В марте 1904 года уголовная палата кассационного суда приняла решение о принятии к рассмотрению вопроса о пересмотре дела. Он был решен на объединенной сессии всех палат кассационного суда, аннулировавшего приговор военного трибунала в Ренне.

Дрейфус был по решению парламента снова принят в армию, снова прикомандирован в чине майора к генеральному штабу и награжден орденом Почетного легиона, но немедленно подал в отставку. Пикар был возвращен в армию в чине бригадного генерала. Еще один герой «дела», Эмиль Золя, к этому времени уже умер. В июне 1908 года его прах перенесли в Пантеон.

«Дело», длившееся 12 лет, на этот раз было закончено, хотя и теперь только формально. Французская буржуазия сочла выгодным для себя передать временно власть в руки радикалов и левого центра. Это был маневр, во многом связанный с поиском новых, более эффективных мер против рабочего движения. Но как раз в борьбе против социализма буржуазные политики всех толков быстро находили общий язык. Организаторы «дела Дрейфуса» остались безнаказанными. А разве не характерна судьба одного из главных лидеров дрейфусаров, радикала Жоржа Клемансо? «Тигр» Клемансо, свергатель правых кабинетов, именовавший Мерсье «главой бандитов», а военное министерство — «разбойничьим притоном», через несколько лет в качестве министра внутренних дел и потом премьер-министра беспощадно подавлял рабочие забастовки. А военным министром в кабинете Клемансо стал Пикар. Во время первой мировой войны 1914–1918 годов радикал Клемансо превратился в живое олицетворение французского империализма.

В истории «дела» нет никаких неясностей в отношении самого Дрейфуса. В последующие годы своей жизни он проявил себя тем, кем был всегда, — добросовестным, заурядным офицером, вполне разделявшим предрассудки своей касты, человеком с кругозором среднего буржуа. Рассказывают о его резком отказе поднять голос в защиту революционеров Сакко и Ванцетти, приговоренных американским судом к смертной казни на основе заведомо сфабрикованного обвинения. Как-то незадолго до своей кончины, последовавшей в 1935 году, Дрейфус играл в карты. Его партнер сообщил мимоходом об аресте какого-то лица по обвинению в шпионаже и тут же, поняв бестактность сделанного им замечания, поспешил добавить, что, по его мнению, задержанный вряд ли виновен. Хладнокровно делая очередной ход, Дрейфус ответил:

— О, не знаю. Все же не бывает дыма без огня…

Политическая суть самого «дела» тоже совершенно ясна. Тем не менее в его истории сохранилось достаточно «белых пятен». Жан Жорес до конца жизни выражал убеждение, что осталось немало невыясненного и непонятного. И еще один пример: вдова полковника Анри заметила бравшему у нее интервью журналисту, что историкам не добраться до истины из-за отсутствия необходимых документов.

Действительно, следовавшие друг за другом неоднократные процессы самого Дрейфуса, Эмиля Золя, Эстергази, ряда офицеров разведки не внесли ясности в важные детали, не раскрыли взаимосвязь многих событий. Напрашивавшиеся вопросы почему-то не были заданы, стороны в самые ответственные моменты проявляли непонятное отсутствие здравого смысла. Даже продолжающиеся поиски во французских архивах приводят лишь к новым недоумениям. Так, чья-то заботливая рука стерла в бумагах, написанных генералом Гонзом и другими главными участниками драмы, отдельные слова, а то и целые фразы. А следов некоторых документов, значащихся в архивных описях, вообще нельзя обнаружить.

Некоторые западные историки пишут, что два лагеря — антидрейфусары и дрейфусары — во многом предвосхищают Францию вишистов, сотрудничавших с Гитлером в годы фашистской оккупации, и Францию движения Сопротивления. Как всякие сравнения, и это условно. Все же борьба вокруг «дела Дрейфуса», никогда не прекращавшаяся, ныне вспыхнула в исторической литературе с новой силой. Консервативные историки спекулируют на том, что дрейфусары побоялись довести дело до конца, не вскрыли всех пружин его, не показали, что генералы являлись не жертвами «обмана» со стороны Анри и Эстергази, а организаторами политической провокации. Осталось неясным также, откуда Эстергази черпал сведения, поставлявшиеся им Шварцкоппену (это была самая уязвимая часть в аргументации сторонников Дрейфуса), почему полковник открыто написал имя своего агента, когда собирался отправить ему по почте знаменитое письмо на голубоватой бумаге.

В 1955 году были изданы ранее не публиковавшиеся части дневника известного дипломата Мориса Палеолога. В нем утверждается, что Эстергази был лишь агентом «X» одного высокопоставленного военного, который в момент, когда делалась запись в дневнике (в 1899 году) еще командовал войсками. Ухватившись за свидетельство Палеолога, консервативные авторы попытались обелить французский генералитет. Характерным примером может служить книга А. Жискар д’Эстена «От Эстергази к Дрейфусу». Путем сложных сопоставлений автор уверяет, что «X» — это Мерсье, что Эстергази был агентом-двойником, дурачившим по его приказанию немцев, что Анри и капитан Лот также были посвящены в «игру», что Дрейфусом пришлось пожертвовать во имя действительно патриотических целей и что вдобавок все генералы, кроме военного министра, не знали правды и были искренне убеждены в виновности Дрейфуса. Никаких документальных подтверждений в пользу этой версии нет, а тезис о неосведомленности генералов прямо опровергается фактами. В 1964 году опубликовала объемистую книгу дочь Кавеньяка, пытавшаяся на основе личных архивов своего отца и майора Кюинье доказать старые тезисы реакционных газет, вроде того, что Пикар был агентом-провокатором, засланным «синдикатом» дрейфусаров в генеральный штаб, и т. п. Это лишь немногие из возможных примеров.

Появилось и немало ценных исследований, восстанавливающих действительную картину событий. Откуда получал Эстергази сведения, передававшиеся Шварцкоппену? Одни историки считают эти сведения маловажными, подслушанными в одном из тех мест, где радушно принимали майора. Другие это отрицают. А. Гийемен в книге «Тайна Эстергази» полагает, что майор получал информацию от генерала Сосье, любовница которого была немецкой шпионкой или женой немецкого шпиона Вейля. Шварцкоппен утверждал, что никогда не видел «бордеро». Полковника и не было с 24 сентября по 9 октября 1894 года в Париже, когда мадам Бастиан украла этот документ. Действительно ли, однако, он был доставлен Эстергази в немецкое посольство, а оттуда мадам Бастиан — во французскую разведку? Или это еще одна легенда фальсификаторов. А если «бордеро» «для верности» и побывало в стенах посольства, то, может быть, не для того, чтобы дурачить Берлин, а создать с помощью шпиона-двойника Эстергази «дело Дрейфуса»?

Хотя в «деле Дрейфуса» остается еще немало загадок, общий его политический смысл, ясный уже современникам, вполне подтверждается всеми серьезными новейшими исследованиями. «Дело Дрейфуса» наложило заметный отпечаток на всю политическую жизнь Франции вплоть до начала войны 1914–1918 годов.

В тайной войне полностью проявились волчьи законы борьбы империалистических хищников. Не существовало степени лицемерия и подлости, меры жестокости или пределов злодеяний, перед которыми отступили бы руководители буржуазных разведок. Ложно понятый патриотизм или тупая алчность обывателя, усталость от ненависти кровавой бойни и лихорадочная страсть к авантюрам, материнская любовь и умелая аккуратность профессионального убийцы — все, что попадало в широко расставленные щупальца руководителей «тайной войны», учитывалось, приспосабливалось и хладнокровно пускалось в ход, — в конечном счете для выгоды того глубоко антинародного дела, которому служили все без исключения империалистические разведки.