Очередной поворот. Туннель с арочным сводом. Вдоль одной стены тянулась почти сплошная полоса очень тусклых газоразрядных ламп и пять или шесть кабельных линий. Легкий сквозняк, несущий неприятный запах – что-то с тепловатой гнильцой, напоминавшее об отбросах. И, кроме тихого гудения ламп, – какие-то звуки на пределе слышимости, словно разговоры за стеной. Издали абориген казался маленьким и очень одиноким. Себе самой девушка казалась слегка заторможенной и очень безрассудной.

Так же, как и Ной, она беспрепятственно преодолела турникет. Датчики были отключены, все стоящие в два ряда автоматы и банкоматы обесточены. Впереди сделалось самую малость светлее. Сначала она увидела край платформы, расположенной на десяток метров глубже уровня туннеля, а затем и всю платформу целиком. По обе стороны от нее были проложены рельсовые пути. Вниз вела широкая лестница со сбитыми ступенями.

Абориген уже спустился и ковылял между павильонами, прилавками и палатками, хаотически расставленными на платформе. Это отдаленно напоминало городской блошиный рынок, на котором торговали оптом и в розницу минувшими временами, – едва ли не единственное место в городе, где девушке нравилось бывать. Правда, здесь все как будто застыло в летаргическом сне. Тем не менее могло оказаться, что абориген достиг конечной цели своего пути, а значит, и она тоже. Очутиться на барахолке для аборигенов – не совсем то, о чем она мечтала, если вообще о чем-то мечтала. Чтобы сдохнуть от скуки, незачем тащить задницу так далеко; есть и другие места. Например, заправочная станция.

Но раз уж она пришла сюда, то решила осмотреться. Денег у нее было чуть больше, чем обычно, – на всякий случай. Она готовилась к непредвиденным тратам. И если вернуться с сувениром из подземки, день можно будет считать не самым серым в ее жизни.

Когда девушка ступила на платформу, фигура аборигена уже затерялась среди здешних сооружений, которые, судя по отложениям пыли и мелкого мусора, стояли на своих местах достаточно давно. Она откинула капюшон. Откуда-то по-прежнему доносились неясные шумы, но определить положение источника было сложно – звук многократно отражался от свода. Кое-где болтались голые лампочки, к которым были подведены мохнатые от пыли провода, протянутые на высоте в полтора-два человеческих роста и образовавшие редкую сеть. В некоторых палатках свет горел внутри, а отдельные лучики пробивались наружу через щели и ветхую ткань.

Девушка двинулась к ближайшему проходу между шатром, облепленным символикой какой-то «Христианско-социалистической партии», и прилавком с насаженными на вертикальные оси автомобильными колесами. Все колеса медленно и почти бесшумно вращались. Вероятно, их привел в движение Ной, но она все же заглянула под прилавок и ничего там не обнаружила. Она постояла минуту или две; колеса продолжали вращаться…

За спиной раздались глухие звуки, словно кто-то принялся выбивать матрас, гоняя блох (в этом деле у нее был кое-какой опыт), или (отчего-то ей и это пришло в голову) барабанить пальцами по надутым щекам. Обернувшись, она решила, что звуки доносятся из шатра. Вход был как раз перед ней – темный проем под небольшим навесом из ткани, натянутой на трубчатый каркас. Дополнительно его прикрывали шторки с дугообразными краями.

Раздвинув шторки, она увидела металлическую дверь с наружным запором и узким вертикальным зарешеченным окошком, которая выглядела неуместно, чтобы не сказать странно, – как, впрочем, и почти все остальное здесь. Она заметила также резиновый уплотнитель по контуру двери и двойные отражения в стеклах, заключавших между собой косоугольную решетку.

Она приблизилась к двери вплотную и заглянула в окошко. Невольно отшатнулась. Затем ее рука потянулась к никелированной ручке.

– Осторожнее, дорогуша, – произнес позади нее мягкий вкрадчивый голос. Совсем рядом. Ей даже показалось, что волосы на затылке обдало чужим дыханием.

Девушка заставила себя повернуть голову медленно, понимая, что, если бы ей грозило худшее, оно бы уже произошло. Но все-таки она вытащила из кармана другую руку, в которой держала кастет.

На вид абориген был вполне безобиден. Помоложе Ноя, с жиденькой бахромой волос на висках и затылке. Сероватая кожа, узкое лицо, два передних верхних зуба торчат между губами. Одет в когда-то желтый купальный халат, на ногах – резиновые сапоги. Мокрые, надо же. Запах какого-то косметического средства исходил, скорее всего, от халата.

– Осторожнее, – повторил абориген. – Никогда не знаешь, как он себя поведет.

Она не знала, что на это сказать. Просто стояла и ждала. Абориген сказал:

– Ты, конечно, можешь выпустить его оттуда, но тогда тебе придется взять его с собой. Он привязчив, как щенок.

– Он что, больной?

– В некотором роде. Наверное. Я не психиатр, деточка. Тебе решать. Честно говоря, мне он уже порядком надоел.

– Вы его хозяин? – У нее не нашлось вопроса умнее.

– Можно и так сказать. – Это прозвучало как-то обреченно.

Она ничего не понимала, однако чувствовала, что и не хочет понимать. Непонятное – будто трясина; чем дольше копаешься, тем глубже увязаешь.

– Ну, я пошла. – Ей почти удалось избежать вопросительной интонации.

Абориген пожал узкими плечиками и отступил в сторону. Когда она сделала три-четыре шага, он сказал ей вслед:

– Слушай, может, все-таки заберешь его? А я дам тебе то, от чего он свихнулся.

Серая рука уже забралась в карман халата, чтобы вытащить на свет сомнительный «подарок».

Зачем еще нужна интуиция, если не для таких случаев? Сирена тревоги надсадно взвыла под самым внутренним ухом. Возможно, кое-что отразилось у девушки на лице – мелькнула тень болезненной гримасы, вроде тика.

Абориген показал ей обе пустые руки (на ладонях почти не осталось линий) и сказал успокаивающим тоном:

– Ладно, как хочешь. Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать.

Вряд ли она «знала», но чувствовала: он обязательно будет здесь, если она снова подойдет к металлической двери палаты, скрытой внутри шатра. И эта уверенность отчего-то успокаивала, как разъясненное правило игры, казавшееся разумным и безопасным. Она повернулась и пошла своей дорогой. Спустя несколько секунд она оглянулась. Желтый Халат исчез.

И возник вопрос: что делать дальше? Бродить по этому странному «базару» в поисках Ноя? А зачем, собственно? Значит, самое время возвращаться наверх… Или все-таки дождаться поезда? Но с чего она взяла, что тут вообще ходят поезда? Кроме того, сесть в поезд – не будет ли это самой большой в ее жизни глупостью после рождения?..

Тем временем ноги сами несли ее к следующему сооружению со стенами из гипсокартона, производившему впечатление карточного домика – по крайней мере снаружи. С другой стороны, учитывая здешнюю «погоду», стены служили исключительно для разгораживания пространства. Фасад был размалеван пальмами, животными в стиле древних наскальных рисунков и украшен вывеской с надписью «Сафари» и пожеланием «Счастливой охоты!».

Девушка потянула на себя ручку легкой незапирающейся двери и попала на самую настоящую оружейную выставку. Под переливчатый звон «поющего ветра» из задней комнаты появился абориген – рыжий толстяк с прозрачными ресницами, облаченный в просторные штаны и жилет со множеством карманов. На шее у него болталось ожерелье из зубов – позже, когда он открыл рот, девушка заподозрила, что из его собственных.

Но в первые секунды она, слегка ошарашенная, рассматривала витрины с образцами всевозможного оружия, которые прежде видела разве что в кино. Каждый экземпляр был снабжен аккуратной табличкой с обозначением типа и краткими техническими характеристиками. И вообще, все здесь было в идеальном порядке… за исключением пасти аборигена.

Как-то не верилось, что всего в нескольких метрах под поверхностью существует вполне доступное место, где можно свободно купить пушку. Но с чего она взяла, что свободно? Ведь на отливающих опасным блеском красавчиках не было цены. И если толстяк попросит у нее разрешение, ей останется только убраться отсюда. Вдруг до нее дошло.