Относительное равноправие в рамках бедуинской общины подкреплялось племенной организацией, которая обычно встречается у скотоводов. Эта организация заключалась в наследственной экономической и социальной солидарности между крупными или маленькими семьями. При этом их единение опиралось не на географическую близость или функциональное урегулирование, а на общую ответственность, которую семьи возлагали на себя в беде и в радости. В глобальных экономических интересах эти семьи объединялись в крупные группы, в результате они уже представляли собой серьезную политическую силу. На любом уровне развития группы сохраняли внутреннюю автономию, однако они с готовностью расширялись в более крупные объединения. (Самые крупные и влиятельные группы мы будем называть «племена». Более мелкие объединения обычно называют «кланы».) Каждая из этих групп самоопределялась по фиктивному или реальному предку, хотя иногда в группы принимали и новичков. Любой человек, имеющий большую семью, хотел бы обладать статусом и чувствовать себя защищенным.

То, что скотоводы были кочевниками, конечно, не означает, что они беспорядочно путешествовали из одного края в другой. Каждая крупная группа, или, как мы их назвали, «племя», имела свое пастбище. И даже эта территория была строго поделена между вооруженными группами. Однако заметим, что погонщики верблюдов в Аравии не настолько зависели от сочных пастбищ или сезонных осадков, как другие скотоводы. При этом оставалось немало свободы для маленьких групп и для одиноких кочевников, которые тоже внесли свой вклад в формирование социального образа бедуина. Каждое племя и даже каждый клан обладали суверенитетом. Лидера выбирали по двум критериям – за заслуги предков и за его собственную мудрость. Каждая группа отвоевывала свои права за обладание пастбищами и старалась улучшить свои позиции за счет других. Решения принимали все члены группы, и нередко результатом этих решений могли стать помилование или смерть.

Подобное сообщество отрицало авторитарные политические формы, вместо этого оно основывалось на личных заслугах и авторитете лидера, а также на лояльности всей группы. Глава общины не только руководил сражениями, но и разрешал внутренние споры, а также был хранителем священных символов. Любую из этих функций мог выполнять уполномоченный член группы. В любом случае, глава не мог оказывать влияние на семью во время выборов. Каждый участник имел право отделиться от группы вместе со своими последователями. При отсутствии законодательных норм споры разрешались по принципу кровной мести: ущерб, нанесенный чужаком члену семьи, расценивался как оскорбление всей группы семьей чужака. Честь семьи отстаивалась аналогичным наказанием члена другой группы: око за око, жизнь за жизнь (хотя иногда принимались материальные возмещения ущерба). Если обиженная семья находилась на уровень выше, то наказание было не равноценным, а более суровым. Иногда возмещение ущерба не удовлетворяло семьи, в результате кровопролитие длилось до тех пор, пока они не посчитают свою честь восстановленной[54].

Строительство города Хирта. Средневековая персидская миниатюра

Время от времени, особенно при условии стабильной власти, несколько племенных объединений признавали главенство одного лидера. Обычно он существовал за счет доходов из городов и практически получал статус царя. Но стоит учесть, что такая монархия основывалась на племенных предпосылках. В отличие от племенного вождя царь мог передавать приказы через посредников и при этом не учитывать интересы группы. Однако его власть все же зависела от лояльности племен, и он легко мог потерять ее. Соответственно подобные царства были крайне нестабильными.

Кочевники, погонщики верблюдов, считались в аридных зонах Аравии элитой. Помимо верблюдов они держали прекрасно объезженных лошадей, которых использовали во время набегов, и более спокойный и экономически выгодный скот – овец и коз. Однако знатность племени прямо пропорционально зависела от количества мелкого скота. Овцеводы держались недалеко от сельскохозяйственных районов и зависели от других, более мобильных, кочевников. Погонщики верблюдов, будучи более мобильными и получая больше дохода, чем земледельцы и другие скотоводы, чувствовали, что обладают, или, по крайней мере, должны обладать большим престижем, нежели остальные жители региона. Даже когда бедуины получали преимущество в оазисах, жители поселения были уверены, что бедуинские традиции достойны того, чтобы им следовать.

Кочевые погонщики верблюдов называли себя арабами. И самое раннее появление этого термина, видимо, связано с деятельностью этих скотоводов. Однако со временем определение араб стало означать не только бедуина-скотовода, но и оседлого бедуина, у которого были в хозяйстве верблюды, но основной доход он получал с зерна и фиников или с торговли. В итоге практически все население полуострова стало называться арабами, а их язык (который относился к семитской группе и несколько отличался от арамейского языка Плодородного полумесяца) – арабским. (Постепенно слово араб приобрело в арабском языке несколько значений, некоторые из них широко распространены. Здесь мы используем термин «араб» по отношению к человеку, говорящему на арабском языке, возникшем на Аравийском полуострове. «Арабский» относится непосредственно к языку. А термин «аравийский», соответственно, связан с полуостровом, но не с арабским народом в целом.)[55]

Конечно, скотоводство и сельское хозяйство (для оседлых жителей) играло важную экономическую роль в жизни бедуинов. Однако их основным источником доходов была обширная система торговли и набеги. Скотоводческие группы нуждались в земледельческих общинах, поскольку те снабжали их едой и снаряжением, в частности зерном и финиками, необходимыми для того, чтобы получать верблюжье молоко и мясо. Более того, благодаря международной торговле бедуины обладали предметами роскоши, такими как вино и искусные певицы (рабыни), – товарами, желанными в любом племени. Таким образом, бедуины внедрились в торговлю между землями Средиземноморья и южными морями. Кочевники предоставляли вьючных верблюдов в качестве транспорта, сопровождали торговцев и даже сами вели торговлю. Другие промышляли тем, что грабили караваны более успешных соперников. Случайные поселения, создававшиеся в качестве перевалочных пунктов, сформировали центр племенных интересов. Бедуины наслаждались властью, основанной на богатстве и влиянии. При этом их власть порой не выражала никаких политических предпочтений.

Арабы гордились своей независимостью и чтили славную племенную генеалогию. Однако когда бедуинское общество достигло полного развития, их экономическая и политическая жизнь оказалась неразрывно связана с великими империями, от торговли с которыми и от набегов на которые зависело их благосостояние. Как показано на карте Аравии, бедуинская Аравия располагается между тремя земледельческими странами: Ираком, Сирией и Йеменом. (Сравнительно бесплодные земли Омана отрезаны от основной массы арабов пустыней Руб-эль-Хали, и только на юге соприкасаются с иранской пустыней.) Сирия и Ирак сформировали основную часть Плодородного полумесяца, колыбели семитских культурных традиций. Йемен примерно с 1000 г. до н. э. был частью аграрных семитских государств (южно-аравийских) и культурно был связан с Плодородным полумесяцем, хотя и выделялся. (Эти царства оставили более свежий след в памяти, чем семитские царства Плодородного полумесяца, этой памятью дорожат племена йеменских объединений.) Йемен вырос отчасти за счет сельского хозяйства, которое постепенно приходило в упадок, и отчасти за счет торговли между южными морями и севером, которая в течение тысячелетия набирала обороты. Помимо иудаизма и христианства здесь еще существовал крупный языческий сектор, единственный сохранившийся в области Плодородного полумесяца.