Вероятно, я все‑таки заснул под утро, так как внезапно услышал звон колоколов и увидел, что за окном ярко светит солнце.

Одевшись, я отправился в центр города. Солнце сияло ослепительно. В ресторанчике почти никого не было. Я заказал апельсиновый сок и кофе. В этот момент в ресторан вошел Тат. Он кивнул мне и присел слева на табурет.

— Как дела? — поинтересовался я.

— Пока выжидаем, — ответил он. — Уверены, что в ближайшее время все прояснится.

Я допил кофе и положил на столик деньги.

— Всего хорошего, — сказал я. — И желаю удачи!

«Выжидают», — подумал я и, раздраженно выбросив окурок, сел в машину.

Суттон наверняка уже дома. Я опять помчался к его дому.

Но его опять не было. Войдя в домик, я огляделся. Где же он может быть? На охоте? Я посмотрел на стенку. Нет, ружье висит на месте. Рядом — карабин. Я внимательно пригляделся к ним. Карабин не был заряжен, но ружье… Я вытащил из него патроны и забросил их под кровать.

Вскоре я услышал чьи‑то шаги, и в дом вошел Суттон, держа в руках по ведру с водой. Увидев меня, он широко расплылся в улыбке, но глаза его остались серьезными.

— Никак не ожидал увидеть вас у себя.

Я лишь хмыкнул в ответ и со злостью отшвырнул ногой маленький столик. Керосиновая лампа упала на пол и разбилась. Пепельница тоже очутилась на полу, веером рассыпав пепел и окурки.

Он невозмутимо взглянул на меня.

— Зачем срывать свою злость на безобидных предметах? — И перевел взгляд на стену.

— Ружье не заряжено, — сказал я.

— Значит, вы обо всем успели подумать, — сказал он. — О чем же пойдет речь? Я, правда, не любопытен, но тем не менее…

— Речь пойдет о Глории Гарнет. Уже около года вы мучаете ее…

— И вы проделали весь путь, чтобы сказать мне, что я должен оставить ее в покое, не так ли?

— Я сделаю иначе, я помогу вам оставить ее в покое!

Я направился в его сторону. Он ждал меня со спокойным выражением лица. Видимо, он был слишком уверен в своем преимуществе. И когда дело дошло до рукопашной, он нанес мне несколько чувствительных ударов, но победа осталась за мной. После последнего удара он как мешок свалился к моим ногам.

Я смыл с перчаток кровь, потом вытер их одной из его рубашек, а остатки воды выплеснул ему в лицо.

Когда я решил, что он уже в состоянии выслушать меня, я сказал:

— Я не буду тебя убеждать, чтобы ты оставил ее в покое. Сам решай. Но если ты этого не сделаешь, я буду поджидать тебя в самых неожиданных местах. И буду избивать тебя, пока не выбью из тебя всю дурь! Вот так‑то!

После этого я сел в машину и вернулся в город. Может быть, я и убедил его, а может быть, и нет. Во всяком случае, в следующий раз он уже не даст мне возможности разрядить его ружье.

Следующая неделя прошла великолепно. Мы ни разу не видели Суттона и все время проводили вместе. Часто я заходил и в контору проката, чтобы посмотреть, как лучше привести в порядок бухгалтерские книги. Она не хотела выходить за меня замуж до тех пор, пока не расплатится полностью с мистером Харшоу.

— И это не упрямство, Гарри, — сказала она. — Ты же сказал, что я не буду работать после того, как выйду замуж за тебя. Значит, мне нужно расплатиться до замужества.

Кроме того, мы не могли передать бухгалтерские книги в руки нового работника, если они не были в порядке. Мне часто хотелось вырыть деньги, спрятанные в сарае, и расплатиться с Харшоу, но я понимал, что этого делать нельзя. Деньгам придется еще долгое время лежать там, может быть, годы, и если я и пущу их в обращение, то это будет далеко отсюда.

Тяжелее всего было ждать. Мы подсчитали все наши возможности и выяснили, что сможем расплатиться только к ноябрю.

Один или два раза она заговаривала о Суттоне, но я сразу же менял тему разговора. Сказал ей лишь, что сделал ему довольно убедительное внушение.

Но вечерами, когда я расставался с ней и возвращался в свою комнату, мне становилось грустно. К тому же я терял весь свой оптимизм, которым был заряжен днем. Я начинал понимать, что все это не так‑то просто — ни Суттон, ни Долорес Харшоу не захотят признать себя побежденными, а это означает, что у меня еще наверняка будут крупные неприятности.

Но однажды меня словно осенило. Ведь не Долорес держит меня в руках, а я ее! И у нее нет никаких шансов доставить мне неприятности! У нее были связаны руки.

Впервые за долгое время я спокойно заснул. Пусть только попробует выкинуть какой‑нибудь фокус! Я ее сразу поставлю на место!

Вечером в пятницу, как обычно, я поехал к мистеру Харшоу, чтобы отчитаться за неделю.

Хотя он был еще очень слаб, внешне выглядел намного лучше. Я нашел его в гостиной. Он сидел в кресле и читал книгу. Приглушенно говорило радио.

Я коротко рассказал ему о своих планах на ближайшие дни. Он согласно кивнул головой.

— Неплохо, — ответил он. — Думаю, что вы уже полностью уяснили себе сущность торговли.

Долорес со скучающим видом ходила по комнатам. Впервые за несколько недель я смотрел на нее без страха.

— А как вы ладите с мисс Гарнет? — внезапно спросил Харшоу.

— Неплохо… — Я улыбнулся. — Я помню ваши слова, сказанные в ее адрес. Вы тогда очень лестно отозвались о ней. И вот мы даже решили пожениться. В ноябре месяце…

Он пытливо посмотрел на меня.

— Вот как? Собираетесь жениться, Мэдокс? Что ж, это весьма похвально. Вам давно пора остепениться.

В этот же момент мне удалось перехватить злобный взгляд Долорес.

— Поздравляю вас, Мэдокс! — проворковала она. — Она действительно очень милая девчонка.

— Спасибо, миссис Харшоу.

— И я уверена, что вы будете счастливы с ней!

Я увидел, что она вся клокочет от ярости. Сколько же времени понадобится ей, чтобы перейти в наступление?

Наступление она начала в тот же вечер!

Было немногим позже полуночи. Я только что отвез Глорию домой и возвращался к себе. Не успел я остановить машину, как услышал, что позади меня затормозил автомобиль. Женский голос тихо сказал:

— Прошу в мою машину, Гарри!

Я не стал возражать. Надо поставить все точки над «и». Эта встреча будет последней.

Она проехала по Майн–стрит и на большой скорости отправилась в северном направлении.

— Как поживает счастливая невеста?

— Неплохо.

— Из вас получится чудесная пара!

— На что ты намекаешь?

— Не догадываешься?

— Я же сказал тебе, что между нами все кончено!

— Вот как? У тебя, видимо, очень плохая память, мой милый Гарри!

Она свернула на боковую дорогу и остановила машину.

— Значит, ты будешь развлекаться с этой девчонкой, а я буду скучать со своим беспомощным мужем. Ты не считаешь, что это несправедливо?

Я пожал плечами.

— Такова жизнь…

— При чем здесь жизнь? — прошипела она. — И знай, Гарри, что ты не женишься на ней — ни в ноябре, ни вообще когда‑либо.

— Ты можешь предложить мне что‑нибудь другое?

— Конечно! Ты женишься на мне!

— Я до сих пор считал, что закон позволяет иметь только одного мужа.

— Ты полагаешь, что развод такая уж трудная вещь?

Но я хорошо понимал, что она имеет в виду не развод. Харшоу, конечно, не откажет ей в разводе, но, зная ее, я понимал, что она надеется на большее. У ее супруга было уже два сердечных приступа, и врачи ей сказали…

— Ну, если хочешь разводиться, дело твое…

— Что ж, ты все пытаешься свалить на меня…

— Объяснись попонятнее!

— Я думаю, что шериф очень обрадуется, когда услышит что‑нибудь новенькое. Ведь он до сих пор не напал на след преступника.

— Значит, ты собираешься сообщить ему, что ты солгала, заявив в полицию, что видела меня на пожаре?

— Ты очень догадлив, мой милый!

— А о последствиях ты еще не успела подумать?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать, что тебя посадят за решетку!

— Ты шутишь!

— Какие тут могут быть шутки! Если преступление действительно совершил я, то ты соучастница преступления. Это так же точно, как дважды два четыре. Поскольку ты не только знала о действительных фактах, но и утаила их… А вдобавок ко всему еще и солгала!