— Но, Дип…

— В лице Беннета он видел меня, мою замену. Ненависть стала для него ведущим стимулом в жизни и деятельности. Он вертелся возле клуба, бывал в нем, присматривался, нащупывал его тайны, следил за Беннетом, обдумывал план его убийства…

— Дип!

— Да, да, дорогая. Именно так. Он проник даже в тайну нашего арсенала, здесь за стенкой, и выкрал оттуда мелкокалиберный револьвер. Правда, он искал там нечто иное, секретные бумаги Беннета, которые дали бы ему превосходный материал для осуществления неистовой мести всему прежнему окружению Беннета. И мне, разумеется. Беннет был убит в десять вечера. Это необычный для убийства час. Он явился к Беннету, поджидавшему Дикси, выстрелил в него, но раненый Беннет погнался за ним.

— Какой ужас, если…

— Он метался от страха и стал в тот час невменяемым, но не настолько, чтобы проделать почти немыслимое. После того, как Беннет умер в аллее от кровоизлияния, и после того, как убитого Беннета видели в этой аллее Педро и Тэлли…

— Тэлли?

— Да. И не исключено, что она заметила убийцу и тем определила свой приговор.

— Нет, нет! Это невозможно… Дип…

Но она знала, что это так.

— После того он перетащил убитого Беннета в дом и попытался найти там его секретные бумаги. А результат? Вместо Беннета появился я. И я принялся разыскивать убийцу Беннета. Он знал о моей встрече с Тэлли и еще каким-то парнем, видевшим в аллее убитого Беннета. Я ему не назвал имени Педро…

Откуда-то изнутри дома к нам донесся чей-то вопль. Теперь стрельба, кажется, шла по всему периметру здания, и звуки выстрелов, криков и свистков сливались в такую какофонию, какую можно было услышать только в таком гангстерском скоплении людей, столь различных по своим устремлениям, как Нью-Йорк.

— Но если он был невменяем или, вернее, почти невменяем во время убийства Беннета, то этого нельзя сказать о последующих его действиях. Он прекрасно сознавал, что делает, убивая Тэлли подвернувшейся под руку бутылкой, пытаясь убить той же бутылкой меня, когда я случайно столкнулся с ним там, стреляя позже в Бени Матика…

— Не слишком ли много вам известно, Дип? — раздался с порога сухой, резкий голос.

Приоткрыв дверь, Роск стоял там, злобно поглядывая на нас. В правой руке он держал револьвер. Да, револьвер. Правда, мелкокалиберный, но именно из этого револьвера были застрелены Бени Матик и Беннет. Теперь очередная пуля предназначалась мне. Именно мне, так как потом нетрудно было бы справиться с Эллен и не так уж трудно было бы объяснить полиции необходимость освобождения женщины, попавшей в руки такого бандита, как я, бандита, за которым охотилась полиция, охотился сам сержант Херд. Это нетрудно было бы проделать человеку, особенно если он находится в несколько невменяемом состоянии и ему кажется, что он отлично ориентируется в обстановке.

Револьвер 22-го калибра был нацелен в мою голову со странной для любителя точностью.

Призрак смерти пробрался в подвал.

Наверху стрельба затихла, раздавались только одиночные, как бы заключительные выстрелы. Слышались топот ног, голоса, отдельные, уже более спокойные окрики. Все помещения будут осмотрены. Скоро найдут дверь, ведущую в подвальное помещение клуба. Старого клуба «Рыцарей совы»…

Да, он мог застрелить меня и забить ее до смерти. Он мог все это проделать и объяснить свои действия полиции тем, что он пытался спасти ее, но было уже поздно, и ему только оставалось убить меня, спасая, кроме того, и свою жизнь. Да, все это он мог бы…

Потрясенная его появлением Эллен, пытаясь как-то прикрыть меня своими слабыми руками и телом, прижалась ко мне и безнадежным тоном прошептала;

— Все кончено…

Я твердо и решительно отстранил ее от себя, действуя при этом одной только правой рукой, так как левая была занята. Я сидел вполоборота к двери, держа под левой рукой револьвер, невидимый со стороны двери.

— Вы мертвы, Дип, — продолжал между тем он. — Здесь конец троллейбусной линии.

— Может быть, — сказал я, демонстративно шевеля над столом всеми своими десятью пальцами, в которых ничего не было. — Но перед концом мне хотелось бы знать, зачем вам понадобилось тащить убитого Беннета обратно в его дом?

— Это уже старо. Где его документы, Дип? Тогда, может быть…

— Хорошо. Начнем сначала. Напомню, что на вашу аллегорию с троллейбусом я уже дал вам ответ.

— Что-то не припомню. Но…

— Вы упустили главный пункт.

— Продолжайте, — сказал он после небольшой паузы.

— Покинуть троллейбус я могу в любой момент, когда мне заблагорассудится. Вот в чем суть.

Пару секунд он что-то соображал и, видимо, что-то понял, так как, издав злобное шипение, ринулся вперед, в глубь помещения, не отводя глаза от мушки своего револьвера, наведенного на меня.

Эллен вскрикнула и, не отрывая глаз от дула его револьвера, вновь бросилась ко мне. Ее порыв был естественен, но… мог бы очень дорого стоить ей и мне, если бы я не успел предупредить его.

Однако в эти доли секунды произошло то, что на первый взгляд могло показаться непонятным.

Вместе с броском убийцы вперед, броском, который должен был сократить расстояние между нами, что имело определенное значение для мелкокалиберного оружия, метнулось две тени. Одна была его собственная, но другая… Последняя настигла его и нанесла ему удар сзади.

Но именно тогда, когда убийца бросился с поднятым револьвером вперед, нажимая на спусковой крючок, моя тридцативосьмикалиберная пуля уже летела ему навстречу. Моя пуля прошла через его переносицу и вышла из расколотого черепа сзади. И все же его пальцы успели нажать на курок, хотя о прицельном выстреле уже не могло быть и речи, тем более что в эти последние доли секунды он получил толчок сзади.

Двадцатидвухкалиберная пуля вошла в потолок, а убийца как мешок свалился на пол с открытыми, удивленно-испуганными глазами.

Пожалуй, по сути дела, не пуля его убила. Его убила Улица. И убила еще задолго до нынешних трагических событий.

Он упал, а позади того места, где он свалился, стоял не кто иной, как добрый старый Хенни, пытавшийся по-своему оказать мне помощь.

Руки Эллен были прижаты ко рту, в ее глазах светился безмерный страх, она была близка к истерике. Она теперь смотрела только на меня.

— Вы должны были это сделать, — сказала она и повторила: — Вы должны были это сделать!

Наверху выстрелы затихли, и голоса раздавались уже ближе, очевидно, из холла.

Я вложил револьвер в свою поясную кобуру и рукой отмахнулся от Хенни, которого я еще не успел поблагодарить и который нерешительно топтался возле убитого. Он понял мой знак по-своему и незаметно выскользнул из помещения.

— Эллен…

— Вы должны были… Дип… Но зачем?

Я едва слышал ее голос. Ее плечи дрожали, и она с трудом владела собой.

— Эллен, успокойтесь!

— Почему же вы не убили меня, Дип? Было бы легче…

Я пытался остановить ее, но она продолжала:

— Не мешайте… Это наша последняя минута с вами вместе… Я вас всегда любила, а теперь… вы стали моей жизнью. Полюбила я вас очень давно… еще тогда, в те дни… когда я сама была частью всего этого безрассудства, пренебрежения жизнью, счастьем… Но потом я возненавидела все это… и пыталась даже по-своему бороться со всей этой мерзостью, со всеми этими отвратительными беннетами, и педлами, и собелами…

Она остановила рукой мою попытку что-то сказать и быстро, задыхаясь, продолжала:

— Теперь все кончено, Дип… Я буду ждать вас всегда… Вы мой, а я ваша. Вы это знаете.

Я молча кивнул головой.

Ее прекрасные глаза блестели от слез.

— Меня не интересует, где вы были так долго и что вы там делали. Я верила, что вы вернетесь и что вы не такой, как они… эти… Я не понимала, как вы можете с ними… Вы же их не любите, и они вас ненавидят… Но я была уверена, что вы их оставите, бросите… и мы будем счастливы…

— Но послушайте…

— Но вы все испортили, сломали… Вы говорили мне, что не собираетесь… Но вы убили этого подлеца. Вы так подстроили. Пускай бы это сделали те, кто имеет на это право… Если бы вы могли быть… одним из… них… из тех…