Правая стена коридора была глухой, в левой черным зияли проходы. Заглянув в ближайший, Долин увидел небольшую квадратной формы комнатку, из которой вглубь подвала и в следующее после нее помещение вела пара проходов. Рябой не преувеличивал: это место больше всего напоминало лабиринт. Если сойти с освещенной дорожки, то найти ее снова будет очень непросто.

— Как же я обожаю тесные темные замкнутые помещения, — прошептал за спиной Швец.

Присев на корточки, Долин провел пальцами по бетонному полу. Он был весь усеян крошкой и покрыт толстым слоем пыли. Вдаль вели следы рифленых подошв ботинок.

— Удачи, — шепотом напутствовал автоматчик вошедшую в подвал группу и аккуратно прикрыл дверь. Послышался скрежет проворачиваемого в замке ключа.

Подозвав Кнопу, отойдя вместе с девушкой и стрелком от группы на несколько шагов, Долин прошептал:

— Идем до ТЭЦ. Вы запретесь в зале, затем я пойду искать выход.

— Леша, я не отпущу тебя одного, — заявила Кнопа.

— Исключено. Ты нужна группе. Без твоего опыта они пропадут. Этот протист крайне опасен.

— Думаешь, он один? — спросила Кнопа.

— Сейчас узнаем. — Долин взглядом указал на коридор. — Катя, пошуми‑ка.

— Угусь, — буркнула Кнопа. Вскинув «Сайгу», она от бедра пальнула вглубь коридора. В замкнутом пространстве грохот выстрела мощного дробовика показался оглушительным, с потолка посыпалась пыль. Отражаясь от стен, гулкое эхо разнеслось по всему подвалу.

— В — вашу маму, — ковыряясь пальцем в ухе, произнес Савельев. — Вы что, совсем рехнулись? Хотя бы предупредили… Я чуть не обделался.

— Т — с-с! — приложив палец к губам, прошипела Кнопа.

Умолкнув, все превратились в воплощение внимания. Вдалеке гудели насосы и генератор, было слышно журчание текущей по трубам воды, однако ни топота шагов, ни других подозрительных звуков.

Прождав с пол — минуты, Долин констатировал:

— Он один.

— А Гардье и остальные? — шепотом спросил Патракеев.

— Скорее всего, мертвы.

— Мертвы? — удивился Ивницкий. — Не заражены, а именно мертвы?

— Если они стали протистами и при этом не отреагировали на выстрел, то все совсем плохо, — сказал Долин. — Значит, зараженный вторым типом токсоплазмоза человек в полной мере наследует модель поведения инициировавшего инфекцию мертвеца. И вместо одного второго, сейчас их здесь штук пятнадцать.

— Черт, Леша… — побелевшими губами прошептал Савельев. — Спасибо, успокоил.

— Рад стараться, — кинул ему Долин. — Ладно, я пойду вперед, вы держитесь на расстоянии за мной. Будем надеяться, я покажусь ему достаточно привлекательной добычей.

Включив примотанный к пистолету фонарик, Долин направился вглубь подвала.

Глядя вслед удаляющемуся капитану, Ивницкий озадаченно пробормотал:

— Да что еще за второй тип?..

Освещая фонарем дорожку следов на полу, Долин неспешно пробирался по коридору. Могло показаться, что он, уткнувшись взглядом в пол, совсем не смотрит по сторонам, но впечатление это было обманчивым — навострив все чувства, Алексей украдкой поглядывал в ответвления проходов, ведущие в примыкающие к коридору помещения, бросал мимолетные взгляды на тянущиеся над головой трубы. Он полностью контролировал пространство вокруг себя, от его внимания не могла ускользнуть ни одна мелочь. Он оценивал ширину шагов прошедших здесь ранее людей, прикидывая, шли они спокойно, бежали или пятились назад единой группой, он пытался отыскать стрелянные гильзы, следы крови или борьбы.

Не преминул он воспользоваться и притупившимся за сотни тысяч лет эволюции чувством обоняния. Глубоко вдыхая, Долин пытался уловить витавшие в воздухе запахи. От спертого, теплого воздуха тянуло обернутой вокруг труб прогнившей ветошью, ноздри щекотали поднятые шагами мельчайшие частицы пыли. Было сыро, влажность повышена — видимо, где‑то протечка, догадался Долин. Абсолютно типичные для любого подвала запахи, ничего подозрительного. Даже воздух в помещении тяжелый, застоявшийся — никакого намека на легкий сквозняк, который мог бы выдать неуловимое глазом движение во тьме или указать на выход из подвала. А звуки… из‑за гула генератора и насосов пришлось отказаться от попыток определить местоположение врага по издаваемым им шорохам. И чем больше он приближался к техническому залу, тем громче становился этот раздражающий гул.

Большая часть пути пройдена, определил Долин, генераторная где‑то за поворотом коридора. Однако в следах людей Гардье до сих пор не читалась паника или тревога — люди спокойно шли вперед. Некоторые, несмотря на узость коридора, даже парами — возможно, трепались друг с другом. Кто‑то развернул конфету и бросил на пол скомканный фантик, валявшийся в оттиске подошвы с трехлистным брендом Адидас. Люди еще не догадывались, что это место не отпустит их, что где‑то во тьме притаилась их смерть.

Нежелание протиста проявлять себя начинало тревожить. Из всех встреченных мертвецов этот мог быть самым опасным. Терпения ему было точно не занимать. В его владения вторгся человек, однако мертвец подавил свои инстинкты, велящие ему немедленно наброситься на добычу, и упорно дожидался своего шанса. Даже тщательно изображаемые Долином беззаботность и невнимательность к окружению не заставили протиста сделать свой ход.

Интересно, думал Долин, каким будет этот враг? Как он охотится и убивает, чему он научился наблюдая за окружающим его миром и людьми? Первый встреченный тип два перенял у живых тактику засады, второй показал повадки охотящегося кота — самого свирепого и искусного убийцы животного мира. Еще один протист умудрился сохранить разум. Впрочем, нельзя было отметать возможность, что он был просто человеком с крайне прочным гематоэнцефалическим барьером, защитившим его нервную систему от большей части паразитов, и потому изменился не до самого конца. Остальные же встреченные вторые только — только начали путешествие по длиннющей дороги эволюции.

Но каким же будет этот, четвертый, уже развивший в себе способности, угрожающие убежищу? Чему он мог научиться? У кого он учился? Вполне возможно, у групп поиска и зачистки, раз он выработал приемы охоты на вооруженных и обученных людей. И пусть способности местных выжить в мире протистов стремились к нулю, однако они прекрасно умели заманивать и убивать своих врагов. В этом штурмовики преуспели.

Когда до поворота оставалось метров десять, Долин замер посреди участка тьмы. Оглянулся: группа послушно остановилась на освещенном месте под лампочкой в двадцати шагах позади. Лучи фонарей заметались по стенам, трубам, нацелились на боковые проходы. Шедший первым Швец направил фонарь на Долина.

Пальцами показав знак «О.k.», Алексей жестом велел опустить дуло автомата. Когда полу — мрак снова окутал его, он выключил свой фонарь и, задержав дыхание, ступая бесшумно, направился к ближайшему проходу в боковое помещение.

Держа палец на кнопке фонаря, прождав несколько секунд, Долин парой быстрых бесшумных шагов добежал до прохода и выскочил в соседнее помещение. Сместившись за стену, прислушиваясь, напрягая зрение, вновь замер. Бьющего из коридора света хватило ровно на то, чтобы осветить небольшой пятачок помещения. Потолок подпирали бетонные колонны квадратной формы. Разглядеть удалось ближайшие четыре, остальные тонули во мраке.

Включив фонарь, Долин обвел им помещение. Луч света выхватывал из тьмы проходы в следующие комнаты — точь — в-точь, как та, где находился он сам — распотрошенные мешки с цементом, какие‑то тряпки, оставшиеся со времен строительства.

Скинув лямку рюкзака, Долин достал прибор ночного видения. Не одевая, включил его, подошел к проходу из помещения, ведущему дальше вглубь подвала, приложил окуляры к глазам: не удалось увидеть ничего нового — такая же комната с несколькими опорными колонами, из которой еще глубже вел очередной проход. Подобные помещения тянулись и дальше, но все он растворялись во тьме. Для нормальной работы оптике и электронике прибора требовалось хоть немного отраженного от стен помещения света. Однако в этом царстве абсолютной тьмы свет имелся лишь в коридоре, и радиус действия прибора был ограничен.