— Здрасьте! — Стас продемонстрировал обиду. — Я тебе что, подружка или братик? Кто же так целует, когда спасибо говорит?!
Ольга благодарно улыбнулась и неосторожно потянулась к знакомым губам Стаса, тут же поняв, что делать этого было нельзя. Стас сгрёб её своими сильными руками и закрыл ей рот страстным поцелуем. Он целовал её горячо и требовательно, не давая опомниться, перевести дыхание, так что она даже не сразу поняла, что уже не стоит посреди кухни, а лежит на кушетке. Одна рука Стаса уверенно сжимала её грудь, другая теребила молнию джинсов.
— Ну, Стас, ну ты что! — забилась Ольга, пытаясь вырваться из цепких рук. — Ты с ума сошёл? Пусти, я не хочу, мне нельзя сейчас! Стас!
Но где там! Стас всё целовал и целовал её губы, шею, стянул с неё через голову свитер и впился губами в грудь. Ольга отбивалась яростно, но чувствовала, что потихоньку проигрывает. Если бы это был не Стас, а кто-то посторонний, она бы могла и коленом в пах врезать, и по башке чем-нибудь огреть, и рожу расцарапать. Но это был Стас, с которым не так давно она любила вот так играть, изображая сначала неприступность, потом уступала понемногу, чтобы, в конце концов, сдаться окончательно на милость победителя.
Но то было раньше. Сейчас Ольге был неприятен его знакомый напор, безоглядная требовательность. Когда Стас стащил с неё джинсы, она поняла, что проиграла окончательно, и неудержимые слёзы обиды хлынули из глаз.
— На! — закричала она Стасу, бесстыдно раскидывая ноги. — На! Жри! Насилуй! Подавись!
Ошарашенный Стас отпрянул от неё, посмотрел слегка безумным, но постепенно светлеющим взглядом и резко встал с кушетки.
— Бери! — рыдала Ольга. — Заплатил, так забирай! Лопай!
Стас, всё ещё тяжело дыша, отвернулся к окну.
— Оденься, — буркнул он.
Пока продолжавшая всхлипывать и вздрагивать Ольга приводила себя в порядок, он молча смотрел в глубину тёмного стекла, будто было там нечто особенное, видимое только ему. Только когда Ольга оделась и вышла в переднюю, он повернулся, увидел на столе скомканные купюры, разгладил их и вышел за ней.
— Прости меня, малыш, — сказал он, пока она натягивала куртку. — Возьми, пожалуйста, я взаймы даю.
Ольга, понимая, что деньги лучше не брать, всё же взяла их и, вздохнув, положила в карман.
— Пока, Стас, я отдам через месяц.
— Пока, малыш. Как хочешь.
Глава 18
«Как ни растягивай обед, он всё равно кончится, а жаль, — думал Олег, доедая десерт из мороженого. — Мама вынесла бы сейчас из кухни торт с зажженными свечами, а я, набрав побольше воздуха, задул бы их все разом и загадал желание. Чего же мне хочется?»
Он подумал несколько секунд и вдруг понял, что больше всего ему сейчас хочется оказаться дома. Хотелось посидеть с отцом, послушать его мудрые, но такие бесполезные советы, поболтать с мамой, хотелось надеть тёплые вещи и выскочить в морозное утро, радостно вдыхать обжигающе-холодный воздух и слушать, как поскрипывает снег под ногами. Хотелось прийти в школу, рано-рано, когда там ещё никого нет, пройтись пустынными коридорами, зайти в свой кабинет, сесть за учительский стол, взглянуть на пока ещё пустые парты и со странным нетерпением подумать: «Ну и что меня ждёт сегодня?» А потом просто ждать и слушать, как тишина здания постепенно разрушается голосами, топотом ног, скрипом дверей, визгом, беготнёй, окриками учителей. Ощущать, как школа оживает и переполняется кипящей, неуёмной энергией детей, как эта всесокрушающая энергия проникает в тебя, заставляет чаще биться сердце, побуждает самого вскочить и куда-то бежать. Хотелось тихонько подкрасться к двери Ольгиного кабинета, заглянуть в щелку и увидеть её, сидящую над стопкой тетрадей. Хотелось подойти к ней сзади, обнять, зарыться носом в её волосы…
«К чёрту! — Олег яростно потёр руками лицо, будто стирая налипшую паутину. — Сколько можно себя мучить?! Надо с ней встретиться! Почему я от неё прячусь, словно пацан? Да и не от неё я пытаюсь спрятаться, а от себя».
Он подозвал официанта, расплатился и вышел на знойную улицу.
В отеле, на «Reception», Олег поболтал немного с дежурившим Гамалем и, выяснив номер нужной ему комнаты, направился через холл, стараясь не задумываться о том, что он скажет Ольге.
Возле корпуса на скамеечке, в тени вьющихся лиан, сидела Вика.
— А! Олег! — Вика взмахнула рукою, задев свисающие листья. — Куда спешишь? На очередное погружение? Посиди со мной.
— Привет, Вика, а Ольга где, в номере?
— Ольга? Нет её в номере, и ключей от номера нет. Вот и сижу тут как бомжиха, её жду. Да и не хочу я в номер. Что там делать?
Вика говорила отрывисто, не очень связно. Присевший рядом Олег уловил исходящий от неё резкий запах спиртного, увидал покрасневшие глаза и припухший нос.
— Что-то случилось, Вика?
— Случилось? Ничего не случилось. Слушай, Олег, скажи мне, почему вы, мужики, все такие козлы? «Пошли, — говорят, — на катере покатаемся». Ну пошли. Покатались, правда, классно, рифы, там, кораллы, рыбки разные. Пошли, говорят к нам в номер, мартини выпьем. Пошли. Они напились и говорят: «Зови подругу, группачок устроим, а то тебе одной за двоих отдуваться придётся». Козлы! Крутых из себя строят! Саня, сволочь, я же с ним вчера, как с человеком, а он: «Раздевайся, говорит, покажи нам стриптиз, может, мы тебя тогда и отпустим». Ну я им показала стриптиз! Вовчику, гаду этому, руку до крови прокусила, чтобы не лез, такой крик подняла, что соседи в стенку забарабанили, под окном люди собираться начали. Только тут до них дошло… Нет, Олег, ты мне скажи, почему вы на нас, будто на кусок мяса смотрите? Ну купи ты себе резиновую бабу и верти её, как хочешь. Мы же живые! У нас же душа есть! Нам же хочется, чтобы нас любили, а не просто имели… — Вика вздрогнула плечами и отвернулась, вытирая и без того красные глаза. — Ну что молчишь? И ты такой же! Вчера зачем звал? «Приходите, в баре посидим, погуляем!» А сам нажрался и с первой попавшейся потаскушкой в номер потащился. Ольга аж посерела вся. Козёл!
Вика пьяно покачнулась, лицо её налилось нездоровой краснотой, лоб покрылся испариной. Несмотря на тень, было жарко и душно.
— Вика, давай я тебя в номер отведу. Жарко очень, тебе плохо будет.
— Думаешь, мне сейчас хорошо? В номер! Закрыт номер, и ключ у Лёльки. А ты шустрый! Сразу в номер!
— Ладно, ладно, пошли, там разберёмся, — затеребил её Олег. На такой жаре Вике действительно могло стать плохо.
Он повёл её в корпус, взмахом руки подозвал мальчишку-уборщика, сунул ему бумажку в пять фунтов и уже через минуту запасной ключ был принесён и дверь открыта. В комнате было пусто и прохладно, Ольги, конечно, не было. Вика, облегчённо вздохнув, уселась на кровать.
— Уф! Устала, — она откинулась на подушку и, прищурившись, взглянула на Олега. — Посиди со мной.
— Нет, Вика, я, пожалуй, пойду.
— Не уходи, может, сейчас Ольга вернётся или эти козлы припрутся. Не уходи, я боюсь.
— Ладно, я немного в кресле посижу.
— А почему не рядом? — Вика, обиженно надув губы, похлопала ладошкой по кровати рядом с собою.
— Боюсь, — улыбнулся Олег, — вдруг ты мне тоже что-нибудь прокусишь.
— Дурачок, — Вика сонно захлопала глазами, — тебе не прокушу. Ну как хочешь… — она подтянула ноги, свернулась калачиком, потянула на себя простыню, подложила ладошку под щёку и, словно ребёнок, вздохнула с лёгким всхлипом. — Ты только не уходи, — прошептала она, засыпая.
— Не уйду, — тихонько ответил Олег.
Под мерное посапывание Вики он огляделся. Всюду разбросанные безделушки, парфюмерия, предметы туалета. А перед глазами вставал совершенно другой номер, раза в два меньше, со сдвинутыми в центре двумя односпальными кроватями, занявшими почти всё свободное пространство, двумя прикроватными тумбочками и малюсеньким столиком. Их, с Ольгой, номер.
Тогда он уговорил Ольгу поехать в пансионат не только потому, что ему хотелось разнообразия, хотелось вырваться за город. Была ещё одна причина.
