— Не могла бы ты мне помочь?

— Сейчас?

— Да. Всего на несколько минут.

— Тебе это необходимо?

— Да.

— Тогда пошли.

Она набросила пальто прямо поверх балетной пачки. Сказала что-то на ухо одной из танцовщиц и под руку с Бекасом направилась к служебному выходу.

— Так в чем дело?

— Надо, чтоб ты зашла тут в одну гостиницу. Я не могу там показываться.

— И что я должна сделать?

— Спросить, не вернулась ли госпожа Халкья.

— Всего-то?

— Да.

Лили засмеялась. Нечего сказать — серьезное дело! Они шли быстрым шагом. Метрах в пятидесяти от гостиницы Бекас остановился.

— Я подожду тебя здесь, на углу.

Он стоял и смотрел ей вслед. Высокая, грациозная, даже толстое пальто из верблюжьей шерсти не может скрыть стройной фигурки. Бедняжка, скитается по провинциальным городам, хотя, несомненно, заслуживает лучшей участи… Лили вошла в освещенный подъезд гостиницы и через несколько минут появилась снова. Бекас с трудом сдерживал нетерпение.

— Ну?

— Она у себя в номере.

— Что?! — внезапно охрипшим голосом произнес Бекас.

Балеринка с удивлением на него посмотрела. Что же тут особенного, если человек сидит у себя в номере?

— А ты спросила, когда она вернулась? — задыхаясь от волнения, выговорил Бекас.

— Да. Часа два — два с половиной назад.

Он схватил Лили за руку и повел, вернее, поволок к театру.

— Что с тобой?

— Потом объясню. Завтра.

Он бросил ее возле входа в театр и побежал. Она недоуменно глядела, как он удаляется. Чуть погодя, спохватившись, он обернулся.

— Спасибо тебе! — крикнул он и заставил себя улыбнуться.

Полицейский стремглав влетел в холл своей гостиницы.

— Мне звонили? — спросил он у портье, который еще не успел смениться.

— Нет.

Еле живой, Бекас опустился в кресло. Что стряслось с его помощником? Почему он не позвонил? Ведь Талия Халкья уже вернулась в гостиницу, значит, он свободен и вполне мог бы дать о себе знать. В чем же дело? Стараясь держать себя в руках, Бекас подошел к стойке и стал искать в справочнике номер телефона гостиницы, где остановилась старая актриса.

— Госпожу Халкью, — сказал он в трубку.

— Кого? — сонным голосом спросил портье.

— Даму с крашеными волосами. Она приехала позавчера.

Портье наконец понял, о ком идет речь.

— Но в такой час! Она, наверно, спит.

— Разбудите.

— Что-нибудь срочное?

— Да, очень.

Последовало молчание: видимо, портье колебался. Наконец с другого конца провода донесся голос:

— А как ей сказать? Кто спрашивает?

— Господин Макис.

— Кто?

— Господин Макис. Она знает.

— Хорошо. Подождите.

Бекас услышал стук трубки, какую-то возню и наконец сердитый женский голос:

— Ну чего тебе? Разве мы не договорились, что ты мне больше звонить не будешь?

Бекас молчал.

— Алло! Алло! — раздраженно кричала старуха.

Он не спеша положил трубку. Талия Халкья себя выдала. Выходит, она встречалась с Макисом Ангелоглу. Но где же агент? Что с ним?

Больше ждать Бекас не мог. Он решил обратиться в местную жандармерию. Раньше он намеревался следить за Талией Халкьей, не привлекая здешних жандармов. Но сейчас понял: это была ошибка.

— Где у вас жандармское управление? — обратился он к портье.

Тот показал: сразу за площадью, на улице… Бекас не дослушал и бросился туда. Прежде чем добрался, пришлось еще раз спросить дорогу у извозчика.

Он назвал себя дежурному сержанту. Тот вскочил и вытянулся в струнку.

Бекас в общих чертах, не вдаваясь в подробности и не упоминая Талию Халкью, изложил дело. Он потерял контакт со своим сотрудником. Если здесь что-нибудь станет известно о нем, пусть сообщат ему, Бекасу.

В гостинице кудрявый портье, не дожидаясь вопросов, сказал:

— Никто не звонил.

Спать полицейскому не хотелось. Он сидел в холле. Наконец из ресторана вернулась Лили с торговцем. Бекас взглянул на часы. Было около двух. Бросив своего кавалера, балеринка подошла к нему.

— У тебя неприятности? — спросила она.

Он потрепал ее по щеке.

— Иди, завтра все объясню.

Он рассеянно смотрел, как она вместе с торговцем поднималась по лестнице. Когда зазвонил телефон, он вскочил как ужаленный.

— Это вас, — сказал портье.

Сержант жандармерии. Только что в бедняцком квартале Табакика, на берегу реки, обнаружили труп неизвестного. Документов при нем нет. В Ларисе его не знают. Если Бекас хочет взглянуть, пусть зайдет в управление, и они вместе поедут в Табакику.

— Через несколько минут буду, — сказал полицейский и побежал в жандармерию.

У входа он увидел сержанта и машину. Без лишних слов они сели и отправились в Табакику.

Подъехав к реке, они заметили группку жандармов и случайных прохожих. Труп уже накрыли одеялом. Бекас дрожащими руками приподнял уголок: перед ним в луже крови с широко раскрытыми глазами лежал его старый сослуживец.

Он опустил одеяло. В лунном свете лицо Бекаса казалось застывшей гипсовой маской. Лишь холодно, недобро поблескивавшие глаза и прикушенные совсем белые губы говорили о том, что это лицо живого человека.

— Он? — поняв все, спросил сержант.

— Да, — сказал Бекас, почти не разжимая губ.

Какое-то мгновение он стоял неподвижно, словно окаменел, но внутри клокотала ненависть. Вид у него был такой суровый, что жандармы больше ни о чем не спрашивали.

— Это мой старый товарищ, — внезапно заговорил он сам, и черты его как-то сразу смягчились. — Двадцать лет проработали вместе. У него жена и сын. — Он сокрушенно покачал головой. — Когда его обнаружили?

— С четверть часа назад.

— Кто?

— Да вот он.

Из кучки людей выступил щуплый мужчина, по виду рабочий.

— Расскажи, — коротко бросил ему Бекас.

— Я шел домой. Сначала подумал: пьяный лежит. Подошел ближе — гляжу, а он… Ну, я в жандармерию.

Один из жандармов подтвердил: этот человек сообщил в участок о происшествии.

— Ты тут поблизости живешь? — спросил Бекас, угощая рабочего сигаретой.

— Ага. Вон на том углу. — Он показал рукой.

— А не знаешь такого Ангелоглу… Макиса Ангелоглу? — спросил вдруг Бекас.

— Ангелоглу?

— Да. Макис Ангелоглу тут не живет?

Нет. Ангелоглу здесь не живет, да и фамилию такую он слышит впервые.

— А приезжих из Афин в последнее время тут не было?

Рабочий наморщил лоб. Да нет, здесь все старожилы, каждый человек на виду.

— Ты уверен? — с упавшим сердцем сказал Бекас.

— Конечно. Не верите — вон его спросите, — он кивнул на другого из группы местных жителей. — Сосед мой с незапамятных времен тут живет. У нас никто из приезжих не селился в последнее время?

— Нет, — заверил тот.

Люди врать не станут. Но Бекас решил не отступать: в лепешку расшибется, а убийцу своего агента найдет.

— Высокий блондин, худощавый, но крепкий. И лицо такое… мрачное…

Они переглянулись: Бекас напряженно наблюдал за ними. Жандармы не вмешивались: афинскому коллеге видней, как вести расследование. Первый рабочий, сдвинув кепку, почесал в затылке, еще раз взглянул на соседа.

— Ну так что? — нетерпеливо спросил Бекас.

— У нас есть один похожий из здешних.

— Как его зовут?

— Йорданис. Костас Йорданис. Но он здесь еще раньше меня поселился.

Это в схему не укладывается. Бекас был упрям: хотя бы ради памяти погибшего он должен исключить малейшую возможность, а одна еще есть… Конечно, маловероятно, но все же…

— А ты сколько лет живешь в Ларисе? — продолжал он.

— Да уж давно, — ответил рабочий.

— Точнее.

Тот подумал, пробормотал что-то себе под нос, прикинул на пальцах, посчитал.

— Девять лет.

Бекас был как в лихорадке. Девять лет. А блондин поселился здесь раньше, не так ли?

— И на сколько раньше тебя поселился здесь Йорданис?

— А бог его знает.

Жандармы внимательно слушали, не понимая, куда он клонит. Тут вступил в разговор сосед рабочего.