Судовой врач, все еще надеявшийся получить обещанную награду в 25 тыс. долларов, в конце октября посетил американского консула в Монреале и сообщил дополнительные подробности о планах Саррета, в частности о его намерении отправиться в Рим. Консул стал забрасывать телеграммами государственный департамент. Ответы приходили нескоро, иногда с интервалами в две недели. Из них следовало, что государственный департамент обсуждает вопрос о Саррете с военным министерством. В конечном счете Вашингтон так и не потребовал выдачи сообщника Бута. А поскольку энергичный судовой врач продолжал будоражить американскую дипломатию предложениями о поимке Саррета, в Вашингтоне наконец решили действовать, но совсем в неожиданном направлении. 24 ноября военный министр Стентон издал приказ № 164, в котором бралось назад обещание награды в 25 тыс. долларов за поимку Саррета. Впоследствии Стентон, давая объяснения дружески настроенной к нему комиссии конгресса по поводу этого приказа, разъяснял, что уже прошло много месяцев со времени объявления награды. Однако именно в то время шансы захватить Саррета резко возросли, и это объяснение по существу ничего не доказывало.

Пользуясь бездействием американских властей, Саррет уехал в Рим и под именем Джона Уотсона вступил в один из наемных полков, входивших в армию папы. Здесь беглец встретился со своим школьным товарищем Сент-Мэри, который, по-видимому, еще не зная об отмене награды, поспешил известить американского посла о нахождении Саррета в Риме. 23 апреля 1866 года посол направил сообщение обо всем этом в Вашингтон. Почти через месяц, 17 мая, Стентон, мнение которого было запрошено государственным департаментом, переадресовал запрос своему другу, генеральному прокурору, а тот, в свою очередь, потребовал от Сент-Мэри сообщить сведения о себе и переслать сделанное им под присягой заявление о Саррете. 28 мая Сьюард предложил Стентону послать специального агента в Рим, чтобы потребовать выдачи Саррета. Ответа со стороны военного министра не последовало. 20 июля прибыли затребованные из Рима бумаги. Кроме того, американский посол доносил, что при получении соответствующей просьбы из Вашингтона папские власти с готовностью выдадут преступника. 28 августа государственный департамент снова запросил военное министерство о его мнении по этому вопросу — и снова не получил ответа. В октябре Сьюард предложил удостовериться, действительно ли Саррет в Риме, и для этого переслать фотографию разыскиваемого шпиона в американское посольство при папском престоле.

Тем временем в ноябре 1866 года канцлер римского папы кардинал Антонелли, не дождавшись просьбы из Вашингтона, сам отдал распоряжение об аресте Саррета. Тот был арестован, но сумел бежать сначала в Неаполь, а оттуда пароходом в Египет. Только после его бегства в Рим пришла наконец фотография Саррета. Но на ней разведчик был так мало похож на себя, что она могла лишь повредить поискам, направляя полицию на ложный след. В Египте генеральный консул США сумел добиться ареста Саррета. В начале января 1867 года американский военный корабль доставил преступника в США. Власти приняли специальные меры, чтобы воспрепятствовать встречам заговорщика с «посторонними лицами». Однако незадолго до суда Саррета посетил конгрессмен из Огайо Эшли, близкий друг Стентона. Вероятно, этот визит был связан с попытками получить от заключенного какой-либо компрометирующий материал против президента Эндрю Джонсона, которого радикальные республиканцы решили предать суду сената.

В борьбе американские политики привыкли не брезговать никакими средствами. Атакуя слева Джонсона за его потворство южным плантаторам, некоторые из конгрессменов с готовностью подхватили обвинение южан, что Джонсон вопреки просьбам самих военных судей отказался помиловать миссис Саррет. Джонсон ответил обвинением, что конгрессмены лгут, что они сами не представили ему ходатайство судей. В свою очередь, противники президента утверждали, что Джонсон пытается отмыть со своих рук кровь казненной Саррет с целью сплотить вокруг себя южан и «медноголовых» на Севере. В такой обстановке процесс над Джоном Сарретом мог оказаться очень досадным делом для многих вашингтонских политиков — и врагов и друзей Эндрю Джонсона.

Саррету дали пять месяцев для подготовки к процессу, проходившему летом 1867 года в уголовном суде федерального округа Колумбия. Не менее восьми человек заявили, что видели Саррета в Вашингтоне 14 апреля 1865 года. Другие свидетели уверяли, что встречали Саррета на следующее утро, 15 апреля, в Нью-Йорке. При тогдашней быстроте сообщений и расписании поездов одно исключало другое. Голоса присяжных разделились. Осенью 1867 года Саррета отпустили под залог в 25 тыс. долларов. При возобновлении процесса выяснилось, что по закону обвинительный акт должен предъявляться не позднее чем через два года после преступления, инкриминируемого подсудимому. Исключение делалось лишь в том случае, когда в самом обвинительном акте отмечалось, что он не мог быть предъявлен ранее, так как преступник «скрывался от правосудия». Подобной оговорки не было сделано в обвинительном заключении по делу Саррета. Защита немедленно воспользовалась этой оплошностью, которая могла быть умышленной. Процесс был прекращен, Саррет выпущен на свободу. Он даже вскоре прочел публичную лекцию о заговоре, рассказывая о плане похищения Линкольна. При этом, однако, Саррет держался очень осторожно и не сообщил ничего существенно нового. Он прожил еще много десятилетий, скончавшись в 1916 году. Мало кто из жителей Балтимора знал, что пожилой чиновник пароходной компании был одним из главарей заговора, приведшего к убийству Линкольна. На протяжении всей своей долгой жизни Саррет упорно молчал, не выдав ни одной из тайн заговора, если таковые были ему известны.

В чем же были причины странного поведения военного министерства в деле Саррета? Почему его укрывали от правосудия, а потом явно дали уйти от наказания? Неужели боялись его разоблачений? Ответа на эти вопросы так и не последовало.

Возражая Эйзеншимлу, впервые осветившему историю розыска Саррета, надо заметить, что у властей могли быть совсем другие мотивы, чем страх разоблачения соучастия в заговоре влиятельных членов правительства. Когда Саррета обнаружили в Англии в сентябре 1865 года, правительство должно было учитывать, что судить его придется в гражданском суде и что на процессе могли всплыть многие неприятные для правительства обстоятельства (лжесвидетельства на суде над другими заговорщиками; некоторые подсудимые могли быть участниками конспирации с целью похищения Линкольна, ранее планировавшегося Бутом, а не заговора с целью убийства президента; необоснованность смертного приговора, вынесенного Мэри Саррет; отсрочка суда над Левисом и т. д.). Понятно, что государственный департамент предпочел не проявлять настойчивость в требовании о выдаче Саррета и дать возможность ему исчезнуть из поля зрения.

В отличие от Джона Саррета, бегство которого и последующий процесс привлекали самое широкое внимание, имя Джона Ф. Паркера оставалось совершенно в тени. А между тем он имел самое прямое отношение к убийству президента, хотя отнюдь не принадлежал к числу заговорщиков.

Охранять ложу президента в роковой вечер 14 апреля было поручено полицейскому Джону Паркеру. Настойчивые поиски Эйзеншимла в архивах позволили восстановить «послужной список» Паркера. Он не был безупречным служакой и никак не мог считаться украшением столичной полиции. Находясь на службе с 1861 года, Паркер успел заработать бесчисленные замечания и выговоры за нарушение дисциплины, недостойное поведение, бездельничанье, появление в нетрезвом виде, взяточничество. То Паркеру указывали на употребляемые им чрезмерно крепкие выражения, то укоряли за то, что обнаруживали спящим на посту или за дебош в публичном доме. Конечно, чины вашингтонской полиции были не ангелы и отнюдь не принадлежали к числу рыцарей без страха и упрека. Но и на их фоне «художества» Паркера не были все же обычной манерой поведения.