.

– И он солгал на допросе, потому что не мог допустить, чтобы его прихожане узнали, как им морочат головы?

– По его словам – да. Однако потом Вседержитель похлопал его по плечу, и он испугался, что погубит свою бессмертную душу.

– Или загремит в федеральную каталажку. – Презрение в голосе Райана усилилось.

Я доела фасоль.

– На самом деле все это похоже на правду, – задумчиво проговорил Макмагон. – Другие свидетели, в том числе и преподобный Клэборн, утверждают, будто видели, как что-то взлетает в небо. Учитывая пресловутую ненадежность свидетельских показаний, голуби и дым здесь вполне к месту.

– Горлицы, – поправила я. – Они больше соответствуют библейскому духу.

– НКБТ так или иначе уже почти отказалось от версии с ракетой, – продолжал Макмагон.

– Вот как?

– По ряду причин.

– Назовите хоть одну.

– В радиусе пяти миль от места крушения не было найдено ни единого следа ракеты.

Макмагон размазал картофельное пюре по ломтю мясного пирога.

– И никаких следов двойникования.

– Что такое «двойникование»?

– По сути – деформация кристаллических структур металлов, таких как медь, железо или сталь. Для ее возникновения требуется ускорение свыше восьми тысяч метров в секунду. На практике это обычно означает взрыв боеприпасов. Таких, как RDC или С-4[64].

– А в данном случае двойникование не обнаружено?

– Пока нет.

– И что же это значит?

– Обычные компоненты самодельных бомб: порох, гелигниты и динамит пониженной мощности – довольно слабы. Их предел – тысяча метров в секунду. Этого недостаточно, чтобы породить двойникование, но с лихвой хватит, чтобы разрушить изнутри самолет. Так что отсутствие двойникования вовсе не исключает взрыва. – Макмагон отправил в рот порцию, которую подцепил вилкой. – А уж признаков взрыва у нас более чем достаточно.

В это мгновение зазвонил мобильник Райана. Райан слушал невидимого собеседника и отрывисто отвечал по-французски. Хотя я понимала его слова, они казались бессмысленными без реплик из Квебека.

– Стало быть, НКБТ с прошлой недели не продвинулся ни на шаг. Что-то взорвалось в хвостовой части самолета, но они понятия не имеют, что и почему.

– Вот, в общем, и все, – кивнул Макмагон. – Правда, богатый вдовец окончательно вычеркнут из списка подозреваемых. Оказалось, что он чуть ли не кандидат в святые. В прошлом году пожертвовал четверть миллиона долларов обществу защиты животных – когда отыскали его потерявшуюся кошку.

– А студент из Шри-Ланки?

– Его дядя все так же вещает по радио. Никаких угроз, записок, публичных заявлений – словом, там все тихо. Версия, судя по всему, тупиковая, но мы пока что продолжаем проверку.

– Расследование передали ФБР?

– Официально – нет, но мы не отступимся до тех пор, пока не будет исключена возможность террористического акта.

Райан закончил разговор и принялся выуживать из пачки сигарету. На лице его застыло выражение, которое я не в силах была понять. Помня свою промашку в истории с Даниэль, я не стала задавать вопросов.

Макмагон не был отягчен подобными угрызениями совести.

– Что случилось?

– Жена Перчика Петричелли пропала, – ответил Райан, помолчав.

– Сбежала?

– Возможно.

Райан прикурил сигарету, окинул взглядом стол в поисках пепельницы, и, не найдя, с силой воткнул ее в свою порцию пудинга из сладкого картофеля.

– Вчера в Монреале взяли за хранение наркотиков одного торчка по имени Андрэ Метро, – продолжил он после неловкого молчания. – Не будучи в восторге от предстоящей долгой разлуки со своими снадобьями, Метро предложил в обмен на снисхождение рассказать кое-что интересное.

Райан глубоко затянулся и выдохнул дым сквозь ноздри.

– Он утверждает, что в прошлую субботу, вечером, видел в стейкхаусе Платтсбурга, штат Нью-Йорк, Перчика Петричелли.

– Но это же невозможно! – вырвалось у меня. – Петричелли мертв…

Я осеклась, едва выговорив последнее слово.

Райан обвел долгим взглядом закусочную и вновь посмотрел на меня. В глазах его стыла нестерпимая боль.

– Четверых пассажиров до сих пор не опознали, в том числе Бертрана и Петричелли.

– Не думают же они, что… О господи, что они думают?

Райан и Макмагон переглянулись. Сердце мое забилось быстрее.

– О чем вы умолчали?

– Не сходи с ума. Мы ничего от тебя не скрываем. У тебя выдался нелегкий день, и мы подумали, что эта новость может подождать до завтра.

Я ощутила, как в груди недобрым туманом сгущается гнев.

– Рассказывайте, – проговорила ровным голосом.

– На сегодняшнем совещании Тирелл представил дополненный список травм.

При мысли о том, что меня лишили возможности участвовать в этой работе, стало невыносимо тоскливо.

– Надо же, какая сенсация! – не выдержав, зло бросила я.

– Тирелл говорит, что у него имеются останки, которые не соответствуют никому из списка пассажиров.

Я уставилась на него, онемев от потрясения.

– Не опознаны только четверо. Все они находились слева в хвостовой части самолета. Кресла, которые они занимали, по большей части превратились в пыль, а стало быть, и люди, сидевшие в этих креслах, вряд ли выжили.