— Завари чаю и принеси нам, пожалуйста, две чашки, — попросила Клэр — могла пить чай в любое время дня. В буфете в столовой нашлось немного бренди. Клэр плеснула на донышко стакана и дала женщине. Та лежала на диване с закрытыми глазами и потихоньку приходила в себя. Вдруг она улыбнулась и глянула на Клэр. Боже, какие же у нее красивые глаза! Кого-то они ей напоминают. Кого, кого?.. У них такой странный и очень знакомый разрез, чистые белки. Лицо женщины ей совсем незнакомо — оно какое-то грубое, даже вульгарное. Губы блеклые и отвисшие. А ведь она еще совсем не старая.

— Вам лучше? — спросила Клэр, когда женщина выпила бренди.

— Да, я в порядке. Спасибо.

— Вы приехали к мистеру Меллорсу?

— К нему. Можно, я его подожду?

— Разумеется.

Клэр обратила внимание на лесенки спущенных петель на дешевых шелковых чулках женщины, на плохонькие туфли со слишком высокими для деревенских дорог каблуками, на грязно-розовое шерстяное платье, выглядывавшее из-под замусоленного байкового пальто. А еще она обратила внимание на большие металлические серьги со стекляшками вместо камней. Кто же она такая?..

— Я издалека приехала, — заговорила женщина. — Ну да, нужно было его предупредить, но я все откладывала, все боялась, а тут вдруг совсем припекло.

— Простите, а откуда вы?

— Из-под Питерборо. В поездах такая давка и духота.

— Но это же такая даль! — Клэр всплеснула руками. — Вы, наверное, совсем без сил.

— Да. А тут еще дите что есть мочи колотит. Мне уже совсем невмоготу ходить.

Клэр охватила брезгливая жалость. Она предложила женщине сигарету, та схватила ее и жадно затянулась. Вошла Марлин с чаем, бросила полный презрения взгляд на жалкое существо, съежившееся на диване, и поспешила обратно на кухню посплетничать с матерью по поводу странной гостьи мисс Клэр.

— Вы, видать, заметили, что я уже на восьмом месяце, — сказала женщина.

Клэр в смущении потупилась.

— Я заметила, что вы в положении, но не определила, какой у вас срок.

— Роды будут в середине апреля.

Женщина жадно и с шумом отпивала чай. У Клэр вдруг сжалось сердце.

— Вы, наверное, голодны, — сказала она.

— Очень, очень голодная, — прошептала женщина. У нее был какой-то неестественный американский акцент. — Уже несколько дней как следует не ела.

Клэр пошла на кухню, отрезала ломоть хлеба и намазала его маслом и джемом. Незнакомка жадно набросилась на еду, словно на самом деле несколько дней голодала.

Изумление Клэр росло. Кто же все-таки она? Откуда знает отца? Что за тайна кроется за всем этим?

— Быть может, вы скажете мне, кто вы и что вам нужно от…

Она не успела досказать. Женщина тяжело вздохнула, сложила руки на своем огромном животе и разрыдалась. Она так громко хлюпала носом, что Клэр сделалось противно. По изможденному лицу струились потоки слез, рыдания скорее напоминали икоту. Клэр молча смотрела на женщину, потом налила ей еще чаю и сказала:

— Прошу вас, успокойтесь. Расскажите мне, что случилось.

Незнакомка даже не потрудилась представиться. Она пустилась в длинный путанный рассказ, то и дело прерываемый шумными всхлипами. Она работала на авиационном заводе. У нее нет никого на всем свете, а жила она в убогих меблирашках. Влюбилась в механика американских ВВС. Он давал ей деньги, дарил чулки, шоколадные конфеты, сигареты. Она стала его подружкой, переспала с ним несколько раз и «подзалетела».

— Мне так не повезло, — мрачно констатировала женщина. — Он обещал жениться на мне, я ему как дура верила, а его взяли и услали к черту на кулички. Я ему письма писала, а он так ни разу и не ответил. Попользовался мной и тю-тю. Еще и ребеночка сделал.

Клэр стояла возле окна и смотрела в сад. Она видела, как Джем погналась за котенком, а тот, улучив момент, влез на дерево, тем самым избежав опасности. А вот эта несчастная не смогла ее избежать. И теперь наступила расплата. Господи, но почему она вела себя так глупо?

Клэр сделала над собой усилие и попыталась дослушать до конца эту отвратительную историю никчемной жизни.

— Один его дружок стал приударять за мной. Тоже поигрался, позабавился, а когда у меня стало расти пузо, его точно ветром сдуло, — рассказывала женщина. — Потом у меня был еще один парень, да только я уже не больно годилась для всяких амуров. Две недели назад меня выперли с работы. С тех пор кое-как перебиваюсь с хлеба на воду.

Клэр не сводила изумленного взгляда с незнакомки. Она жалела ее, но и осуждала. Кошмар — переходить вот так из рук в руки. Ради денег, ради куска хлеба. Не женщина, а подстилка для мужчин. Проститутка уличная. Ну а отец-то здесь при чем? Что ей от него нужно?

Женщина закрыла лицо руками и снова разрыдалась.

— Я такая… такая дрянь. Мне стыдно, очень стыдно обращаться к мистеру Меллорсу. Я вся грязная, как свинья, а переодеться не во что. Все продала до нитки, чтобы билет купить. И адреса его я так долго не могла узнать.

Клэр хотелось заткнуть уши и бежать из комнаты куда глаза глядят. Как могла эта потаскушка спать с другими мужчинами после того, как почувствовала у себя под сердцем ребенка от любимого?..

Клэр открыла окно и швырнула в сад недокуренную сигарету. Подойдя к дивану, сказала:

— Успокойтесь и скажите мне лучше, кто вы и зачем сюда приехали?

— А вы кто, если уж на то пошло?

И женщина нагло хихикнула.

— Я — Клэр Меллорс и это мой дом.

Женщина перестала всхлипывать и уставилась на Клэр. Потом вдруг истерично расхохоталась и стала раскачиваться взад-вперед. Точно деревянный болванчик. Это было отвратительное зрелище, и Клэр сказала как можно резче:

— Успокойтесь. Успокойтесь сию минуту.

— Так значит, это твой дом и ты тоже дочка. Фу ты, как забавно!

— Ничего не вижу забавного.

Клэр была возмущена до глубины души.

— Как же, еще как забавно. Ведь мы с тобой сестры, ты и я. Наполовину сестры. Ясно?

Клэр словно оцепенела.

— Вы с ума сошли! Что вы несете? — С невероятным трудом пролепетала она.

— При рождении меня назвали Конни. Конни Меллорс. Но я сменила имя на Глорию. Глория мне больше нравится. Они что, не рассказывали тебе про меня?

Клэр все никак не могла опомниться. Она пробормотала что-то невнятное, и женщина продолжала:

— Ты разве не знаешь, что мой отец до того, как жениться на твоей матери, жил с моей? Я его первая дочка, понимаешь? И я помню твою мать, леди Чатли. Помню, как мы с бабусей жили в Рагби. Мне было девять, когда их благородие бросили сэра Клиффорда и сбежали с моим папашей. Я ее помню. Моя бабушка очень уважала леди Чатли. Представляешь, я даже помню, как она дала мне шестипенсовик. Вскорости моя бабуся умерла, отец смылся куда-то, а меня забрала к себе мамаша. Это была еще та штучка — все время колотила меня и приговаривала, что я повадками вылитый папаша.

Женщина рассмеялась и громко высморкалась в большой платок из грубой ткани, который вытащила из своей сумки.

Клэр не знала, что ей делать. Она сидела в кресле, вся обливаясь холодным потом, и молча смотрела на эту грязную женщину. Да, мать как-то рассказывала, что у отца до нее была другая жена, от которой есть дочь. И больше ничего. Эту тему в их доме почему-то никогда не затрагивали. Кажется, отец не поддерживал никаких связей со своей дочерью от первого брака. И вот теперь она сидит в их доме — несчастная отталкивающего вида женщина, по чьим рукам только не ходившая. И ждет ребенка, которого нагуляла неизвестно с кем.

Мне она приходится сестрой по отцу, в ужасе думала Клэр. А ребенок, который у нее родится, будет мне племянником. Или племянницей. Ну а отец станет дедушкой. О Господи, что скажет мать?.. Каково ей будет видеть эту отвратительную Глорию?

— Значит, ты мне ничуточки не рада, — услышала Клэр голос с дивана. — Ну да, тебя можно понять. У вас тут очень уютно и богато. Вряд ли вы согласитесь оставить меня здесь. Никому я теперь не нужна. Мамаша умерла, и никого, никого нету у меня, кроме папаши. Я его отыскала через его знакомых по Рагби. Сама понимаешь, я была в безвыходном положении. Иначе б и носу сюда не показала.