— Неплохой город.

По шоссе мы проехали около пятнадцати миль. Поскольку я лишь вчера прибыл в город с этой стороны, я знал, что скоро будет мост через реку. Но, не доезжая до моста, мисс Гарнет попросила меня свернуть на проселочную дорогу, извивавшуюся в густом сосновом лесу. Вскоре мы поднялись на возвышенность, где стояли две заброшенные фермы. Миновав их, мы повернули на восток и спустились к реке. Переехав через деревянный мостик, я остановил машину, чтобы полюбоваться окружающим нас пейзажем.

— Почему вы остановились? — спросила мисс Гарнет.

— Хочу полюбоваться пейзажем.

— Да, здесь действительно красиво.

Я снова нажал на газ.

— А кто такой этот Суттон? — поинтересовался я. — Отшельник какой‑нибудь?

— Сторож при буровой скважине.

— Вот как? Что же, они боятся, как бы у них не украли дырку в земле?

— Наверное, для порядка. Работы там приостановлены из‑за юридических трудностей, но Суттон остался на месте.

— Почему же он не платит за прокат машины, если у него есть работа?

— Откуда мне знать! Он живет в этой местности всего около года, а к нам в город приезжает редко.

Хотя в этих вопросах и ответах не было ничего странного, она казалась очень обеспокоенной. Наконец я не выдержал и спросил без обиняков;

— Что с вами?

— О, ровно ничего… Я только думаю, что разговор с Суттоном лучше вести мне. Он очень недоверчив и подозрителен. Особенно к незнакомым. Меня он знает, поэтому мне будет легче с ним разговаривать…

— А чего с ним разговаривать? Заберем машину и поедем обратно.

— Я думала о другом… Я думала, что мне, может быть, удастся уговорить его заплатить за прокат. Тогда мы сможем оставить машину ему.

— Делайте, как считаете лучше, — ответил я и равнодушно пожал плечами. В сущности, я ведь продавец, а не кассир.

Вскоре мы добрались до бревенчатого домика, крытого рубероидом. Недалеко стоял старенький «Форд-47». Двери домика были открыты, но внутри, судя по всему, никого не было.

Мы вышли из машины.

— Суттон! — крикнула мисс Гарнет.

Никакого ответа.

Я не стал медлить и просто–напросто вошел в дом. В единственной комнате никого не было.

Сразу было заметно, что мужчина жил здесь один: кровать помята, посуда не вымыта, одежда висела и валялась в самых разных местах. Взгляд мой непроизвольно задержался на пепельнице — на некоторых окурках, лежавших в ней, остались следы губной помады.

Вслед за мной вошла и мисс Гарнет.

— Удобно ли заходить в дом к человеку, если его самого нет?

И опять мне показалось, что она боится Суттона.

— Может быть, и неудобно… Скажите, он женат?

Тут она тоже увидела пепельницу, но сразу же отвела глаза. Мы вышли из дома. Подойдя к машине, я три или четыре раза нажал на клаксон. Никакого эффекта.

От домика к тенистому ручью спускалась извилистая тропинка.

— Может быть, он пошел за водой? — спросил я. — Пойду посмотрю.

— Ну что ж, идите. Хотя… подождите. Наверное, будет лучше, если схожу я.

Я не возражал. Усевшись на ступеньку, я закурил, а она отправилась вниз по тропинке. Вскоре она уже поднялась обратно, и, когда она приближалась ко мне, я по достоинству оценил ее внешность — среднего роста, легкая походка, длинные и очень стройные ноги.

— Ну что, возвращаемся ни с чем? — спросил я.

— Ошибаетесь. Я нашла его около ручья.

Я удивленно взглянул на нее. Она отсутствовала не более трех минут. Почему же Суттон не вернулся вместе с ней?

— Забрали у него ключи от машины?

— Нет… Но он заплатил мне оба взноса.

— Смотрите‑ка, какое везение!

— Он уже давно собирался заплатить, но никак не мог вырваться в город. Так что мы можем возвращаться обратно.

— Угу.

Вся эта история показалась мне довольно странной, но, если она утверждает, что Суттон все заплатил, не стоит больше ломать себе голову над этим.

Мы уже собирались садиться в машину, как вдруг я увидел человека, направлявшегося в нашу сторону. Он вышел из‑за деревьев, окаймлявших дорогу. В руке он держал ружье — похоже, двадцать второго калибра. Мисс Гарнет тоже увидела его и бросила на меня быстрый взгляд. Наверняка это был Суттон. Значит, она мне солгала, сказав, что видела его у ручья?

Это был плотный, высокий мужчина с тяжелой походкой. Как у медведя или боксера тяжелого веса. Такие люди всегда принадлежат к категории силачей. На нем были охотничьи штаны и застиранная голубая рубашка. Выглядел он не молодо, но и не старо — лет на тридцать пять — тридцать восемь.

— Хэлло! — приветствовал я его.

Он подошел к нам и внимательно посмотрел на меня.

— Хэлло! Вы кого‑нибудь ищете?

— Угу. Некоего Суттона. Это вы?

— Вы угадали. Чем могу быть полезен?

Я не успел ответить. В разговор вмешалась мисс Гарнет:

— Это по поводу машины, мистер Суттон. Я… я хотела бы сказать вам два–три слова.

Я решил не вмешиваться. Она только что солгала мне, заявив, что он расплатился, ну и пусть устраивает дело как хочет.

— Ну что ж, говори, крошка!

Он улыбнулся, но улыбка у него была неприятной. Затем он жестом показал, чтобы она вошла в дом. Через минуту мисс Гарнет уже вышла, вся красная от смущения или стыда, а он с нагловатой усмешкой смотрел ей вслед, видимо, от души забавляясь.

— Мы можем ехать, — бросила она мне.

— А машина?

— Все в порядке… Мы оставляем ее.

— Он же вам ничего не заплатил! Что вы скажете мистеру Харшоу?

— Прошу вас, не будем об этом.

— Что ж, дело ваше, — ответил я, садясь в машину. За финансовую сторону отвечала она, а не я, так что мне ровным счетом наплевать, как она будет выкручиваться.

Я развернул машину и выехал на дорогу. Суттон проводил нас все той же неприятной и нагловатой улыбкой.

Когда мы доехали до реки, мисс Гарнет сказала:

— Будет лучше, если с Харшоу поговорю я.

— Как хотите… И мне безразлично, что вы ему скажете.

— Я… Я понимаю, что все это кажется вам немного странным, мистер Мэдокс, но…

— Суттон ваш родственник?

— Нет.

— Сто десять долларов… Это ведь большая сумма.

Она ничего не ответила. Но мне и так было ясно, что она или подделает квитанцию, или внесет деньги из своих собственных сбережений.

Внезапно я остановил машину под тенью деревьев. Л что будет, если я поцелую эту куколку?

Она не сопротивлялась, но и никак не ответила на мой поцелуй. Мне показалось, что я поцеловал мертвую.

— Долг платежом красен, — сказал я. — Перед Суттоном я почувствовал себя последним дураком.

— Пользуетесь положением? — прошептала она, краснея от стыда.

— Может быть, нам лучше вернуться и забрать машину? Или сказать Харшоу, что Суттон не отдал ее…

— Не фиглярничайте… И не ведите себя так нагло.

— Просто я не привык упускать благоприятных возможностей.

— Послушайте, мистер Мэдокс: или вы продолжите путь, или я выйду из машины и пойду пешком.

— Вы такая очаровательная! Сколько вам лет?

— Двадцать один.

— Почему вы боитесь Суттона?

Она снова покраснела и отвела взгляд.

— Я его не боюсь.

— Только не надо лгать, красотка! Что он знает о вас?

— Э… э… Ничего. С чего вы взяли, что он должен что‑то знать обо мне?

— Уж не хотите ли вы меня уверить, что видели его у ручья и что он расплатился за прокат машины?

— Да, я солгала вам… Сознаюсь. А теперь оставьте меня в покое.

— Мне хотелось бы получить от вас положенную мне долю милостей. Может быть, я и негодяй, но ваша красота…

— Теперь я понимаю, за кого вы меня принимаете… Вы поедете дальше или нет?

— К чему нам торопиться? Я все еще надеюсь, что вы расплатитесь со мной. У вас такие дивные ножки…

Я перешел к более решительным действиям, но она оттолкнула меня, одернув юбку, и в конце концов залепила мне пощечину.

— Что ж, я не совсем непонятливый и все понял. Считаю, что звать на помощь полицию нет смысла.