Колыбелька стояла возле окна. От нее шел такой отвратительный запах, что даже привыкшая ко всему в госпитале Клэр зажала нос.

— Господи, мерзость какая! — пробормотала она.

Маленький Джонни весь покраснел и сморщил лицо от плача. Он в негодовании махал своими крохотными кулачками. Увидав его головку, покрытую мелкими рыжевато-золотистыми кудряшками, Клэр вдруг почувствовала невероятную нежность. У малыша был точно такой же цвет волос, как у нее. И он тоже был Меллорс. Джонни очень вырос с тех пор, как она видела его в последний раз и стал очень симпатичным.

Она выхватила из колыбельки горячий маленький комочек и провела рукой по вспотевшему лобику младенца.

— Он весь пылает, мама! Ради Бога, скорей открой все окна! Да в этой комнате можно задохнуться насмерть.

— Наверное, бедный малыш уже давно отдал бы Богу душу, если бы я не выносила его каждый день на свежий воздух, — сказала Конни. — И я все время напоминала Глории, чтобы она его правильно кормила. Она такая невежда. Ты не представляешь, Клэр, как мне с ней досталось.

— Представляю, мама. И восхищаюсь тобой.

— Малыш проголодался. Пойду согрею бутылочку.

Конни поспешила на кухню. Она была очень признательна Клэр за поддержку. Вот уж никогда не думала, что ее девочка покажет себя с такой удивительной стороны.

Горячей воды в доме не оказалось, кипятильник исчез. И газовый баллон был пуст. Судя по всему, Глория дни напролет валялась в постели, курила и читала дешевые порнографические книжонки.

Клэр занялась поисками чистых пеленок, но таковых в доме не оказалось.

— Черт побери, но ведь мы подарили Глории целый набор! — воскликнула Конни.

— Может, у тебя найдется что-нибудь из запасов? — предположила Клэр. — Нужно немедленно отнести этого несчастного маленького зайчонка к нам домой.

Оказалось, ей вовсе не противно держать в руках этого закаканного малыша. Она прижала его к груди и он перестал плакать, распахнул свои синие, как цветочки льна, глазенки и улыбнулся ей беззубым ротиком. Он такой беззащитный, подумала Клэр. И его жизнь целиком в наших руках.

— Клэр, у меня сохранились твои детские вещички. Я сложила их в мешочки, чтобы уберечь от моли. Думала, они пригодятся твоим детям.

— Премного тебе благодарна!

Клэр вдруг вспыхнула, а Конни так и не поняла, рассердилась она на нее или же на самом деле была ей благодарна.

— Я думала, ты будешь возражать, если ребенок Глории…

— Достань все, что нужно для малыша, — перебила Клэр смущенный лепет матери. — Господи, да я вовсе не возражаю.

Клэр шла по залитому щедрым июльским солнцем полю с Джонни на руках. Он снова расплакался, потому что был голоден. Клэр отнесла его прямо в ванную.

Конни поспешила наверх, вытащила коробку с детскими сокровищами и выбрала для Джонни распашонку и ползунки. К своей великой радости она обнаружила целую стопку пеленок. О да, она любовно хранила детские вещички своей любимой девочки. Это были дорогие и красивые вещички. И совсем почти новые.

Клэр быстро и ловко раздела Джонни и положила его в теплую ванночку. Он мгновенно успокоился, стал колотить кулачками по воде и ворковать, точно голубь. И тут Клэр обратила внимание что у малыша почти в кровь расчесана грудь.

— Бедняжка! Да ты у нас круглый сирота! — воскликнула она.

Конни нашла в аптечке баночку с вазелином. Клэр осторожно смазала опрелости и завернула мальчика в чистую пеленку. Скоро Джонни разодели, как маленького принца. Конни испытывала к Клэр неизъяснимую благодарность.

— Надо показать малыша отцу, — сказала она.

Оливер зашел в дом, когда Клэр уже кормила Джонни из бутылочки смесью, приготовленной Конни согласно написанным на коробке инструкциям национальной компании по производству сухого молока.

Он с благодарностью, но и не без удивления смотрел на свою красавицу-дочь. Меллорсу и в голову прийти не могло, что Клэр может проявить к ребенку его непутевой Глории такую удивительную заботу. Правда, это подтверждало его предположение, что инстинкт материнства заложен во всех без исключениях женщинах.

— Моя девонька, ты… — Ему изменил голос. — Спасибо тебе.

Он отвернулся.

Клэр молча склонилась над ребенком и поправила соску, потому что Джонни вдруг перестал сосать и уставился на нее своими круглыми синими глазенками. В них было столько глубокой вечной мудрости.

— Что вы собираетесь делать с этим забавным маленьким зверенышем? — с напускной небрежностью спросила Клэр. Ей почему-то не хотелось, чтобы родители заметили, какое удовольствие получает она, возясь с Джонни.

— Разумеется, его придется оставить, — сказала Конни.

— Нет, я обязательно разыщу эту негодяйку…

— Оливер, это бесполезно, — перебила мужа Конни и положила руку ему на плечо. — Глория никогда не хотела ребенка. Насильно любить не заставишь. Джонни следует либо отдать в приют, либо оставить у нас. Мне бы, Оливер, очень не хотелось отдавать твоего родного внука в чужие руки.

Казалось, Меллорс навсегда лишился дара речи. От волнения он спрятал в карман зажженную трубку, потом поспешно достал ее оттуда. Еще никогда он не любил так свою Конни. Даже тогда, много лет назад, когда желал эту женщину всем своим существом. У него дрожали губы. Он отвернулся и подошел к окну. Конни приблизилась к мужу и, просунув руку под старую куртку, которую он носил, справляясь по хозяйству, обняла за тонкую, как у юноши, талию.

— Все в порядке, дедуля, — она вдруг прыснула и потерлась щекой о его плечо. — Да, мой родной, все в порядке. Я очень люблю Джонни и надеюсь, что мы сумеем воспитать его должным образом. Разумеется, если наша Клэр не возражает.

— Я не возражаю, — тут же откликнулась девушка и сама удивилась той поспешности, с какой приняла это решение. Совсем недавно она бы очень даже возражала, однако в этот свой приезд в «Лебединую долину» она почувствовала к родителям невероятную симпатию. И, что греха таить, позавидовала им. Искренние, простодушные люди, живут только друг другом и своей любовью. Теперь вот еще будут жить этим малышом.

Сидя с Джонни на коленях, Клэр все время уносилась мыслями в Рагби. Представляла просторную, с высокими потолками комнату, заставленную великолепными фолиантами, себя, сидящую рядом с седовласым человеком, вспоминала его последние слова: «Невозможно ограничить отношения между мужчиной и женщиной одной лишь духовной и интеллектуальной близостью. Человеческий род прекратил бы свое существование, если бы женщин не тянуло к мужчинам и наоборот».

С тех пор эти слова все время звучат у нее в голове. И очень смущают — она никак не может представить себя в роли женщины, раз и навсегда отдавшей тело и душу мужчине.

Клэр не отошла от потрясения, испытанного ею в Рагби. И все еще не могла понять мать, променявшую сэра Клиффорда на отца. Спору нет, отец замечательный человек, но бросить ради него сэра Клиффорда и навсегда уехать из Рагби — этого Клэр понять не дано.

Сегодня она впервые за всю жизнь позавидовала матери.

В этот вечер Джонни Куттса вместе с его скудными пожитками переселили в «Лебединую долину». Мать с отцом горячо обсуждали его будущее. Клэр сидела и молча слушала родителей, поражаясь и одновременно восхищаясь тем наивным надеждам, которые они возлагали на внука. В конце концов не удержалась и со смехом сказала:

— Ну вот, отец, теперь наконец у тебя будет деловой партнер.

— Да, это так, — простодушно согласился Меллорс.

Странные создания женщины — как они быстро приноравливаются к обстоятельствам. Слабы, эмоционально неустойчивы, но в то же время тверды, как скалы, если речь заходит о защите слабых и беспомощных. А вот он, Оливер, все никак не может оправиться от удара, который нанесла ему эта его негодяйка-дочь. Подумать только: бросить малыша, чтобы вернуться к той позорной жизни. Ему даже думать противно, к какой.

Дочь с матерью уединились в спальне Клэр и еще долго разговаривали.

— Родная моя, ты даже не представляешь, как благодарен тебе отец. Он сказал, что восхищен тобой. Девочка моя, ты сделала нас счастливыми людьми.