…могущественнейший император Лилипутии, отрада и ужас вселенной, коего владения… распространяются до крайних пределов земного шара… монарх над монархами, величайший из сынов человеческих… при одном мановении которого трясутся колени у земных царей; приятный как весна, благодетельный как лето, обильный как осень и суровый как зима… Его высочайшее величество предлагает недавно прибывшему в наши небесные владения Человеку-Горе следующие пункты, которые Человек-Гора под торжественной присягой обязуется исполнять:

Человек-Гора не имеет права оставить наше государство без нашей разрешительной грамоты с приложением большой печати… Во время прогулок… он должен внимательно смотреть под ноги, дабы не растоптать кого-нибудь из наших любезных подданных… он не должен брать в руки названных подданных без их на то согласия…

Наконец, под торжественной присягой названный Человек-Гора обязуется в точности соблюдать означенные условия, и тогда он, Человек-Гора, будет получать ежедневно еду и питье… и будет пользоваться свободным доступом к нашей августейшей особе и другими знаками нашего благоволения…[20]

«Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой», – напевалось в одном ныне подзабытом, но тогда, в начале 80-х, полузапретном шлягере. Спустя два десятилетия эта фраза легко считывается даже с геополитическим смыслом. Не стоит в каждом популярном певце выискивать, скажем, Бжезинского, но в любом случае указание на махину не просто зданий, но неописуемо колоссального запаса текстов, файлов, инструкций, правил, норм, соглашений, обычаев и прецедентов отчетливо роднит нас с Гулливером в его путешествиях. Как в страну лилипутов, так и в страну великанов.

Ничего фундаментально нового в этом, конечно, нет. Например, о мойрах – богинях судьбы – были хорошо осведомлены в Древней Греции. В той или иной степени и форме фатализм присущ всем культурам прошлого и настоящего. Своеобразное «сотворение кумира» из внешней среды, в апофеозе – глобального рынка, присуще и всему современному бизнес-мышлению. Дальнейшие отношения строятся либо по принципу «пусть мир прогнется под нас», либо по принципу «пресмыкательства перед предпочтениями рынка». В мире, сложившемся на принципах, далеких от гармонии, само стремление к действию, творчеству, победе – добросовестной, честной, справедливой – есть источник не только конкурентных преимуществ, но и установления гармонии. Можно ли победить, будучи чересчур «маленьким» или чересчур «большим»? Ведь мы, с одной стороны, либо представляем себя, зачастую себе льстя, «великими», аргументируя это величие запасами углеводородов, размерами пространств, остатками научных достижений и нетленным отсветом культуры и т.п., либо доходим в самокритике до невероятного уничижения, чуть ли не со злорадством смакуя низкосортные российские ранжировки в разнообразных, отнюдь не всегда корректных рейтингах. Но все упирается сегодня в наше понимание самих себя и мира, не просто окружающего нас, но опутывающего тысячами нитей и множеством влияний пронизывающего.

Вопрос этот стал очень конкретным. Всемирная торговая организация, куда Россия, вполне возможно, вступит в течение ближайшего года, есть столкновение бизнеса, государства, общества России с принципиально новым ландшафтом бытия. Свобода предпринимательства и защищенность институтов собственности покоятся на разветвленной системе договоренностей и регуляторов ВТО. Тот минимум знаний обычаев делового оборота, которые приняты в ВТО, включает не только знание языка или этикета переговорного процесса. Особый пласт грамотности, например, связан со знанием технологий сертификации качества управления и производства. Без этой грамотности мы останемся «маленькими» игроками глобальной экономики. Поддавшись всеобщему угару погони за «чисто конкретной», вполне осязаемой денежной массой, многие новоявленные предприниматели достигли в этом спринтерского успеха. Но, испытав пьянящее чувство материальной обеспеченности, наиболее проницательные из них не могли не обнаружить, что эта игра – для едва начинающих. А главные битвы идут в иных пространствах, где аргументы – не банкноты, но сети отношений, доверие, интеллектуальный капитал, креативность и обучаемость, честь и репутация, соответствие высшим стандартам, время и знание главного, в том числе тайн власти и спектра будущих тенденций. Словом, в «ревущие 90-е» многие игры оказались не те, и игроки – не те и не в то…

Сегодня самая важное качество бизнеса – способность к преобразованию себя в условиях высококонкурентной и чрезвычайно неопределенной среды деятельности. Такому преобразованию, где действует исконный принцип российских предпринимателей – «Прибыль превыше всего, но Честь – превыше прибыли».

Грядущее вступление России в ВТО ребром ставит вопрос об инновационных и управленческих источниках экономического роста. Занимая, по данным Всемирного экономического форума, 6-е место в мире по масштабам производства интеллектуального сырья, Россия находится на 80-90-х позициях по его коммерциализации. Это свидетельствует об огромном масштабе потери прибыли из-за слабости рыночно-конкурентных институтов. Фундаментальным условием достижения как глобальной, так и внутренней конкурентоспособности российских фирм становится массовый «всеобуч» в отношении новых правил игры. Однако в настоящее время из миллиона действующих юридических лиц России подлинным, глобально признанным компетенциям ведения бизнеса обучены не более 200 предприятий! К фирмам, имеющим ощущение и какие-нибудь символы обученности (сертификации), часто – контрафактные, можно отнести чуть больше двух тысяч юридических лиц из миллиона…

Глобальный бизнес давно имеет сетевую природу и опирается отнюдь не только на эксплуатацию грубых свойств природы. Обязательной предпосылкой успешного ведения бизнеса сегодня является встроенность в определенные сообщества, чьи нормы добровольно обязуется соблюдать каждый их участник. Именно эти обязательства предопределяют и конкурентные преимущества, и популярность брендов, и доверие общества к рыночным агентам. Потому-то самое неприятное для современной экономики – кризис, обман, подрыв доверия. А капитал доверия возникает из тех тонких свойств социальной материи, что называются культурой, противоположность которой – варварство.

Стремление к успеху, процветанию, справедливости, к иным культовым идеалам не всегда реализуется в благотворных формах. Так, количество рейдерских атак, имеющих в России федеральный масштаб, измеряется сотнями случаев в год. Соответствующий размах имеет и практика на уровне регионов и муниципальных образований. Ежегодный объем рейдерских операций превышает 10 млрд долл., а величина активов, экспроприируемых недобросовестным способом, в рыночном выражении достигает, по самым минимальным оценкам, половины федерального бюджета. Прибыльность же рейдерского бизнеса достигает сотен и тысяч процентов. При этом слабость законодательства и правоприменительной практики большую часть подобных ситуаций даже не ставит в правовую плоскость, хотя во всех случаях недружественных поглощений присутствует целый букет нарушений Уголовного кодекса РФ.

Проблема рейдерства в России имеет сугубо системный характер, ставший, по сути, обычаем делового оборота. Это – массовое заболевание экономической системы, связанное с монопольной природой ключевых российских рынков товаров, услуг и капитала. Начавшись с перекачки активов госпредприятий в частный сектор в конце 80-х гг., пройдя чековую приватизацию, рейдерство стало неотъемлемым инструментом концентрации и перераспределения собственности. В отношении госпредприятий технологии отъема активов у государства или менеджмента теперь бесхитростны и сводятся главным образом к лоббированию назначений руководителей и демонстративному использованию силовых подразделений и проверок.