Таковы доводы сторонников версии о спасении маршала Нея (их усилиями создана уже целая литература по этому вопросу). Однако аргументы противников более основательны. Маршал Ней, напоминают они, почти не знал английского языка и вряд ли мог так быстро овладеть им, чтобы преподавать в школе. Маршал не имел широкого образования, какое обнаружил П. С. Ней. В английских стихах П. С. Нея, посвященных наполеоновским войнам, нет ничего от форм французского языка, французской поэтики. Напротив, в заметках по-французски, сделанных П. С. Неем в его книгах, имеются грамматические ошибки, их не сделал бы человек, для которого французский язык являлся родным. Неясно также, почему маршал Ней, если это был действительно он, не присоединился к группе бонапартистов в США (где проживал и брат императора Жозеф Бонапарт), почему он не связался с дядей своей жены Эдмоном Жене, принимавшим участие в политической жизни Америки. Наконец, почему он не дал знать о себе во Франции после Июльской революции 1830 года, когда король Луи-Филипп назначил пенсии ряду приближенных Наполеона, а президент государственного совета Ж. Лаффит даже выдал свою дочь замуж за сына маршала? Если же маршал хотел скрываться, почему он назвался Неем, а не принял какую-либо распространенную английскую или французскую фамилию? Почему солдаты, стрелявшие в воздух, все как один хранили тайну и после 1830 года, когда в этом не было никакой нужды? Число таких недоуменных вопросов, на которые сторонники версии о спасении Нея не дали вразумительного ответа, может быть увеличено. Но и приведенных достаточно, чтобы сохранить скептическое отношение к ней.

Артур Уеллеспей, герцог Веллингтон

Гравюра В. Бромлея с картины Т. Лауренса

Наполеон после отречения от престола получил во владение небольшой остров Эльбу, представляя самим фактом своего нахождения неподалеку от берегов Франции угрозу для Бурбонов, возвратившихся в фургонах союзнических армий, — угрозу, все увеличивавшуюся по мере того, как росла непопулярность политики королевского правительства, навязанного стране иностранными штыками. Все это сразу же определило остроту тайной войны, разгоревшейся вокруг острова Эльбы. Талейран, перешедший на сторону Бурбонов, назначил французским консулом в Ливорно некоего шевалье Мариотта. Этот корсиканец длительное время служил в наполеоновской армии, одним из первых был награжден орденом Почетного легиона и выполнял различные поручения разведывательного характера. Император назначил его главой полиции при своей сестре Элизе, ставшей великой герцогиней Тосканской. Однако недовольный недостаточной, по его мнению, оценкой его заслуг, Мариотта вступил в контакт с роялистами, стал их тайным агентом. После падения Наполеона, Мариотта активно способствовал свержению великой герцогини с ее шаткого престола. Хорошо посвященный в дела бонапартистского клана, Мариотта, поддерживавший тесный контакт с префектами Корсики и других южных французских департаментов, пытался создать разведывательную сеть на Эльбе. Агент, засланный Мариотта на остров и посылавший ему оттуда подробные шифрованные донесения, подписывая их псевдонимом — Торговец оливковым маслом, — был итальянец, служивший ранее в наполеоновской армии и имевший много знакомых на Эльбе. (Видимо, речь идет о некоем Александро Форли, прибывшем на Эльбу 30 ноября 1814 года). Донесения Торговца включали массу достоверной информации, позволявшей судить о положении дел на Эльбе, но он не смог получить секретные сведения о намерениях Наполеона и его окружения. Возможно, это было следствием того, что Наполеон воссоздал на острове, разумеется, в небольших масштабах, личную охрану и разведывательную службу, с ее помощью поддерживая связи со своими родственниками и руководителями возникавшего бонапартистского подполья.

23 января 1815 года глава австрийской полиции барон Хагер сообщал императору Францу, что его люди перехватили секретную депешу падчерицы Наполеона Гортензии Богарнэ ее брату Евгению. Депеша содержала список французских маршалов, остававшихся преданными Наполеону, и данные о численности войск под их командованием. Со своей стороны, Людовик XVIII и Талейран тайно выдвигали перед союзными державами планы ссылки Наполеона на Азорские острова или остров Святой Елены. Эти планы стали известны императору. В 1815 году по поручению Талейрана граф де Жокур начал переговоры с Меттернихом об «удалении» Наполеона подальше от Европы. На Корсике, военный губернатор которой Луи Герен де Брюлар был врагом Наполеона, офицеры-роялисты готовили убийство императора. Существовал план подкупа лейтенанта Тэллада, командира брига, на котором плавал Наполеон, чтобы тот доставил его в тюрьму на острове близ Тулона. Французские власти отправили на Эльбу некоего Брюла для организации покушения на Наполеона, которое окончилось неудачей.

Действия полиции Бурбонов во многом парализовались тем, что даже в ее высших звеньях было немало скрытых сторонников Наполеона. Министр полиции граф Беньо, сменивший его графа Андре де Бельвю и морской министр граф Ферран были окружены бонапартистскими агентами или по крайней мере им сочувствовавшими. В военном министерстве генерал Друо регулярно посылал донесения на Эльбу.

Какая-то роль в этой игре принадлежала и Жозефу Фуше, но следы этого были ликвидированы им самим. Заняв в марте 1815 года, во время «Ста дней», снова пост министра полиции, Фуше, вероятно, на всякий случай уничтожил документы, способные скомпрометировать его перед Бурбонами.

Наполеон уже в декабре 1814 года говорил о растущем брожении во Франции, заявляя, что в случае новой революции европейские монархи в интересах собственной безопасности должны будут призвать его на престол. Наполеон уже был осведомлен, что на Венском конгрессе европейские державы разделились на две группировки, первая из которых включала Англию, Австрию и Францию, а вторая — Россию и Пруссию. В этих условиях царь Александр I оказывал открыто знаки внимания пасынку Наполеона принцу Евгению Богарнэ и делал другие столь же демонстративные жесты, которые никак не могли быть по вкусу Людовику XVIII.

26 февраля 1815 года Наполеон покинул Эльбу, высадился с небольшим отрядом на юге Франции и без единого выстрела дошел до Парижа. Людовик XVIII бежал. Начались знаменитые «Сто дней» нового правления Наполеона, закончившиеся поражением в битве при Ватерлоо и ссылкой императора на далекий остров Святой Елены.

Не так давно английский историк П. Бартел выдвинул гипотезу, будто «полет орла» — так именуют высадку Наполеона во Франции и «Сто дней» — был результатом провокации, организованной британской и австрийской разведками. Мысль об этом не была чужда многим довольно осведомленным современникам, которые считали, что английский министр иностранных дел Кастлри, австрийский канцлер Меттерних и Талейран, перешедший на службу к Бурбонам, решили заманить Наполеона во Францию, чтобы там либо убить его, либо создать предлог для изгнания куда-нибудь подальше от европейских берегов. (Лидер оппозиции вигов в парламенте лорд Грей прямо обвинял английское правительство в «большой степени преступного пренебрежения» своим долгом и требовал расследования.)

Прощание Наполеона с гвардией в Фонтенбло,20 апреля 1814 года.

Гравюра Жазэ с картины Г. Верно

В январе 1815 года из Вены без всякого шума уехал генерал Коллер, австрийский комиссар на острове Эльбе. Коллер прибыл на Эльбу и якобы сообщил Наполеону, что Англия и Австрия готовы согласиться на возвращение императора на трон, если он удовлетворит ряд требований Лондона и Вены.

Намеки на эту провокацию содержатся в переписке упомянутого выше французского консула в Ливорно Мариотта, который руководил шпионской сетью, следившей на Эльбе за Наполеоном. Конечно, Мариотта — свидетель, заслуживающий весьма малого доверия. Однако есть и другие показания. Ней утверждал, будто Наполеон уверил его, что союзные державы не возражают против возвращения императора на престол. Наполеон добавил, что ему неоднократно заявлял об этом генерал Коллер. 26 февраля, незадолго до отбытая с Эльбы, принимая представителей местной администрации, Наполеон заметил, что его прибытие во Францию будет встречено с удовлетворением иностранными державами.