Клэр сделала над собой усилие и сказала:

— Надеюсь, все обойдется. Ты мне тогда сообщишь.

— Но неужели ты никогда и не выберешься к нам? — с удивлением произнесла Конни.

Клэр попыталась достойно сыграть свою роль.

— Выберусь. Непременно выберусь, — заверила она мать.

Сестра Ивэнс, и та не могла придраться к сестре Меллорс. Клэр работала с неослабевающим рвением, переходящим порой в настоящую страсть. Ни от одного поручения не отказывалась, каким бы неприятным оно ни было. Элизабет Пиверел даже как-то прошлась по поводу необычайной работоспособности подруги.

— Мне кажется, ты хочешь выиграть войну в одиночку, — с улыбкой заметила Лиз. Подруги сидели в гостиной для медперсонала и пили чай.

Лиз Пиверел была на год старше Клэр. Привлекательная, хотя и слегка полноватая девушка, она очень нравилась мужчинам. И не без причины. Симпатичные веснушки, курносый носик, легкий веселый нрав — все это очень выгодно отличало сестру Пиверел от остальных девушек. К тому же она была смешлива и обладала истинным даром копировать голос, манеры и все остальное. Ее коронным номером была сцена «Обход Ивэнс Вам-все-нельзя».

С первого дня знакомства девушки испытывали взаимную симпатию друг к другу, хотя Лиз и понимала, что эта рыжеволосая красавица очень скрытная и себе на уме. У Лиз же душа была нараспашку, и она делилась со всеми подряд своими сердечными тайнами. Поначалу Лиз немного обижала скрытность Клэр, некоторый холодок в ее взаимоотношениях с окружающими, но вскоре на долю сестры Пиверел выпали страдания. Отныне она больше не смеялась, а плакала. И вот тогда Клэр подошла и спросила, в чем дело. Лиз, разумеется, все ей рассказала. Оказалось, что погиб ее жених. За день до отпуска. Он был пилотом бомбардировщика, который не вернулся на базу после очередного боевого вылета. Из просто знакомой Клэр превратилась в подругу-утешительницу. Она не отходила от Лиз ни на шаг, особенно в самые тяжелые — первые — дни после утраты. И Лиз полюбила ее всей душой. Она переживала за Клэр, когда расстроилась ее свадьба, хотя и не знала истинной причины размолвки подруги с женихом. Клэр по своему обыкновению не захотела ничего объяснять, ну а Лиз не стала выпытывать.

Сейчас Клэр задумчиво смотрела в окно, а Лиз в свою очередь не спускала глаз с подруги.

— Что с тобой, Клэр? — допытывалась она, помешивая ложечкой чай. — У меня такое впечатление, будто ты хочешь кому-то что-то доказать.

— Может, так оно и есть.

— Но ведь можно и нервное истощение получить, — не унималась Лиз. — Я смотрю, ты не только свою работу делаешь, а еще и другим норовишь помочь. Что стряслось, душенька моя?

Клэр грустно улыбнулась.

— Стряслось? Нет, ничего не стряслось. Я на самом деле хочу выиграть войну в одиночку. Свою войну.

— Что касается меня, то я тоже люблю работу, но до каких-то пределов, — рассуждала Лиз. — К тому же не понимаю, зачем нужно губить себя.

— Губить? Но разве я себя гублю? — удивилась Клэр.

— Ладно, душенька, это твое личное дело. Признаться, я не всегда тебя понимаю, но все равно очень люблю, — говорила Лиз. — И все еще не теряю надежды, что рано или поздно мы с тобой проведем вместе отпуск. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала к нам и познакомилась с моим братом Фрэнсисом. Он обожает рисовать. Особенно человеческие лица. Уж тебя-то он непременно напишет маслом. Думаю, даже во весь рост.

Элизабет Пиверел происходила из очень богатого семейства, владевшего большим поместьем в Девоншире. Клэр тянуло к Лиз еще и потому, что в ее жилах текла аристократическая кровь без каких бы то ни было примесей. Ее отец, сэр Нейл Пиверел, был знаменитый историк, мать, леди Кэтлин, дочь ирландского пэра. Брат Лиз, Фрэнсис, должен был унаследовать титул баронета. К сожалению, он не годился для военной службы, поэтому бедняге пришлось довольствоваться канцелярской работой в родном городе.

Однажды выдалась свободная минутка, девушки болтали о том о сем, и Клэр вдруг осенило, что Лиз наверняка знает Чаттерли — их поместья находились в одном графстве.

С тех пор, как в «Лебединой долине» поселилась Глория, Клэр почему-то очень часто думала о Рагби.

— Тебе говорит что-нибудь название Рагби? — как бы между прочим спросила она у подруги.

Элизабет Пиверел с удивлением посмотрела на Клэр.

— Рагби? Господи, конечно же. Наше поместье, Лон Эндон, всего в пяти милях от Рагби, поместья сэра Клиффорда Чаттерли.

И Клэр вдруг овладело странное любопытство. Она прикурила сигарету и, выпустив облако дыма, спросила у Лиз как можно равнодушней:

— А он еще жив, этот сэр Клиффорд?

— Да. И пребывает в полном здравии. Но почему ты интересуешься им? Ты что, с ним знакома?

— Нет, не знакома. Но много слышала о нем. А ты… ты знакома с ним, Лиз?

— Разумеется. Довольно милый человек, хотя в своем роде чудак. Ему сейчас уже за пятьдесят. Когда я была дома в последний раз, — рассказывала Лиз подруге, — отец, помню, обронил интересную фразу. Он сказал, что его поражает кипучая энергия, которая все еще бьет ключом в сэре Клиффорде. Он, если ты знаешь, был тяжело ранен в минувшую войну и остался инвалидом. Обычно не покидает своей инвалидной коляски. Изредка ездит в машине с шофером. Перед войной сэр Клиффорд проводил благотворительные вечера на открытом воздухе и устраивал всякие праздники. У него роскошный сад, и он им очень гордится. В настоящий момент большую часть дома отдали под госпиталь для выздоравливающих офицеров.

Затаив дыхание, Клэр внимала подруге. Надо не забыть рассказать обо всем матери, думала она. Да, сейчас многие поместья отдали под госпитали. Но матери наверняка будет интересно узнать подробности о Рагби. Клэр даже не пришлось задавать Лиз дальнейшие вопросы — девушка и так была словоохотлива. Она пустилась подробнейшим образом рассказывать о сэре Клиффорде и Рагби-холл. У Чаттерли, сказала она, белые, как снег, волосы, всегда аккуратно причесанные, большие синие глаза, здоровый цвет лица. О да, этот человек по-своему красив: широкоплеч, подтянут, всегда безукоризненно одет. Он обычно восседает в кресле, а его ноги прикрыты клетчатым пледом. У него парализована нижняя часть туловища, но, несмотря на свой страшный недуг, баронет сохранил светлый и пытливый ум.

— Они очень ладят с моим папой, — рассказывала Лиз. — Наверное потому, что оба интересуются историей. Сэра Клиффорда часто навещает Фрэнсис. Он просто обожает рисовать в Рагби. А знаешь, у сэра Клиффорда есть великолепный Ренуар. Сейчас сэр Клиффорд с лакеем и экономкой живут в одном крыле дома, другое занимает госпиталь. Сэр Клиффорд, хочу сказать тебе, очень образованный человек. И мужественный. Представляешь, провести столько лет в инвалидном кресле и не утратить интерес к жизни. А я и не подозревала, что ты, Клэр, знакома с ним.

— Нет, я с ним не знакома. Но очень много о нем слышала.

Клэр почувствовала, что покраснела, но Лиз, кажется, ничего не заметила.

— Когда ты приедешь в Лон Эндон, я непременно представлю тебя сэру Клиффорду, — пообещала Лиз.

— Буду очень рада.

Клэр охватило странное возбуждение. Правда, вскоре она пожалела о том, что затронула в разговоре с Лиз эту тему, потому что подруга неизбежно коснулась личной жизни сэра Клиффорда.

— Мои родители очень ему сочувствовали, когда много лет назад от него ушла жена. Я в ту пору была совсем маленькой. Жена сэра Клиффорда, леди Чаттерли, бросила его и сбежала из Рагби.

Клэр почувствовала, как сдавило спазмом горло. Между тем Лиз как ни в чем не бывало продолжала:

— Ее звали Констанс. Мама говорит, она была очень хороша собой и очень чувственна. Она сбежала с егерем сэра Клиффорда. Мама была шокирована этой историей. Однако, что касается меня, то я могу понять эту женщину. Да, безусловно, сэр Клиффорд одинокая трагическая фигура, но ведь леди Чаттерли наверняка пришлось с ним нелегко. Словом, я хочу сказать, что молодой, полной сил и энергии женщине не так уж и весело быть женой парализованного инвалида. Нужно быть либо холодной, как рыба, либо святой мученицей, чтобы суметь сохранить верность такому мужу.