В стремлении к новому и абсолютному нравственному порядку Мухаммад перестроил большинство элементов мекканской системы курайшитов в новую, более масштабную систему, которая, однако, способствовала поддержанию и даже усилению политической и религиозной независимости курайшитов. Эта общественная работа во многом была для него личным делом. Коран как таковой поддерживал его в этом, но акцент в нем делался на личности Пророка. Он не предусматривал никаких политических мер на случай смерти Пророка.

Первый вопрос, возникший после смерти Мухаммада, заключался в том, как государство ее переживет. Ислам был личным отношением мужчин и женщин к Богу. Его проповедовал Пророк, и пока он жил, можно было надеяться, что он укажет самый безопасный путь к исполнению Божьей воли. После его смерти возникала вероятность, что все объединения, принявшие ислам, найдут собственный способ повиноваться Богу – если только Он не ниспошлет новых пророков, как многие предполагали. Коран ссылался на бесчисленных пророков и не давал четкого указания на то, что Мухаммад – последний из них. Действительно, за последние годы в племенах за пределами основной области деятельности Мухаммада появилось несколько монотеистических пророков, вдохновленных его примером. Самый известный из них – Маслама (пренебрежительно называемый «Мусайлима») из племени ханифитов в Центральной Аравии. Если бы Мухаммад при жизни объявил Масламу ложным пророком, его последователи имели бы возможность объяснять это тем, что Мухаммад испытывал зависть – откровение получал не только он один. После смерти Мухаммада у них почти не оставалось сомнений касательно того, кто настоящий избранник Бога. У Пророка могли появиться новые последователи.

Многие из бедуинских племен, которые подчинились Мухаммаду, считали себя свободными от дальнейших обязательств и – независимо от того, были ли у них новые пророки или нет – отказывались отправлять в Медину закят. Другие же стали ждать, как поведут себя мусульмане в Медине и Мекке, поскольку курайшиты обладали существенной властью, даже если не брать в расчет поддержку Мухаммада. В самой Медине царили испуг и растерянность. Ансариты, мусульмане Медины, вскоре предложили избрать своего лидера, а курайшитам – выбрать лидера мусульман в Мекке.

Таковыми были самые очевидные варианты разрешения кризиса. Но кое у кого были более амбициозные представления об исламе и созданной Мухаммадом умме. Ислам состоял не только в повиновении индивидуума воле Бога; это был взаимный договор, в котором все мусульмане были связаны друг с другом. Этот договор не прекратился со смертью Пророка. Установленный им образ жизни можно было поддерживать под руководством тех, кто являлся его ближайшими сподвижниками – первых мусульман. Любой, кто откалывался от ядра мусульман в Медине, отказывался и от самого ислама. Они предавали дело Бога, за которое так долго воевали Мухаммад и его соратники. Их дело надо было еще долго отстаивать, а для этого требовался единый руководитель, преданность которому хранили бы все.

Считается, что данную смелую точку зрения внушили мусульманам Медины Абу-Бакр и Омар. Они пришли к собравшимся вместе вождям анса-ритов и призвали к единству: Омар пообещал свою преданность Абу-Бакру, и ансариты, а затем и курайшиты, последовали его примеру. Теперь уже два города поддержали создание государства Мухаммада, и подобное требование было предъявлено бедуинам. Чтобы подчинить их, мусульмане начали войны Ридда – «Отступничества» – как их стали называть из-за их причины, отступничества инакомыслящих. Мусульмане обнаружили талант полководца в недавнем новообращенном, бывшем курайшите Халиде ибн ал-Валиде, который был на стороне врага в битве при Ухуде. Непокорные племена подверглись череде кратких стремительных атак и были вынуждены сдаться. Но система Мухаммада распространялась на кланы и фракции гораздо более отдаленных племен. Им уже нельзя было оставаться прежними: либо они должны были реабилитироваться, либо их бросали на произвол судьбы. С нараставшей волной энтузиазма многие племена, где Мухаммада признавало меньшинство – и даже те, где сторонников Пророка не было вообще, – теперь вынуждены были признать ислам и начать платить закят сборщикам из Медины. Несколько новых пророков, появившихся после смерти Мухаммада, были объявлены самозванцами – с этого момента считалось, что после Мухаммада не может быть другого пророка, и данное учение тогда приравнивалось к утверждению о единстве мусульман. Именно община, организованная в Медине, обладала общепризнанным авторитетом в исламе, и к воззрениям именно сподвижников Мухаммада, жившим там, следовало прислушиваться в вопросах общей значимости. В то же время все арабы как мусульмане были равны перед такими руководителями. Не прошло и двух лет, как влияние мусульманской общины, перестроенной таким образом, распространилось гораздо дальше, чем это было при Мухаммаде.

Мухаммад умирает на руках Абу-Бакра. Средневековая персидская миниатюра

Так были решены как минимум две возможные проблемы после ухода Мухаммада. Первая – вероятная волна новых лидеров-пророков, провидцев в племенах, несущих традицию Мухаммада бедуинской Аравии, разделенной на группировки, но подтверждающей свою культурную независимость. Вторая – возможная ассимиляция миссии Мухаммада с иудейским Ветхим Заветом, что привело бы к ее поглощению более масштабной иудейской традицией. Напротив, утверждение политической структуры Мухаммада означало, что арабы сохранят и единство, и независимость. Но это единство осуществимо только в случае продолжения захвата соседних земель, для чего острой необходимостью являлось центральное руководство.