Существовал один способ проверить это. Так или иначе — его мучила жажда. Бинк поднес флягу ко рту и стал пить.

Вода была холодной и вкусной. Потом Бинк уловил, что она еще и освежает. Нет, такая вода не могла быть ядовитой.

Бинк снова окунул флягу и стал ждать, наблюдая за поднимающимися пузырьками. Они искажали вид его левой руки под водой и, казалось, что на руке у него все пальцы. Он не очень-то и страдал без пальца, потерянного еще в детстве, но вид якобы целой руки дразнил его.

Он вытащил из воды флягу и едва не выронил ее: его палец был на месте! Он был цел! Детское увечье исчезло.

Бинк, изумленный, пошевелил пальцем и потрогал его. Затем ущипнул и почувствовал боль. Палец был настоящим!

Да, Источник истинно магический. Если он так легко мог восстановить отрубленный палец — так безболезненно и быстро, — то он, без сомнения, мог излечить что угодно!

А как насчет простуды? Бинк пошмыгал носом и убедился, что никакого насморка больше нет. Вода излечила и насморк.

Больше сомнений никаких не оставалось. Это был настоящий Источник Жизни — самое подходящее название для такой могущественной магии. Если бы Источник был личностью, он получил бы звание Полного Волшебника.

Но тут вновь заговорила врождённая осторожность Бинка. Он все еще не выяснил природу опасности… или проклятия, о чем упомянула дриада. Почему нельзя раскрывать секрет Источника? В чем тайна? Очевидно, не в факте исцеляющих свойств — об этом дриада рассказала бы, и он рассказал бы другим. Проклятье не могло быть также речным монстром — ведь на Бинка никто не напал. Теперь, когда он цел и невредим, он мог лучше защитить себя.

Тем не менее, опасность была, и она была более скрытой, чем он предполагал. Скрытая опасность хуже всего. Человек, спасшийся от Огненного дракона, мог пасть жертвой успокаивающего заклинания сосен.

Солдат умирал. Было дорого каждое мгновение, и все же Бинк медлил. Он обязан узнать секрет, иначе подвергнет и себя, и солдата еще большей опасности. Хоть и говорит пословица, что дареному единорогу не смотрят в зубы, — Бинк предпочитал смотреть.

Он встал перед Источником на колени и пристально вгляделся в его глубину, как бы заглядывая ему в рот.

— О, Источник Жизни, — пробормотал он. — Я пришел с миссией спасения. Я не ищу выгоды для себя, хотя невзначай тоже выиграл. Я заклинаю тебя открыть свою тайну, чтобы я ненароком не сделал ошибки. — Бинк мало верил в это формальное обращение, так как не обладал магией, но это было все, что он мог придумать. Он просто не был в состоянии принять такой чудесный дар, не попытавшись узнать, какова цена за него. А цена есть всегда.

Что-то заклубилось в глубине Источника. Бинк ощутил могущество его магии, словно он глядел через глазок в другой мир. О да! — этот Источник имел сознание и гордость. Его живое поле распространилось вверх, окутывая Бинка, внося понимание прямо в его мозг.

“Кто изопьет из меня, не сможет действовать против моих интересов под угрозой лишения всех благ, что я дал ему”.

Так-так! Это было самосохраняющее заклинание, ясное и простое. Но невероятно сложное в исполнении. Кто определит, что противоречит интересам Источника, а что — нет? Кто, кроме самого Источника?.. В этом краю определенно недопустима рубка леса, так как это может повредить окружающей среде и изменить климат. Здесь нельзя выкапывать никакие шахты, поскольку так можно понизить уровень подпочвенных вод и повредить Источнику. Даже запрещение открыть тайну условия имеет смысл: люди с небольшими увечьями и жалобами могут отказаться от магической воды, испугавшись цены. Например, те же шахтеры и лесорубы. Но любое действие имеет последствие, которое распространяется вширь, хотя сила его, в процессе распространения, и уменьшается — подобно волне от камня, брошенного в воду. Со временем такие волны могут покрыть весь океан. Или, как в данном случае, всю территорию Ксанфа.

Положим, Источник решит, что его интересам угрожают какие-то непрямые действия Короля Ксанфа — к примеру, увеличение налога на дрова, что вынудит лесорубов рубить больше деревьев, чтобы уплатить налог. Не заставит ли Источник всех, кто им пользовался, выступить против Короля, даже, может быть, убить его? Человек, обязанный Источнику, вполне способен пойти на такое.

В принципе, для Источника ничего не составляло изменить всю историю Ксанфа — даже стать его правителем де-факто. Но интересы одного изолированного Источника не обязательно становятся интересами всего человеческого общества. Вероятно, магия Источника не могла простираться до таких границ, ибо тогда она должна быть такой же сильной, как общая мощь всех других существ Ксанфа. Но постепенно, дай время, магия окажет свое влияние. Что делало это уже вопросом этики.

— Я не могу принять такое условие, — ответил Бинк вихрю в глубине вод. — Я не испытываю к тебе никакой враждебности, но я не могу обещать действовать только в твоих интересах. Интересы всего Ксанфа превыше. Возьми назад свои блага, и я пойду дальше своей дорогой.

Теперь в Источнике ощутился гнев. Его непостижимые глубины забурлили. Поле магии опять поднялось вверх, окутывая Бинка. Он будет наказан за свою дерзость.

Но тут же оно опало, как смирившийся шторм, оставив Бинка невредимым. Его палец остался на месте, простуда не вернулась. Он обвинил Источника в блефе и… победил.

Но так ли это? Может быть, Источник лишает своих благ лишь тех, кто умышленно и прямо действует против его интересов? Что ж, выигрыш Бинка был незначительным — он мог позволить себе быть наказанным, если нарушит условие. Он определенно не станет колебаться, чтобы поступить так, как считает правильным, — потому что он не боится последствий.

Бинк встал, держа одной рукой меч, а другой надевая ремешок фляги через плечо. Он обернулся.

К нему подкрадывалась химера.

Бинк взмахнул мечом, хотя совсем не умел им пользоваться. Химеры были опасны!

В тот же миг он увидел, что это страшилище было в весьма плачевном состоянии. Язык вывалился из львиной головы, козлиная голова была без сознания, а змеиная на кончике хвоста волочилась по земле. Несчастное создание подползало к Источнику на животе, оставляя за собой кровавый след.

Бинк отошел в сторону и позволил ему проползти мимо. Он не испытывал никакой злобы даже к химере — он никогда не видел столь страдающего живого существа, за исключением, разумеется, раненого солдата.

Химера доползла до воды и, погрузив в нее львиную голову, начала отчаянно пить.

Изменения последовали незамедлительно. Козлиная голова очнулась, выпрямилась и, повернувшись на тонкой шее, злобно уставилась на Бинка. Змеиная голова зашипела.

Не было никаких сомнений — химера была здорова. И теперь она стала опасна — этот тип чудовищ ненавидел все, относившееся к роду человеческому.

Химера сделала шаг по направлению к Бинку — тот держал меч прямо перед собой, зная, что ему не убежать. Если он сможет ранить чудовище, то удерет раньше, чем то снова поправит в Источнике свое подпорченное здоровье.

Однако тварь внезапно развернулась и поковыляла прочь, оставив Бинка в покое. Он с облегчением перевел дух. Он, конечно, держался довольно смело, но ему все же очень не хотелось ввязываться в битву с таким чудищем на глазах у Источника.

В этой местности, должно быть, существовало общее перемирие. Не в интересах Источника, надо полагать, раздоры и засады хищников здесь, у места исцеления, поэтому не разрешались ни охота, ни драки. Тем лучше!

Бинк поднялся по склону и направился на восток. Он очень надеялся, что раненый еще жив.

Да, он был жив. Это был крепкий мужчина, таких обычно и набирают в солдаты; он умел сопротивляться смерти из последних сил, пока сама природа не вырвет у него окончательный вздох. Бинк дал ему попить немного волшебной воды, затем капнул на рану. И внезапно человек оказался совершенно здоровым.

— Что ты сделал?! — закричал он. — Меня как будто никогда не ранили в спину!

Они вместе поднялись на холм.