— Беги! — говорю я, смотря ему прямо в глаза.

Он не отвечает и не двигается с места.

— Беги! — повторяю я, угрожая ему пистолетом.

Он продолжает смотреть на меня пустыми глазами.

— Беги! — говорю я в третий раз.

Парень стоит все так же неподвижно, а Менеджер вот-вот появится.

— Ну беги же! — прошу я.

План сработал безукоризненно, а потом, словно скорпион, ужалил меня самого.

— Да беги же ты!

Я целюсь в него, сипло свистит тепловоз на вокзале, моросит мелкий дождь… Я смотрю на парня, и он словно растворяется в пелене дождя, нет, не растворяется, вон он, на карнизе.

— Беги! Беги, не то буду стрелять! — Я приказываю и умоляю одновременно.

Ждать больше нельзя. Менеджер уже стучит в дверь, стучит изо всей силы, но я не собираюсь открывать.

— Беги!

Парень не слушается и продолжает неподвижно стоять под дождем, а я не могу его предать… Менеджер уже стучит кулаками, старается выбить дверь, но она пока что выдерживает.

— Беги!

Менеджер стреляет в замок, дверь открывается. Он вваливается в комнату и какое-то мгновение стоит у порога с пистолетом в руке.

— Беги!

Я не могу предать его… Наш план безупречен, но так же, как самое «совершенное» преступление, он оказался в чем-то несовершенным. Мы все предусмотрели, учли каждую мелочь, все рассчитали с математической точностью, все исполнили безукоризненно, но допустили какой-то промах, какой-то просчет… Додумать я уже не успеваю. Менеджер буравит меня глазами, он не может поверить тому, что видит, что слышит. Это же я, следователь службы безопасности, доверенное лицо режима, фанатик режима, это я говорю задержанному: «Беги!» — и хочу, чтобы он бежал… Менеджер, видно, никак не может постичь, что со мной стряслось. Я сейчас не думаю о режиме, я думаю о парне, замершем на карнизе… Мы были вместе, я и этот парень на карнизе. Мы вместе гуляли по городу, мы теперь вместе в этой жизни, нас что-то неуловимо связывает. То, чего не учла служба безопасности… В плане допущена ошибка, в логике режима имеется серьезный просчет. Нет, люди не делятся на сторонников и противников режима. Это ошибка, роковая ошибка. Она — динамит, который взорвет всех нас. Нет, я не могу предать его, не могу… Я знаю, я понимаю, что́ меня ждет, но я его не предам. Не предам того человека, что стоит на расстоянии трех метров и судорожно вцепился в стену, вцепился в меня… Ошибка — все то, что мы считали очевидным и непреложным. Это ошибка в нас самих.

— Беги!

Парень представил, как Менеджер направил пистолет на агента, как двинулся на него угрожающе и вместе с тем растерянно, увидел, как агент прицелился в Менеджера, собираясь выстрелить, чтобы преградить ему путь к окну, как еще раз взглянул в сторону карниза и закричал: «Беги!», потом Менеджер, наконец сообразив, что здесь происходит, выстрелил в агента и попал в правую руку, пистолет выпал у того из руки и полетел вниз, потекла кровь, и только теперь, глядя на агента, скорчившегося на подоконнике, парень понял, что это настойчивое «Беги!» не было ловушкой, только теперь он инстинктивно кинулся к агенту — закрыть его своим телом, встать рядом, как друг. Парень сделал шаг к окну, еще шаг… Менеджер целится в него, а дождь все моросит; и карниз скользкий… Он пытается удержаться за стену, но карниз скользкий, скользкий… Он видит, как навстречу ему летит внутренний двор и все ближе большие квадратные плиты, похожие на клеточки кроссворда, расположенные по горизонтали и по вертикали.