– Еще раз спасибо, – он слегка поклонился, возвращая огонь, но с уходом мешкал.

Трое переглянулись. Гза пожал плечами. Фин крякнул и привычно дернул ус.

– Может, вы есть хотите? – неуверенно спросил Азик.

– Скорей, выпить, – себе под нос пробормотал Фин.

Незнакомец вздрогнул.

– Что вы, благодарю, – он слабо улыбнулся. – Не обделен, слава Богу. Только вот…

– Что – вот? – поторопил Фин.

– У меня с собой… вот, – он неловко, одной рукой, расстегнул портфель и вытащил из него бутылку водки, – вот. А стаканчик… не сообразил. И зажигалку где-то обронил. Может, если не побрезгуете… у меня и закуска есть…

Он снова полез в портфель, но вместо обещанной закуски извлек вторую бутылку водки. Поглядел на нее с некоторым недоумением, поставил на скамейку и в третий раз углубился в недра портфеля.

– А то из горлышка… и одному… право, неловко как-то…

Трое опять переглянулись. И опять Гза пожал плечами. Финн полез в пакет и вытащил четвертый стаканчик – у хозяйственного крепыша явно была с собой упаковка. А заговорил, как и поначалу, Азик.

– Присаживайтесь, если хотите, – сказал он мягко.

Незнакомец порозовел и втянул воздух ноздрями. Глаза его подозрительно блеснули.

– Спасибо огромное, – негромко сказал он. – Вы не представляете, как… Знаете, я лучше постою, так всем удобней будет.

– Как скажете, – Азик пожал плечами.

Так и впрямь было удобнее. Азик и Фин сидели на лавочке с двух сторон от газеты, Гза взгромоздился на спинку, свесив ноги в тыл позиции, а незнакомец встал посередке между крепышом и ушастым. Хоть в преферанс играй.

Незнакомец тем временем добыл из портфеля банку португальских сардин с ключом, стеклянную банку с маслятами, маленькую баночку каперсов и сырные крекеры «Gizy».

– Не бедно, – оценил Гза.

Незнакомец ссутулился и как-то съежился.

– Да что там, – сказал он, бледно улыбаясь. – Один раз живем, в конце-то концов. Простите, я ведь не представился… Анатолием меня зовут. Толя…

– Гза, – коротко сказал Гза, пресекая церемонии. – Азик. Фин. Что у тебя стряслось, Толя? Говори, полегчает.

Анатолий смутился.

– А что… так видно, что… случилось?..

– Видно, что не привык ты пить в компании, Толя, – прямо сказал Гза. – И вообще пить нечасто доводилось. И куришь ты, как школьник. Раз решил литр под консерву приговорить – значит, непорядки в душе, скажешь, нет?

– Все правильно, – вздохнул Толя и заморгал. – Все правильно.

– Расскажешь? Неволить не станем.

– Расскажу, – Толя поднял голову и глянул в пронзительное апрельское небо. – Вот выпью… выпьем, то есть, конечно – и расскажу.

– Вот и правильно, – одобрил Гза, вновь берясь за нож. – Только пить начнем все-таки не с водки, а с вина. Заряжай, Фин!

Азик неуловимым жестом извлек из нагрудных карманов еще две бутылки.

– Ой! – вдруг воскликнул Толя, приглядевшись к этикетке. – Три семерки!

– Ну, – Азик повернул бутылку надписью к себе. – Ну да. Три семерки. А что не так?

– Да все так! Ой, ребята… Это ж такая ностальгия! Это вообще мое первое в жизни вино! Еще в школе, помню, после уроков, в подворотне… «Семь в кубе» у нас его звали. А после… ну, развала… пропало куда-то. Там же еще под перестройку антиалкогольный указ ввели, спиртного днем с огнем не найти было… виноградники повырубали, сволочи… чем им виноград мешал? Ну хоть бы детям на сок оставили! Где вы нашли такую реликвию?

– А оно молодое, – сказал Азик, изучая тыльник. – Ставропольский винзавод…

– Это тебе молодое! – язвительно сказал Фин.

– Наливай, усатый, – решительно сказал Гза. – За ностальгию!

Полчаса спустя погода явно повлияла на настроение. Все были ленивые и расслабленные. Азик кормил ворону каперсами. Та не сопротивлялась.

– Так што у тебя стряслось-то? – гудел Фин.

– Да ну!.. С работы меня выперли, вот что. У нас ведь после развала все время что-то – то путч, то война, то дефолт, то кризис… Ну, вот и ушли меня по сокращению. После пятнадцати-то лет на одном месте! Неделю назад выходное пособие конвертом по морде – и гуляй, Толик! Свободен! Родина в тебе не нуждается, кандидатишко задрипанный.

– Так то неделю назад, – отметил дотошный Гза. – А чего вразлет сейчас понесло?

Толик махнул рукой.

– Жена ушла. Утром. Тоже, между прочим, двенадцать лет вместе. Хорошо хоть детей нет. Ты, говорит, со своей диссертацией сегодня хуже инвалида. Тем хоть пособие да пенсию платят плюс льготы. А тебе, урод, одно пособие светит – по безработице! И ведь права, что обидно!

– Мрачно, – подытожил Фин. – А руками ты чего-нибудь делать умеешь, Толян? А то вот у нас в мастерской подсобника не хватает…

– Руками? – Толя зло ухмыльнулся. – Умею! Хроматографическую колонку – хоть с закрытыми глазами! Никому в столярке не надо? Или у тебя механика?

Еще через полчаса портвейн приказал долго пить, и в ход пошла Толина казенка.

– После развала всем плохо стало, – говорил Фин, размахивая масленком на пластиковой вилке. – И вашим, и нашим. Оно ж одновременно все посыпалось, ты пойми, Толян. Што бы там ни говорили – «два мира, мол, две культуры, две цивилизации» – фигня фигней и суета на постном масле, или как там у вас?

– Наоборот, – машинально поправил Толик.

– Все равно. Как, ты понимаешь, империя зла рухнула – все, трендец! Не можем мы жить без империи зла! Не мо-жем! Ясно?

– Скажи спасибо, что хоть границу открыли, – хмыкнул Гза.

– Ага, ага. Железный занавес рухнул! Да! Ура-ура с фанфарами! Теперь вашим хреново у нас, а нашим хреново здесь!

– Поначалу еще кое-как, – подал голос Азик. – Войнушки, конечно, замаяли. Вроде игрушки игрушками, а трупы-то настоящие. Ты в курсе вообще, где мы с Гзой познакомились? Вот так. Но потом вроде поспокойнее становиться начало. И тут вдруг – раз! Откуда ни возьмись этот хрен с Севера – наследник, мать его за ногу! С «группой доверенных лиц и советников». И с подпиской, хрен разберешь, откуда вообще! И этих за собой приволок, мохноногов…

– Шерстолапов, – педантично поправил Фин.

– Все равно! Вот скажи, как может нормально развиваться экономика, если на южные поставки – эмбарго, а на восточные – таможенный тариф прыгает впятеро?

– Ты мне про другое скажи. Он же на кого – как это у них здесь? Опирался!

– Почему именно здесь и у нас? – возмутился Толик.

– Не у вас! У нас, у нас! Головной погранец висел под трибуналом? Ну че он там наделал на переправе? Ответственный по внутренней охране висел за неисполнение, не так, скажешь? Про это уже прррфессор один написал!

– И мобильные части не в ту степь ломанули, – веско сказал Фин.

– Нет, ты скажи!

– Короче, наливай, Фин, – Гза отличался вескостью аргументов.

А еще через полчаса…

– Ну вы же можете, – убежденно говорил раскрасневшийся Толик. Розоветь у него больше не получалось. – Вы ж-же мож-жете!

– Мы все можем, Толя! – Фин ушел в фиолетово-коричневую гамму, только пухлые губы оставались красными.

– Ежели захотим, конечно, – добавил Азик. Черты лица его явственно заострились, щеки запали, и сам он вроде как похудел.

– У вас же опыт развития цивилизованного общества на порядок выше!

– Ага, ага. Ленд-лиз пивом в обмен на гуманитарные поставки водки!

– Да я не про то! Вы же знаете, как со всем этим… вот с этим со всем… уйди, наглая!

Ворона независимо спионерила ломтик сала и отбыла под березу.

– Как с этим спариться… тьфу ты, справиться!

Фин посмотрел на Гзу. Потом на Азика.

– Знаем?

– Знаем, – сверкнул щербинами Гза.

– Можем?

– Да можем, – лениво сказал Азик.

– Сделаем? В смысле покажем?

– Да почему бы и нет, в конце концов? – Гза залпом выпил водку, хрустнул огурцом и рывком поднялся. – Пошли, иммигранты.

Они подошли к свалке.

– Нуко-ся… – Гза закрыл глаза и медленно развел руки в стороны, словно примеряясь обхватить мусорные горы со всех краев одновременно. – Давай, давай, не томи…