Талия Халкья напоминала живой труп. Лицо превратилось в жалкую, выцветшую маску. Однако старая актриса продолжала стоять на своем.

— Все, что я говорю, правда.

Больше от нее ничего не добились. И Бекас решил отправить ее в Афины.

Никаких следов Ангелоглу обнаружено не было. Жандармерия Ларисы прочесала весь город и окрестности. Но тщетно. Преступник как сквозь землю провалился.

Бекас тоже собрался в столицу. Молодая балеринка в холле поглядывала на него издали, но не подходила. Она уже видела в местной газете сообщение об убийстве, происшедшем минувшей ночью, и поняла, что Бекаса сейчас лучше не трогать. Он первый подошел к ней.

— Ну как поживает твой дружок?

— Да оставь ты его. — Она повела плечами. — Ты же знаешь, мне на него наплевать… Стало быть, плохи твои дела?

— Хуже не бывает.

Бекас не переставал корить себя за гибель помощника. Зачем он сюда приехал? Чтоб сидеть сложа руки у телефона, в то время как убивали его друга?

— А что та женщина? — спросила Лили.

— Ничего.

— Может, она не виновата?

— Не знаю… Я уже ни в чем не уверен.

Они разговаривали, стоя в холле гостиницы. Солнце залило светом всю площадь. Даже суровый мраморный профиль Кумаса[17] как будто ожил.

— А как, по-твоему, это произошло?

Лили по обыкновению жевала резинку. Ее хорошенькое личико, несмотря на макияж, казалось детским. Бекас в задумчивости крутил на пальце ключ от номера.

— Мой приятель следил за Талией Халкьей. И, очевидно, попытался задержать ее сообщника. А тот его убил. Но, кто знает, может, все было и не так.

— А она присутствовала при убийстве? — поинтересовалась балеринка.

— По всей вероятности, нет. Портье сказал, что она вернулась в гостиницу около девяти. А убийство, как установил эксперт, произошло позже.

— И что теперь будет?

Бекас невесело улыбнулся. Он возвращается в Афины.

— А ты?

— Еду в Трикалу, — с отвращением выплюнув жвачку, сказала она. — Наш балаган будет потешать всю Фессалию. Денежные мешки везде найдутся.

Бекас взял ее за руку.

— Спасибо тебе за помощь. Будешь в Афинах — разыщи меня.

— Боюсь, что никогда уже туда не попаду. До свидания.

Она удалилась чересчур поспешно, чтобы Бекас не увидел у нее на глазах слезы. Полицейский неподвижно стоял посреди холла и глядел вслед высокой, стройной фигурке в пальто из верблюжьей шерсти, накинутом на плечи.

Бекас попросил у портье счет. А сам тем временем поднялся в номер и стал собирать чемодан.

Он складывал пижаму, когда раздался стук в дверь. За ним пришли из жандармерии.

— Господин лейтенант хочет вас видеть по делу Ангелоглу.

— Иду.

Он бросил пижаму на кровать и последовал за жандармом. На лестнице столкнулся с портье, который нес ему счет.

Как он и ожидал, новости были незначительные. Ночью на шоссе, ведущем на север, возле будки, где платят пошлину, какой-то человек попросил водителя грузовика подбросить его. В плаще, высокий, довольно худой и без вещей. Сборщик пошлины, единственный свидетель этой сцены, лица не разглядел. Была, правда, одна важная подробность: машина шла в Салоники.

— Как думаете, это он? — спросил лейтенант.

— Возможно. Помните, Халкья сказала, что они собирались ехать в Салоники.

Жандармерия собрала все сведения о грузовиках, которые в ту ночь уехали в северном направлении. Их оказалось много. У двух из них конечным пунктом была столица Македонии. Теперь уже за ними не угонишься. Они прибыли к месту назначения.

— Давайте позвоним в Салоники, — предложил Бекас.

Ответа ждать пришлось целый час. Наконец салоникская жандармерия разыскала ту машину. На ней действительно приехал высокий, худощавый человек, со светлыми волосами и мрачным лицом. С шофером расплатился щедро.

Бекас облегченно вздохнул. Слава богу, хоть какой-то след.

Припомнил, что Талия Халкья упомянула Мавридиса, владельца таверны в Бахце-Цифлике.

— Еду туда, — решил он. — Попытаюсь его разыскать. Когда поезд на Салоники?

— Скорый отправляется после полуночи.

Добродушный толстяк, его попутчик, был явно не прочь поболтать. Поводом для знакомства стала предложенная Бекасу сигарета.

— В Салоники едете?

Полицейский не был расположен к беседам, но сигарету все-таки взял.

Попутчика, видимо, не смутил угрюмый вид Бекаса. Круглая физиономия так и лучилась здоровьем и благополучием.

— Вы откуда?

Бекас выругал себя за то, что не отказался от сигареты. Надо было с самого начала притвориться спящим. А неплохо бы немного подремать, успокоить нервы. Ведь предыдущую ночь он провел без сна.

Он откинул голову на мягкую спинку и закрыл глаза, надеясь, что мерный стук колес и приятное покачивание вагона позволят ему расслабиться. Но сон не шел. Не терпелось скорей приехать. Мыслями он уже перенесся в Бахце-Цифлик, где рассчитывал разыскать Ангелоглу… К служебному долгу теперь примешалась личная ненависть. Он так живо представил себе, как схватит преступника, что невольно открыл глаза. Но увидел перед собой довольное лицо толстяка.

— Не спится?

Бекас что-то сердито пробурчал.

Попутчик принялся давать советы, как мгновенно заснуть. Вот он может в любое время отключиться…

Бекас, чтобы не слушать его, отвернулся к окну, за которым проносились темные силуэты деревьев, сливаясь в одну широкую полосу.

Вдали зажглись и погасли огни. Ночную тишину прорезал гудок. Бекас взглянул на часы. Три.

— Вы бывали в Салониках до войны? — донесся голос соседа.

Бекас не ответил. Но тому это было и не нужно. Он с воодушевлением разглагольствовал о довоенных Салониках, о том, как красив был тогда город.

— Вы сами из Салоник? — спросил вдруг Бекас.

— Да.

— А много народу в Бахце-Цифлике?

Сосед удивленно взглянул на него. Он никак не ожидал такого вопроса.

— В это время года нет. Только летом.

— Вы там бывали?

Сосед засмеялся. Нелепый вопрос. Кто из салоникцев там не бывал?! Восхитительное место! Таких закатов нигде не найдешь, а пляжи… свежая рыба в прибрежных тавернах…

— Там есть таверны?

— А то как же! Уйма.

— Не знаете ли вы таверну некоего Мавридиса?

Сосед скривил губы. Разумеется, знает.

— И хозяина знаете?

— Да кто его не знает!

— Судя по всему, вы его не очень жалуете.

— Подлец первой марки!

— Отчего же?

— Да он во время оккупации был правой рукой Николаидиса. Слыхали о таком?

Бекас кивнул. Конечно, ему было известно имя этого коллаборациониста.

— Тогда вы меня поймете. И ведь подумать только: Мавридис отделался всего несколькими годами тюрьмы!

Он внезапно умолк. Может, некстати разболтался с посторонним-то человеком. Кто знает, почему он задает все эти вопросы?

— А вы, что ли, знакомы с Мавридисом? — поинтересовался он.

Но Бекас уже погрузился в свои мысли. Стало быть, Мавридис и Ангелоглу — одного поля ягоды. Что ж, тем лучше, значит, Ангелоглу наверняка надо искать у него.

Он снова смежил веки. Ему наконец удалось заснуть, и он проспал до самых Салоник.

Полицейский открыл глаза и потянулся. Сосед глядел на него с улыбкой.

— А вы неплохо поспали.

Бекас улыбнулся в ответ. Ему вдруг стало совестно оттого, что с этим добродушным человеком он был чуть ли не груб.

— Да, доброе утро, — пробормотал он.

Потом снял с багажной сетки свой чемодан и на прощанье пожал попутчику руку.

— Долго вы пробудете в Салониках? — поинтересовался тот.

— Не знаю, как дела пойдут…

Несмотря на ранний час, на вокзале было оживленно. Бекас подошел к ближайшему такси.

— В «Асторию», — сказал он.

Он давно не был в Салониках и из окна машины с любопытством разглядывал пробуждающийся город. Они проехали по улице Эгнатия, потом свернули на улицу Цимиски. Магазины еще были закрыты.