Попытка наудачу застать протиста врасплох провалилась. Спрятав ночное видение, Долин вернулся в коридор, жестом велел группе двигаться за собой. Снова уставившись в следы на полу, он неспешно, раззадоривая и поддразнивая невидимого врага, побрел дальше.

За поворотом вдалеке показался прямоугольный дверной проем с настежь распахнутой дверью, из которой лился яркий свет люминесцентных ламп. Гул работающих машин стал громче, сквозь проем стало возможно разглядеть металлический кожух какого‑то аппарата — то ли ТЭЦ, то ли бойлера. До укрытия оставалось пройти метров пятьдесят.

Не торопясь, Долин направился к машинному. Все шло слишком спокойно. Подозрительно спокойно. И от этого инстинкты буквально вопили про опасность

К этому моменту Долин уже осознал, что недооценил врага, и пожалел, что решил спуститься в подвал. Покажись протист, было бы намного проще. Его ненависть к зараженным была столь сильна, что он был бы рад столкнуться с мертвецом лицом к лицу, однако в этом месте враг оказался иным, намного более страшным и опасным. К встрече с ним Долин был не готов, ибо в этом темном и сыром подвале врагом стала сама неизвестность. А все, что мог делать он сам и его спутники, это след в след повторять путь пропавших людей Гардье.

Звякнувший в голове колокольчик привел Долина в состояние боеготовности — подсознание заметило что‑то ускользнувшее от его внимания. Замерев, он прислушался, неспешно осмотрелся — ничего подозрительного. Только следы… они все так же тянулись вдаль, в них не читалось беспокойство или паника. Люди просто шли. Но что‑то изменилось.

Присев на корточки, Долин уставился в пол. Потребовалось около минуты, чтобы понять, что же так встревожило его — цепочка множества следов стала реже. И сколько Долин ни вглядывался, он так и не заметил уже виденный трехлистный логотип бренда.

Долин обернулся — в пыли четко проступал оттиск логотипа. Он снова уставился вперед — логотипа больше не было. И вместе с носившим кроссовки исчезли следы еще одного человека. Люди словно растворились в воздухе, а их товарищи, не заметив, что их стало меньше, все так же спокойно продолжали шагать к приветливо распахнутой двери. До которой оставалось не больше тридцати шагов.

Встав, Долин посветил вверх — до потолка можно дотянуться, если только встать на стремянку, но трубы проходят намного ниже, в полуметре над головой. Пройти так близко от протиста и не заметить его… нужно быть полностью слепым, чтобы допустить такую оплошность.

Но что самое странное — почему пропавшие не сумели криком предупредить своих товарищей? И почему нет следов крови? Если людям просто сломали шеи, остальные члены группы должны были услышать хруст костей. И как вообще один протист умудрился прикончить сразу двух человек, не всполошив остальных? Или зараженных было двое?

Глянув на сгрудившихся у поворота товарищей, Долин пальцем показал им цифру один и указал на потолок. Луч фонаря из середины группы мгновенно метнулся вверх. Кнопа, и без подсказки контролировавшая пространство позади себя, еще раз и более тщательно осмотрела трубы и потолок за спиной, но не заметила ничего подозрительного.

Медленно выдохнув, Долин продолжил путь. Через десяток метров дорожка следов на полу поредела, и снова люди Гардье не заметили, что их стало меньше на одного человека! То, что их группу истребляют и что враг совсем рядом, они поняли лишь спустя еще десяток шагов. Замыкающий развернулся, прошел немного назад — и его следы оборвались.

С этого места люди побежали. Кто‑то пятился спиной, прикрывая отступление товарищей. Вдоль дорожки следов замыкающего валялись гильзы стреляных дозвуковых патронов СП-5. Проведя рукой по трубе над головой, Долин почувствовал рваную бороздку от чиркнувшей по металлу пулей. Чуть дальше нашелся и сам автомат — «Вал» с согнутым под прямым углом стволом лежал на трубах, между курком и дужкой застрял оторванный указательный палец. Крови на полу, однако, было совсем немного — небольшая лужица, вытекшая, скорее всего, из поврежденной ладони.

Оставив жуткую находку на своем месте, Долин прошагал оставшиеся до выхода из коридора метры и вышел в зал с техническим помещением. Подпирающий потолок бетонный короб был размером с просторный коттедж. Из него во все стороны убегали и ныряли в стены водопроводные трубы и снопы кабелей. Распахнутая настежь стальная дверь чуть вогнута внутрь мощным ударом, из замочной скважины торчал ключ. Пол усеян сотнями гильз, все стены вокруг изрешечены пулевыми отверстиями. Создавалось впечатление, что люди палили куда попало. Рядом с дверным проемом в машинное по бетонной стене короба тянулись четыре глубокие бороздки, напоминающие следы когтей. В воздухе витал аромат крови — настолько густой, что во рту появился металлический привкус. Высоко над дверью висели какие‑то мешки.

Долин направил свет фонаря вверх, и его слегка замутило. Он легко относился к смерти, в свою бытность студентом и начинающим ветеринаром лично оперировал и усыплял животных, убил и разделал немало протистов, однако подобное зрелище было ему в новинку.

Группа Гардье наконец нашлась. Все ее члены висели распятыми на стене, сквозь их ладони и ступни в бетон были вогнаны металлические арматуры. Грудные клетки вскрыты от межключичной впадины до низа живота, ребра выгнуты наружу, внутренностей не было. Головы всех людей повернуты назад, лицами к стене. По ней вниз тянулись струйки засохший крови — совсем короткие. Значит, когда их вскрывали и подвешивали, люди уже были мертвы.

Из коридора осторожно выбралась ощетинившаяся стволами группа.

Швец задрал голову. Даже в полу — мраке можно было заметить, как побелело его лицо.

— Да, всякое я повидал… но такое…

— Г — господи, — забормотал Савельевна. — К‑как же это?

Из ослабших пальцев Чубыкина выпал, звякнув инструментами, чемоданчик. Новички казались более — менее собранными, однако быстрое и шумное дыхание выдало охватившую их панику. Лишь Кнопа, бросив взгляд вверх и поджав губы, продолжила внимательно следить за коридором.

— Тринадцать человек, — сказал Долин. — Одного не хватает.

Посветив на распятые тела, Швец сообщил:

— Нет Гардье.

Громко сглотнув, Ивницкий спросил:

— Ка… — он снова сглотнул, облизал пересохшие губы, — капитан, почему он их убил?

— Что‑то задумал, — пожал плечами Долин. — Вероятно, ему не нужен подвал, полный протистов.

— А распял он их… — Пораженный догадкой Патракеев умолк.

— Правильно, — кивнул Долин. — Вспомните пейзаж вокруг небоскребов и мертвецов на крестах. Вы сами научили его, как нужно поступать с врагами.

— Господи, — снова повторил Савельев.

В наступившей было тишине резкий лязг передергиваемого затвора автомата заставил всех вздрогнуть. Пятясь спиной к коридору, Лицкевич от бедра направлял оружие на своих товарищей. Парень весь дрожал, в его взгляде читалось безумие, мышцы лица подергивались искажаемые меняющимися одна за одной гримасами, каждая из которых выражал лишь одно — дикий ужас.

— Не п — подходите… — прошипел сквозь стиснутые, сведенные судорогой челюсти Лицкевич.

— Антон! — прикрикнул на него Ивницкий и сделал было шаг, но дуло автомата дернулось в его сторону, заставив парня попятиться. — Не дури.

— Идите в жопу со с — своим бойлером и этим подвалом. Я у — ухожу.

— Антон, тебя не выпустят, пока мы не выполним приказ! — сделал попытку достучаться до разума товарища Ивницкий.

— Выйду с — сам… — прошипел, спиной вперед входя в коридор Лицкевич. — А вы можете о — оставаться. Подыхайте, только без м — меня…

Вскинув автомат, Лицкевич пальнул над головами людей, заставив их пригнуться, а сам развернулся и понесся по коридору.

Вытянув руку, Долин остановил Швеца, попытавшегося было поднять оружие и прицелиться в спину улепетывающего парня.

— Действуем, как договорились, — снимая со спины рюкзак, велел Алексей. — Не разделяться, ждать здесь. Я сам займусь им.

— Он не должен прострелить замок и выпустить отсюда эту тварь, — сказал Швец.